– Да, Ваше величество, – отвечал он с идеальным спокойствием, – каждому человеку нужна собственная земля, и с моей стороны было бы величайшей глупостью не видеть, что Улль – подходящая награда за мою добрую и честную службу. Однако не стоит думать, будто я настолько дерзок и самонадеян что ожидаю этой награды так скоро. Я еще ничего не сделал, чтобы ее заслужить. Все милости и благосклонности ко мне пришли другим путем. Я не забываю, чем обязан королю Стефану, который поднял меня из ничего до звания рыцаря королевского двора. – Неожиданно он озорно улыбнулся и взглянул на меня. – И во многом против моей воли вы оказали мне величайшую милость и дали то, чего жаждало мое сердце.
– Рада, что ты счастлив, – моментально парировала Мод с горечью, – но не ожидала, что из всех мужчин именно ты потеряешь голову. Может ли Стефан доверять вассалу, попавшему под каблук жены, да еще не лояльной королю?
– Нет, Мелюзина не такая, – сказал Бруно, отвечая ей пристальным взглядом, но продолжая улыбаться. – Конечно, она и верноподданной тоже не является. Я никогда бы не стал говорить вам, что…
Я решила, что он сошел с ума.
– Не позволите ли мне удалиться, чтобы вы могли более вольно обсуждать меня? – воскликнула я, едва сдерживая слезы и видя крушение всех своих надежд.
– Нет! Сядь и слушай! – приказала Мод. – Это будет тебе полезно.
Пораженная, я замерла. К своему удивлению, я обнаружила в этих последних словах легкую тень игривости, едва заметное потепление. Прежде чем я двинулась к скамье, на которой сидел Бруно, Мод указала на графин с вином. Бруно взял графин и наполнил для нее кубок. Когда мы оказались рядом, он взглянул и улыбнулся, передавая мне вино. А перед тем, как отпустить кубок, коснулся своими пальцами моих. Мод взяла кубок, метнув в меня пронзительный взгляд, а затем снова остановила глаза на Бруно, кивнув, чтобы он продолжал. Он все еще слегка улыбался.
– Второй причиной поездки в Улль, – продолжил Бруно, – была мысль, что, если я пообещаю взять туда Мелюзину, она не будет пытаться сбежать по дороге, и это избавит меня от бесконечных тревог.
– Я же говорила, что не буду пытаться бежать, – протестовала я, но никто из них на меня даже не взглянул.
Я разгневалась, но в глубине души почувствовала каплю облегчения. Можно прийти в бешенство, если люди, а тем более один из них собственный муж, обсуждают тебя, не обращая внимания на твое присутствие, но я ощутила и то, что смогу стать преградой между порохом и искрой для этих двух людей, воля которых столь непоколебима. И во всей этой моей головокружительной смеси гнева, страха и облегчения главным было восхищение Бруно. Я всегда считала его подобострастным придворным, но сейчас он не раболепствовал.
– Третья причина, – сказал он чуть поколебавшись, – заключается в том, что я счел самым подходящим временем и местом выяснить справедливость ваших подозрений, будто Мелюзина – закооенелая мятежница. Я сопроводил ее в Улль; у нее была возможность делать все, что она пожелает; мои люди за ней присматривали.
– Вы шпионили за мной! – вскричала я. На этот раз он ко мне повернулся.
– Да, Мервин следил за тобой в первый день, когда ты с Томом Бейлифом встретилась в лощине. Мелюзина кристально чиста. Не думаю, что ты хоть раз оглянулась.
– С какой стати я могла подозревать это? – вымолвила я в изумлении. – А ты только притворялся, что хочешь поехать в Терл. Это была ловушка!
– Да. – Ему было и стыдно, и смешно. – Но невиновному нет нужды опасаться ловушек. Ваше величество, – Бруно опять повернулся к королеве, – клянусь, что благоденствие Улля – это все, о чем заботится Мелюзина. Не скажу, что она всегда будет поддерживать короля Стефана, но Мелюзина и пальцем не пошевелит, чтобы помочь королю Дэвиду. Я слышал ее слова – Мелюзина об этом не знает – о том, что для нее самое главное – благополучие и покой Улля, даже если и Англия, и Шотландия погрузятся в пучину моря.
– Ну что же, в этом для короля немного проку, – заметила королева, и мне показалось, что я увидела легкое подрагивание в уголках ее губ. Бруно пожал плечами.
– Но нет и вреда. Ваше величество, вы же знаете, что для женщин короли и великие дела – не самое главное. Они думают о детях, о земле, которая их кормит и дает кров, и иногда.. – Бруно бросил на меня взгляд, воспламенивший мои щеки, опять повернулся к королеве и медленно добавил: – Иногда они беспокоятся о своих мужьях.
Я была не так смела, как Бруно, и слишком боялась королевы, чтобы воскликнуть, что подчинена своей страсти не более, чем он – своей, и не буду слепо идти тем путем, который он мне проложит, только потому, что… О нет, нет, я не должна себе позволять это, во всяком случае сейчас. Конечно, не сейчас, думала я, кусая от гнева губы. Не сейчас, когда он уже начал предполагать, что я уступлю ему все, чему посвятил свою жизнь мой папа. И пока я пыталась справиться с гневом, пропустила несколько фраз, которыми обменялись Бруно и королева. Она выглядела скорее повеселевшей, чем разгневанной, когда он встал и кивнул, получив ее согласие, это достигло моих ушей, но до ума не дошло. А когда он взял меня за руку, я чуть было не отдернула ее, но не осмелилась, не зная, о чем была договоренность.
– Королева дала нам разрешение квартироваться вне дворца, если мы сможем найти приют, – промолвил он, когда вел меня к двери зала. – Эдна пойдет с одним из моих парней подыскать место ночлега, если она тебе не нужна. Она знает город и людей, знакомых с Лондоном. Бели ты пожелаешь подняться пораньше, мы можем поехать туда верхом.
– Я не жажду, как ты думаешь, разделить с тобой ложе, – сдавленно пробормотала я, задыхаясь от ярости и стыда. – Ты жестоко ошибаешься, надеясь приручить меня, пользуясь моим желанием.
Мы подошли к выходу, и Бруно остановился.
– О чем это ты?
– Как ты посмел сказать о женщинах, которые «беспокоятся о своих мужьях», бросив взгляд на меня, словно я похотлива, как..
Еще удерживая мою руку, Бруно положил мне свободную руку на спину и притянул к себе. Я не сопротивлялась – это было бесполезно, а со стороны выглядело бы смешно. Но Боже мой я вонзила бы в него кинжал, если бы он у меня был!
– Глупенькая! – прошептал он в мне на ухо, обнимая. – Ничто другое так не пробудит симпатию королевы к тебе, как то, что ты будешь лояльна ради меня. Ведь она обожает Стефана! – Потом он меня отпустил и коснулся губами носа. – Скорей же пошли Эдну!
Он ушел, оставив меня в сильной растерянности. Я просто замерла уставившись ему вслед, пока не поняла, что сама подтверждаю все, что он сказал Мод о моем поведении. Тогда я повернулась, поспешила назад и подошла к ней, сделав реверанс.
