Смущение боролось на их лицах с весельем. Наконец они не выдержали. Они хохотали, пока на глазах не выступили слезы. Элизабет промокнула их уголком покрывала, а Норт воспользовался платком. Пару раз они пытались заговорить, но каждая попытка прерывалась взрывами смеха.
Появление дворецкого с подносом немного отрезвило их. Когда тот вышел, Норт расслабил галстук, снял фрак и остановился у камина, согревая в ладонях стакан с бренди.
– На какую собаку я, по-твоему, похож? - с интересом спросил он. - Надеюсь, не на одного из тех скулящих щенков, которых так любит моя матушка? Не хотелось бы думать, что у меня такой же визгливый голос. - Он на секунду задумался. - И такой же противный.
Элизабет чуть не подавилась чаем.
– Пожалуйста, Норт, не смеши меня. Но если тебе непременно нужно знать, ты рычишь, как гигантский мастифф. Доволен?
Он выгнул бровь.
– Правда?
– Как свора мастиффов.
– Норт хмыкнул.
– Вы мне льстите, миледи.
– Элизабет лукаво улыбнулась:
– Разумеется.
Теперь настала его очередь.
– А тебя не интересует, кого из семейства кошачьих на поминаешь ты?
– Нисколько. - Она подняла руку, давая понять, что говорит серьезно. - Я никогда больше не стану заниматься любовью в карете.
Норт вздохнул.
– Вот что получается, когда проводишь слишком много времени в обществе моего деда. Ты становишься ханжой, дорогая. Это тебе не идет.
– Ха! В каком возрасте, по-твоему, юный Уильям сообразит, чем мы там занимались?
– Если я что-нибудь понимаю, его отец и лакей заняты сейчас тем, что втолковывают ему что к чему.
– Не может быть!
– В его возрасте я уже видел зад мадам Фортуны.
– Ты видел персик.
– Это ничего не меняет. Суть в том, что я был готов увидеть и познать намного больше.
Элизабет поднесла к губам чашку, пряча за ней улыбку.
– Ты же понимаешь, что теперь я не посмею даже взглянуть на мальчика.
– Придется, иначе он решит, что впал в немилость.
– Это ты во всем виноват. - Элизабет поставила чашку и поднялась. Вытащив из прически заколки, она распустила волосы. Затем подошла к Норту и подставила ему спину, чтобы он расстегнул ей платье. - Я надеялась на твою сдержанность. Мы оба знаем, что у меня она сразу пропадает, когда дело касается тебя.
Норт обхватил ее за талию и притянул к себе на колени.
– Это правда?
Что- то в его интонации удержало Элизабет от легкомысленного ответа. Слегка повернувшись в его руках, она устремила на него серьезный взгляд.
– Правда. Никогда не сомневайся в этом. - Она коснулась его щеки кончиками пальцев. - Иногда я размышляю о тебе и женщинах, которых ты знал. - Слабая улыбка тронула ее губы при виде его удивления. - Тебе это не приходило в голову, да?
Он покачал головой почти с сожалением:
– Нет.
– Наверное, так и должно быть. Для женщин существуют одни правила, для мужчин - другие. - Она взяла руку Норта, державшую бокал, и поднесла его к губам. Бренди обожгло ей гортань и растеклось теплом по желудку. - Когда я занимаюсь с тобой любовью, все по-другому. Я не могу объяснить, в чем разница. Это позволяет мне надеяться, что и для тебя все иначе. Я никогда не позволяла себе думать, что не любила отца Адама, ибо тогда все становится просто грязью, а я выгляжу глупее, чем готова признаться даже самой себе. - Она вглядывалась в его лицо, надеясь на понимание. - Но теперь я думаю по-другому. Та любовь кажется такой бледной по сравнению с тем, что я испытываю к тебе. Когда ты касаешься меня, Брендан, все остальное становится не важным.
Он уложил ее в постель и любил с нежной страстью, пока она, насытившаяся и утомленная, не заснула в его объятиях.
Нортхэм встретился с лордом Баттенберном на следующее утро, но состоявшийся между ними разговор не дал новых сведений или хотя бы намеков на то, что барон клюнул на наживку.
– Он ничего не говорил о документах? - поинтересовалась Элизабет, когда он вернулся. В ожидании мужа она пыталась занять себя чтением, но, по правде сказать, провела больше времени, глядя на часы или в окно, чем в книгу.
– Я и не рассчитывал, что он скажет об этом прямо. - Нортхэм протянул руки к огню. На его сапогах таяли снежинки. - Барон слишком хитер, чтобы выдать себя. Но я надеялся, что он упомянет о встрече с кем-нибудь из тех, чьи имена фигурируют в документах. Увы, этого не произошло.
Элизабет вздохнула:
– Как скверно с его стороны. - Она сдула прядь волос, упавшую на лицо. - Тогда бы мы точно знали, что бумаги у него.
– Я по пути домой заехал к Уэсту. Он заверил меня, что все документы были спрятаны там же, где драгоценности, и ты не могла их не заметить. - Он повернулся к Элизабет, слегка нахмурив брови. - Кстати, Уэст спрашивал меня о книгах. Его интересовало, не упомянула ли ты о них, и, похоже, обрадовался, когда я сказал, что нет. Мне это показалось странным. Позже я вспомнил, что ты и в самом деле что-то говорила о книгах посла. Правда, ты завела разговор в весьма неудачный момент… Вообще-то меня интересовали совсем другие вопросы, и я не стал углубляться в эту тему.
Взгляд Элизабет вдруг стал отсутствующим, и она засуетилась, расправляя шерстяной плед у себя на коленях.
– Так-так, - протянул он, подозрительно глядя на нее.
– Она вскинула голову.
– Что означает это твое «так-так»?
Норт, поняв, что попал в точку, и зная способность Элизабет уходить от ответа, небрежно проговорил:
– Да так, ничего. Похоже, сегодня у тебя нет настроения обсуждать книги посла.
– Едва ли это подходящее место.
Норт огляделся по сторонам.
– Элизабет, где же обсуждать книги, как не в библиотеке?
– Я только что позавтракала.
– При чем здесь это?
– Ни при чем. Просто констатация факта.
– Норт рассмеялся:
– Ты меня заинтриговала. Выкладывай, о каких книгах идет речь? Только не говори, что не знаешь, я не настолько доверчив, чтобы проглотить очередную ложь.
Элизабет, чувствуя, что изобразить надлежащее негодование ей не удастся, покорилась:
– Ты, случайно, не допрашивал шпионов?
– Нет. Думаешь, у меня неплохо бы получилось?
– Еще как! - Она откинулась на спинку кресла и набрала в грудь побольше воздуха, как будто ей предстояло прыгать с обрыва. - Я не могу судить обо всем собрании посла. Но в одну книгу я заглянула.
Норт молчал, ожидая продолжения, но у Элизабет язык прилип к небу. -
– И…
– Я видела всего лишь пару иллюстраций… Они были обнаженными.
– Иллюстрации?
– Мужчина и женщина.
– А-а.
Элизабет вскинула брови.
– Ты знал!
