– И…
– Я видела всего лишь пару иллюстраций… Они были обнаженными.
– Иллюстрации?
– Мужчина и женщина.
– А-а.
Элизабет вскинула брови.
– Ты знал!
Он пожал плечами:
– Догадывался. Уэст как воды в рот набрал, но твое поведение мне все объяснило. Я понял, почему ты вчера вечером заговорила о книгах, а сегодня утром не желаешь даже слышать о них. Наверняка ты впервые столкнулась с эротическими картинками.
– Естественно. Я не изучала этого в классной комнате. - Она запнулась на секунду, вперив в него подозрительный взгляд: - А ты?
– В классной комнате? Нет. Впрочем, у Истлина были французские открытки.
– Французские, - произнесла она, брезгливо по морщившись. - Значит, фривольные.
Норт ухмыльнулся:
– Они всего лишь о любви.
Рассмеявшись, Элизабет встала и направилась к двери. Выходя, она бросила призывный взгляд через плечо - Норт тут же устремился следом.
Полковник Блэквуд постучал перевернутой трубкой о серебряный поднос, вытряхнул из нее пепел, набил ее табаком особого сорта, который купила для него Элизабет, после чего вопросительно взглянул на нее:
– Ты не возражаешь?
Элизабет покачала головой.
– Мне нравится аромат трубочного табака.
Норт удивленно воззрился на жену:
– Правда?
– Не от тебя, - отрезала Элизабет. - Но вид полковника с трубкой всегда навевает на меня приятные воспоминания.
Блэквуд хмыкнул в ответ на умоляющий взгляд Норта.
– Не надейся, я не стану вмешиваться. - Он раскурил трубку и сделал несколько коротких затяжек. Наконец он с наслаждением затянулся, переводя взгляд с Норта на Элизабет и обратно. Они сидели на диване напротив него, и в их позах чувствовалось напряжение, хотя Норт владел собой лучше, чем его жена. - Пришли известия от Уиттингтона и Саттона. Как вы помните, они разрешили упомянуть о них в нашем предприятии. Лорд Саттон получил вчера послание от барона, где его настойчиво приглашают в Баттенберн. Я имею в виду загородную резиденцию. В письме нет ничего такого, что можно было бы вменить барону в вину. Он просто заверяет Саттона, что тот прекрасно проведет время в его поместье.
– А граф Уиттингтон? - спросил Норт.
– Все то же самое, но в устной форме. Баттенберн встретил Уиттинггона в клубе. Граф признался, что если бы он не был в курсе дела, то решил бы, что речь идет о какой-то коммерческой сделке.
Элизабет прислонилась к мужу, а его рука легла на спинку дивана за ее спиной. Ни один из них не заметил довольной улыбки полковника, мелькнувшей за кольцами табачного дыма.
– А что слышно от остальных? - спросила Элизабет.
– Пока ничего. Но это не важно. Для наших целей достаточно, чтобы Баттенберн связался хотя бы с одной из возможных жертв шантажа. Когда мы убедимся, что информация, которой он располагает, была получена в результате кражи документов у посла, мы его возьмем.
– А Луиза? Она ведь его сообщница во всех начинаниях.
Блэквуд кивнул.
– К сожалению, ее арест зависит от ее присутствия во время визита Уиттингтона или Саттона. Если нет, то доказать ее вину будет гораздо сложнее. - Он отметил, что Элизабет задумалась, и повернулся к Норту: - А тебе необходимо отправиться в поместье Баттенбернов. Встреча намечена на девятое число.
– Как вы себе это представляете? Я что, должен пригласить самого себя?
– Конечно, нет. Баттенберну вовсе незачем знать, что ты там будешь. Меня удивило, что он назначил встречу за городом, хотя в Лондоне полно частных клубов, не говоря уже о его собственной резиденции. Думаю, он опасается ловушки. Баттенберны чувствуют себя гораздо увереннее в собствен ном доме. Ты согласна, Элизабет?
– Да, тем более что я знаю в Баттенберне каждый закоулок.
Полковник, улыбнувшись, выпустил струйку дыма.
– Вот именно. И ты расскажешь Норту то, что он не успел разведать во время своего летнего визита.
– И не подумаю. - Мужчины изумленно воззрились на нее. - Если только мне не будет позволено сопровождать мужа. О, не надо так на меня смотреть. В одиночку Норт рискует куда больше, чем в компании со мной. Он плохо знает Баттенберн и может там легко заблудиться. И потом, у нас слишком мало времени, чтобы я могла ему все рассказать. Мы ждали больше недели, пока Харрисон и Луиза дадут ход бумагам, которые они похитили из резиденции посла. Тот факт, что они выбрали Баттенберн как место действия, дает нам дополнительное преимущество. Там очень мало комнат, которые не связаны друг с другом либо дверями, либо через потайные коридоры. К счастью, барон и баронесса даже не подозревают о них. Они никогда всерьез не интересовались архитектурой собственного дома, а уж тем более его историей. Зато я посвятила много времени изучению всех тайных ходов и коридоров.
Элизабет выдержала паузу, устремив на полковника твердый взгляд.
– Насколько я поняла, вы хотите, чтобы Норт тайком пробрался в дом и подслушал разговор барона с Уиттингтоном или Саттоном?
– Пожалуй, мне стоило придумать что-нибудь получше, - заметил Блэквуд ехидным тоном. - Этот план больше не кажется мне таким уж удачным, когда я услышал его из твоих уст.
Норт хихикнул, но тут же ^поморщился, когда Элизабет ткнула его локтем в бок.
– За что?
– Чтобы не принимал его сторону. - Она повернулась к полковнику: - Вы что, уже забыли, что я тот самый вор Джентльмен? - Мужчины на это ничего не ответили. - Мне гораздо легче проникнуть в Баттенберн, чем Норту или любому другому члену Компас-клуба, если уж на то пошло! Я провор нее их и свободно ориентируюсь в доме. А если вам этого мало, так знайте: мне известно, где Луиза хранит драгоценности, которые я похищала для нее все эти годы.
Норт никак не желал верить, что едет в Баттенберн не один. Скакавшая рядом Элизабет предпочитала помалкивать, догадываясь, что настроение у него почти такое же черное, как их костюмы для верховой езды. Не помогло делу и то, что она мало напоминала женщину, на которой он женился. На ней была мужская одежда, позаимствованная у слуг, - к ее досаде, Брилл решительно отказался предоставить в ее распоряжение одежду Норта. Преданный слуга готов был спать в гардеробной, лишь бы спасти галстуки и фраки хозяина от посягательств его жены.
Впрочем, Нортхэм вынужден был признать, что одолженная одежда сидит на Элизабет лучше, чем любой из предметов, который она могла бы раскопать среди его вещей. Все было выстирано и отутюжено, так что запахи кухни и конюшни полностью выветрились из ткани. Но для Норта это было слабым утешением. Его жена вырядилась в брюки и сидела в седле по-мужски, а когда он позволил себе выразить неудовольствие по этому поводу, обозвала его ханжой.
