- Оставь, - нахмурилась Вера. – Нежели не понимаешь, что нам не надобно видеться?
- Нам, так или иначе, придётся видеться, - тихо ответил Георгий. – Собираешься прятаться от меня на людях? – осведомился он.
- У тебя довольно хорошо выходит не замечать меня, - не удержалась от упрёка Верочка.
Георгий Алексеевич улыбнулся уголками губ: «Стало быть, заметила. Стало быть, не всё равно».
- Так чего же ты желаешь? Чтобы я не замечал тебя, либо…
- Ты невыносим, Жорж, - вздохнула Вера. – Ничуть не изменился.
- А вот ты даже очень переменилась, - с горечью заметил Бахметьев, затушив окурок в серебряной пепельнице, что поставил на маленьком столике лакей по просьбе княгини ещё до ужина.
- Жорж, Пятигорск – не Петербург, сплетни здесь распространяются подобно пожару в лесу. Мне есть, что терять.
- Твой муж знает о твоём прошлом? – тёплая мужская ладонь, накрыла ледяные пальцы Веры на мраморном парапете террасы.
Вера вздрогнула, но руки не отняла:
- О прошлом - да, о тебе – нет, - прошептала она. – Коли ты и дальше намерен вести себя подобным образом, то тайну сию мне сохранить не удастся.
- Я не собираюсь рассказывать каждому встречному, что ты была моей любовницей, - с едва заметным раздражением в голосе отозвался Георгий. – Вера, я думал, что смогу отказаться от тебя, но седмица минула, а я только о тебе и думаю.
Вера вытащила пальцы из-под его руки и поспешила к выходу на террасу. Оставшись один, Бахметьев извлёк из портсигара ещё одну сигарету и закурил. Княгиня Одинцова, поинтересовавшись у супруга и поручика Вершинина, не требуется ли ещё что-нибудь, торопливо выскользнула из гостиной, прошла в переднюю и, оглянувшись по сторонам, сняла с крючка, предназначенного для головных уборов, ключ от парковой калитки. Сердце бешено колотилось в груди, пока она, зажав его в кулачке, шла обратно. Присев на диван рядом с Бахметьевым, Вера положила ключ на сидение и осторожно подвинула его Георгию.
- Это ключ от парковой калитки, - тихо шептала она, не сводя глаз с супруга, ведущего непринуждённую беседу с Вершининым. – В нижней части парка есть флигель, после полуночи…
Поднявшись, она краем глаза заметила, как Жорж спрятал ключ в карман. «Господи! Что я делаю?!» - вздохнула она, едва сдержав порыв, попросить Бахметьева вернуть ключ.
- Нам пора, - услышала она голос Вершинина. – Очень рад был повидаться с вами, Иван Павлович, - прощаясь, пожал вялую руку князя Константин.
- Был рад знакомству, - откланялся Бахметьев, задержав взгляд на бледном лице княгини Одинцовой.
Едва за гостями зарылась дверь, улыбка князя погасла, и страдальческая гримаса исказила черты его лица.
- Фёдор, - позвал он лакея, - помоги подняться.
Опираясь на плечо слуги, Одинцов с трудом одолел лестницу на второй этаж. Вера последовала за ним.
- Иван Павлович, вам что-нибудь нужно? – пряча от мужа глаза, поинтересовалась она.
- Пусть мне вина подогреют, - попросил он и скрылся за дверью в свои покои.
Верочка сама спустилась на кухню, подогрела вино и, перелив его из сотейника в графин, отнесла в спальню супруга. Пока камердинер Одинцова помогал хозяину переодеться ко сну, Вера, подумав немного, добавила в вино несколько капель лауданума (настойка опия).
Глава 40
Усадьба погрузилась в сонную тишину, нарушаемую только шелестом пожелтевшей листвы за окном, да тихим посапыванием Катерины в будуаре. Лёжа на спине, Вера смотрела в потолок и ждала, прислушиваясь к каждому шороху. Большие напольные часы в гостиной пробили полночь. Время пришло. Выбравшись из постели, madame Одинцова накинула на плечи тёплый бархатный капот и крадучись вышла из собственной спальни. Горничная пошевелилась во сне и перевернулась с боку на бок, сердце Веры подпрыгнуло в груди и зашлось безумном перепуганном ритме. Убедившись, что девица спит сном праведника, Верочка выскользнула в коридор и, неслышно ступая в мягких комнатных туфлях, направилась к лестнице, ведущей к чёрному ходу.
Пришлось повозиться с задвижкой, которая никак не хотела поддаваться нежным рукам, но усилия княгини все же увенчались успехом и, тихо скрипнув, дверь отворилась в ночной парк. Прохлада ночи остудила пылающие щеки Веры, ступая почти на ощупь, она обогнула дом и осторожно спустилась по лестнице в нижнюю часть парка. Верочка не стала брать с собой фонарь, опасаясь привлечь внимание сторожа, и потому двигаться приходилось с осторожностью.
Старый флигель не запирался. В нём хранили старую мебель ту, что вынесли из большого дома, когда закончили ремонт. Поднявшись на крыльцо, Вера ухватилась за дверную ручку. Можно ещё повернуть назад, и она почти решилась отступить, выпустив из руки латунное кольцо и повернувшись спиной к двери, но не успела и шагу ступить, как позади неё скрипнули давно несмазанные петли и тяжёлые ладони опустились на хрупкие плечи.
- Снова бежишь? – тёплое дыхание коснулось её щеки.
- Нет, - повернулась она в его объятьях, силясь рассмотреть в ночи выражение лица. – Ты погубишь меня, Жорж! Я знаю то также, как то, что за осенью наступит зима.
- Я никогда не причиню тебе зла, - шептал Бахметьев, склоняясь к её лицу. – Это выше моих сил обрести тебя вновь, чтобы тотчас потерять.
- Жорж…
Георгий закрыл ей рот поцелуем, сминая нежные губы.
Вывернувшись из его объятий, Вера упёрлась руками в твёрдую грудь.
- Ежели не желала сего свидания, зачем ключ дала? – отступил на шаг Бахметьев.
- Всё от того же, - горько усмехнулась Вера. – Не могу не думать о тебе. Что толку саму себя обманывать? Люблю тебя, всегда любила, с первой встречи, с первого взгляда. Господи, зачем же ты приехал, Жорж? Зачем? Нет мне теперь ни сна, ни покоя.
Бахметьев молча поймал хрупкую кисть и поднёс к губам, согревая дыханием ледяные пальцы.
- От судьбы не убежишь, Вера. Стало быть, на роду нам написано было встретиться вновь. Вон, как далеко забралась, - усмехнулся он.
- Все переменилось, Жорж. Я более себе не принадлежу.
- А кому ты принадлежишь? Немощному старику? Любишь, говоришь. Стало быть, не так сильна та любовь, коли княжеский титул тебе важнее оказался, - выпустил он её ладонь.
- Не тебе меня судить. Не было у меня иного выбора.
- Вера, - вздохнул Георгий, - мы с тобой по кругу ходим. Что было, то было. Прошлого не переменить.
- Но и будущего у нас нет, - опустила ресницы Верочка.
- То только от нас зависит, - улыбнулся уголками губ Георгий. – Четыре года минуло, а по мне, как будто вчера расстались с тобой. Боже, как же я скучал по тебе! Ты мне ночами снилась.
