Что же до Серенити, то она и без того считалась в городе едва ли не записной старой девой, а потому погубить ее репутацию было довольно непросто. Злоречивая старуха не могла этого не понимать. В каких бы красках она ни описала внимательным слушателям картину, которую застала в типографии: Серенити наедине с черноволосым незнакомцем, — это никак не повлияло бы на перспективы ее замужества. Поэтому она отвела душу, распекая неосторожную «девчонку бедняги Джеймса».
— Я не раз была свидетельницей того, как такие вот молодцы сбивали добродетельных девиц и дам с пути истинного, — вещала она, посматривая в сторону незнакомца. И Серенити готова была поклясться, глаза ее при этом выражали прямо противоположное тому, что говорили уста. — Это тебе не шуточки! Не успеешь оглянуться, как уже оказывается поздно! Да отец тебе за такие вольности голову оторвет! Готова поручиться, он это сделает. — И снова трусливо-восхищенный взгляд в сторону мускулистого визитера.
— Вы совершенно правы, миссис О’Грейди , — с самым кротким видом отвечала Серенити. — Мужчины — зло. Чума. Они опасны для нас, женщин. Все до единого.
Морган, который внимательно ее слушал, недовольно поморщился. Он, разумеется, уловил в ее голосе нотку сарказма, которую пропустила мимо ушей эта старая кошка, но все же… Ему было неприятно, что его именуют чумой. Леди могла бы выбрать выражение поизящнее.
— Я как раз провожала его до порога, когда вы вошли, — продолжала оправдываться Серенити. Она вручила ему шляпу и с лучезарной улыбкой повернулась к старухе, которая в ответ лишь нахмурилась и осуждающе покачала головой. Серенити едва заметно пожала плечами и обратилась к Моргану: — Рада была встретиться с вами, сэр. Я очарована вашим чувством юмора. А теперь нам пора расстаться. Простите, но мне недосуг.
Морган и оглянуться не успел, как был выставлен за дверь. Он опомнился, лишь когда дождь, падавший косо под порывами ветра, стал заливать ему лицо. Еще через мгновение коричневая с золотом карета унесла прочь Серенити, ее сестру и противную старуху.
— Ну и чего, капитан? — хрипло спросил Барни. Дождевые струи стекали с полей его треуголки прямо на морщинистую физиономию, но он, казалось, даже не замечал этого. — Вызнали про ту статейку в газете?
Но Морган продолжал смотреть вслед карете застывшим от растерянности и негодования взором.
Никому на свете еще не удавалось так легко от него отделаться. Это было так неожиданно и унизительно! И просто невероятно!
Да как она осмелилась взять и выпроводить его, прогнать, как назойливую муху?! А ведь иные из женщин падали в обморок при одном взгляде на него! Готовы были вцепиться друг другу в волосы ради его мимолетной улыбки.
Боже милосердный, его расположения искали короли! А один султан даже навязывал ему в жены свою дочь. Но эта невзрачная особа обошлась с ним, как с мальчишкой-разносчиком: поблагодарила за услугу и выставила вон, под проливной дождь. Хорошо еще, не попыталась дать на чай.
Вспомнив ее слова о том, что даже шляпа на нем сидела в точности так, как говаривал какой-то ее приятель, он зло надвинул ее на самый лоб и пробормотал:
— Ладно же, мисс Серенити Джеймс! В следующую нашу встречу вам понадобится защита посолидней, чем ваша сестрица и старая ирландка!
— Я извиняюсь, капитан. — Барни состроил озабоченную мину. — Что это за старая ирландка? О ком вы толкуете?
Морган, злившийся на Серенити, на старую сплетницу, на себя и на своих подчиненных, которые осмелились ослушаться его приказа, окинул рулевого испепеляющим взглядом:
— Какого черта вы тут болтаетесь?!
Кит при этих его словах покраснел как маков цвет, что же до Барни, то он с достоинством выпрямил спину, вытянувшись во все свои пять футов и шесть дюймов.
— Да чего это вы в самом деле, капитан? Мы же подсобить вам пришли. — Он широко улыбнулся, продемонстрировав огромную расщелину между двумя верхними передними зубами. — Потому как вам не помешал бы острый пиратский кинжал, который заткнул бы пасть тому паршивцу, что посмел о вас пропечатать в своей газетенке. Уж я бы по-свойски поговорил с этим псом брехливым!
Морган издал досадливый стон, более походивший на рычание.
— Ну сколько раз тебе повторять, что никакие мы не пираты?!
— Знаю, знаю. — Барни энергично закивал, так что дождевые брызги полетели с его треуголки в разные стороны, и хитро подмигнул.
Морган ощутил такую беспомощность, что готов был поднять руки вверх. Этот Барни с его языком когда-нибудь доведет их всех до большой беды. Привычка старика называть команду «Тритона» пиратами может дорого им всем обойтись. Чей-нибудь чуткий слух уловит это слово и донесет на них властям. И тогда болтаться им всем на реях…
«Будь у тебя в голове хоть капля здравого смысла, ты при первом же случае швырнул бы старого идиота вместе с его птицей за борт!» Но Морган знал, что никогда этого не сделает. Он был в неоплатном долгу перед Барни, так что старый болтун мог чувствовать себя в полной безопасности.
Если бы не Барни, Морган вряд ли выжил бы в нечеловеческих условиях британского плена — принудительной службы в королевском флоте. Да и сердце у старого моряка было золотое, хотя временами, и чем дальше, тем чаще, чувство реальности ему изменяло.
— Так что ж, капитан, проведем этого писаку по доске, а? — не отставал Барни.
— Нет, — сухо бросил ему Морган, хотя картина, развернувшаяся перед его мысленным взором — мисс Серенити, шагающая по доске над волнами в бальном платье и с распущенными волосами, — г — была не лишена приятности. Возможно, морское купание остудило бы горячую голову этой зазнавшейся особы. — В данном случае это не он, а она. Писательница. И я сам с ней рассчитаюсь.
В этот миг прогремел раскат грома, и дождь тотчас же усилился. Морган поднял голову к небу, затем с недовольством воззрился на своих подчиненных.
— Кит, отведи Барни на корабль и проследи, чтобы он как следует растерся ветошью и переменил платье. Не хватало еще, чтобы старик подхватил лихорадку.
— Фу-ты ну-ты! — засопел Барни. — Разве дождевая водичка повредит старому пирату?
— Еще как! Она наградит его доброй пневмонией, если только он не поостережется, — в тон ему ответил Морган.
Старик приподнял треуголку и провел ладонью по скудным остаткам растительности на макушке.
— Вы со мной обходитесь, как с дитем неразумным. — Он выпятил нижнюю губу и обиженно засопел. И при этом стал и в самом деле так похож на рассерженного ребенка, что Морган и Кит принуждены были опустить головы, чтобы спрятать улыбки.
— Ну, знаешь, если бы ты не таскался за мной повсюду, как несмышленыш за своей мамочкой…
