– Жаль, – спокойно отозвался он. – Я бы с удовольствием показал тебе Рим…
Ожидавшая большей настойчивости, Бэл почувствовала разочарование.
– Ладно, – продолжил он, – если нам не суждено провести вместе много времени, то давай не будем тратить его на пустые споры. – Он протянул ей длинную красивую руку: – Мир?
Она не стала отказываться от оливковой ветви:
– Мир.
Пожав ее руку, он начал увлекательный рассказ о жизни коренных римлян, пока им подавали аппетитное мороженое, украшенное жареным миндалем.
Отдав должное лакомству, Бэл откинулась назад, глубоко вздохнув.
– Спасибо, было очень вкусно.
– Меняю благодарность на твое общество до конца сегодняшнего дня.
Самое время было изъявить протест, но она не смогла противостоять такой искренней просьбе. Он прочел на ее лице молчаливую капитуляцию и, постаравшись скрыть удовлетворение, спокойно предложил:
– Что бы ты хотела осмотреть?
Отбросив всякую осторожность, она воскликнула:
– Римский Форум, Колизей, собор святого Петра, фонтан Треви…
– Ну-ну-ну, – засмеялся он. – Не думаю, что мы столько успеем за один вечер.
Она улыбнулась в ответ.
– Ладно, сколько успеем.
Улыбка стерла с ее лица холодное выражение, и Эндрю задержал на нем взгляд. Какое-то время помолчал, а потом проговорил с хрипотцой:
– Тогда пошли, не будем терять время.
Поблагодарив ресторатора, Эндрю взял Бэл под руку и вывел на палящее солнце римских улиц.
Сравнив ее золотистый загар с собственной оливковой кожей, он заметил:
– У тебя светлая кожа, но ты, похоже, все равно любишь солнце.
– Обожаю, – весело откликнулась Бэл. – В противном случае что бы я делала в такой вечер, как этот?
– Нашли бы занятие. – Он явно дразнил ее. – Забраться в постель, опустить шторы и… – Он многозначительно умолк, а она покраснела.
Остановив проезжавшее мимо желтое такси, Эндрю помог ей сесть и, устраиваясь рядом, наклонился вперед, чтобы попросить водителя довезти их до римского Форума. Его мускулистое бедро прижалось к ней. Она вся напряглась, кровь быстрее потекла по жилам. Даже когда он уселся обратно на свое место, она никак не могла успокоиться.
А он, похоже, даже не подозревал, что смущает ее.
Стараясь не привлекать внимания к своим действиям, она немного отодвинулась, но тут же услышала его смешок. Уж лучше бы она продолжала сидеть рядом с ним вплотную, изображая полнейшее безразличие!
Опять победил, мрачно подумала она.
Бэл упрямо отвернулась и сделала вид, что внимательно смотрит в окно, хоть на уме у нее были вовсе не уютные улочки Рима.
Угораздило же ее снова влипнуть в такую опасную ситуацию! Одно пребывание подле него уже было игрой с огнем, а, раз обжегшись, полагалось бы запомнить урок.
Но, с другой стороны, у нее не было особого выбора. Так или иначе, но он бы обязательно навязал ей свое общество. Нет, неправда, нечего лгать самой себе. Он же не силой ее заставил, а попросил. Ей нужно было категорически отказаться от его приглашения, только и всего.
Почему же она не сделала этого?
Ответ был пугающе прост: потому что он уже завладел всеми ее чувствами и мыслями.
Но теперь, когда разобралась в самой себе, она не должна забывать, каким коварным бывает физическое влечение. Вечером надо расстаться с Эндрю Штормом навсегда. Приняв такое важное решение, Бэл предпочла отогнать от себя все тревоги, чтобы насладиться остатком дня и красотами Рима.
Осмотрев величественные, но заросшие травой развалины Форума, они направились к Колизею, где снаружи полукругом расположились туристические автобусы и лотки с цветами, а рядом с ними – несколько запряженных лошадьми повозок.
– Предлагаю до следующего объекта домчать в кабриолете, – сказал Эндрю.
Черные коляски были отполированы до блеска, колеса и оси выкрашены в ярко-красный цвет, а на конях красовались соломенные шляпки с прорезями для ушей. Бэл не без удовольствия отметила, что все лошадки выглядят в меру упитанными и ухоженными. Она собралась поделиться этим с Эндрю, как вдруг заметила, что он куда-то исчез. Но не прошло и секунды, как он появился и, запечатлев на ее губах легкий поцелуй, вручил ей изысканной формы розу.
Потом усадил ее в кабриолет и дал указания кучеру.
Они помчались галопом почти наперегонки с автобусом, но потом перешли на быструю рысь.
Решив отвлечься от мыслей о перспективе неминуемой смерти, она вновь задумалась о своем спутнике.
Эндрю купил ей розу, значит, он романтик, каковым никогда не был Родерик. Видимо, уверенность в себе позволяет ему не бояться насмешек.
Бэл сосредоточилась на обозрении искусно сделанных мраморных колонн и ступеней, окружавших памятник Виктору Эммануилу.
– Римляне называют его «свадебный пирог», – сообщил Эндрю.
Доехав до почти разрушенного и заросшего сорняками дворца Тиберия, Эндрю расплатился с возничим, прибавив щедрые чаевые, и помог ей спуститься.
– Готова осматривать достопримечательности пешком?
– С удовольствием разомну ноги.
Он кивнул в знак согласия.
– Если начнешь уставать, то поймаем такси на обратном пути.
Остаток дня показался ей калейдоскопом удивительных красок, картин и звуков. Было уже почти половина седьмого, когда они добрались до знаменитой виа Венето[3] и прошли по ней до Виллы Боргезе, чтобы прогуляться по этому самому большому парку Рима. Солнце все еще светило, но уже не было таким палящим, как днем. Прохладный вечерний ветерок шелестел листьями и распространял острый смолистый аромат хвойных деревьев.
В глубине парка, вдали от пересекавших его дорог, было на редкость спокойно. Они шли целых несколько минут, прежде чем им попались прохожие – женщина и малыш, игравший сам с собой в футбол ярко-красным мячиком. Споткнувшись на каком-то ухабе, он растянулся и заревел от боли. Мать не успела и пошевелиться, как Эндрю подхватил ребенка и, опустившись на колени, начал его успокаивать. К тому времени, когда женщина подошла к ним, слезы мальчика уже высохли, а сам он доверительно сообщал Эндрю, что, когда вырастет, обязательно станет футболистом.
Когда они продолжили прогулку, Бэл украдкой взглянула на своего спутника. Она и представить себе не могла, что этот человек может быть таким добрым с детьми.
– Проголодалась? – поинтересовался он, перехватив ее взгляд.
– Как волк, – радостно подтвердила она.
– Тогда мы поужинаем прямо сейчас, а потом у нас останется время, и я смогу показать тебе ночной Рим, прежде чем доставить тебя домой.
Слова «доставить тебя домой» почему-то показались ей подозрительными, но пререкаться она не стала, а только заметила:
