– Это действительно была любовь? Мы же были детьми.
– Для меня – да, – серьезно ответил Бен. – Я очень тяжело переживал, когда ты так и не ответила на мои письма, ни разу не позвонила.
– А я тяжело переживала, когда ты не написал мне, как обещал, – вымолвила она, вспомнив все так ясно, словно это было вчера. Да, для нее это тоже была любовь.
Но где-то в глубине души еле слышный голос зашептал, что, возможно, она оправилась от своей страсти быстрее, чем Бен. Она никогда его не забывала, но со временем мысли о первой серьезной влюбленности начали отходить на задний план. Иногда ей казалось, что Бен и время, проведенное с ним в Дольфин-Бэй, ей приснились.
Они оба заговорили одновременно:
– Почему…
– Почему…
И ответили тоже разом:
– Мой отец…
– Твой отец…
У Сэнди вырвался нервный смешок.
– И моя мать тоже. – Повернувшись к выставке миниатюрных книг, она стала их перебирать. – Мама сказала мне, что не нужно бегать за тобой, раз ты явно не проявляешь интереса. Даже моя сестра Лиззи посоветовала поскорее прийти в себя и жить дальше.
– Мой отец сказал мне то же самое в отношении тебя. Говорил, что у тебя своя жизнь в Сиднее. Что ты и думать обо мне забыла. Что мы в любом случае слишком молоды. – Бен фыркнул: – «Слишком молоды». Они с матерью поженились, когда были всего на год старше, чем я был тогда.
Сэнди повернулась к нему:
– Я звонила в пансион. Ответил твой отец. А я была слишком робкой, чтобы поговорить с ним, хотя я подозревала, что он меня узнал. Он сказал, чтобы я больше не звонила.
– Он мне ничего не говорил.
Громкий стук собственного сердца отдавался у Сэнди в ушах. Этот стук даже не перекрыл дождь, барабанивший по крыше.
Неловкое молчание повисло между ними, пока наконец Сэнди не заговорила:
– Интересно, что случилось бы, если бы мы…
– Сэнди, не надо, – сказал Бен.
Он произнес это так категорично, что она от неожиданности шагнула назад и стукнулась бедром о край прилавка – резной плавник дельфина, – но боли не ощутила.
– Не надо мучить себя сомнениями и сожалениями, – продолжал он. – Помнишь, что ты сказала? Много воды утекло.
– Да… это было очень давно.
Сэнди не знала, что еще сказать. Не могла даже думать о тех «что, если», которые преследовали Бена после пожара, воскрешая в памяти боль от невыносимой потери, а она в это время всего лишь отгоняла от себя воспоминания о том, как здорово им было тогда, двенадцать лет назад.
Она была серьезной девочкой, во всем слушалась отца. Просто пуританка какая-то. Господи, она уже могла участвовать в выборах, но… всегда возвращалась домой до полуночи. Бен помог ей легче смотреть на все, даже быть безрассудной, рисковать. Она не один раз потихоньку убегала, чтобы увидеться с Беном после наступления темноты.
Какие же сладкие были их поцелуи. Он целовал ее при любой возможности, когда они оставались одни. Эти поцелуи будили в ней желания, о которых она и не подозревала.
Сэнди страшно жалела, что сказала «нет» и не пошла до конца в своих отношениях с Беном в то лето. Наверняка расстаться с девственностью в его объятиях стало бы незабываемым опытом.
Последний поцелуй она отлично помнила, хотя отец почти силой усадил ее в автомобиль. Этот поцелуй был полон неосуществленных желаний и потом вспоминался особенно остро. Могла ли она тогда предположить, что это последний поцелуй Бена?
Помнил ли он это тоже? Она пристально смотрела на его лицо, а он, кажется, погрузился в свои мрачные мысли.
Сэнди устало потерла лоб. Почему поцелуи Бена так неизгладимо отпечатались в ее памяти? Гормоны взыграли? Феромоны? Или это волшебство первой любви? А может, особая сила, исходящая только от Бена?
От Бена, который вырос в этого сильного, замкнутого, измученного мужчину, которого она больше не понимает.
Дождь продолжался и заглушал звуки машин, проезжавших за дверью книжного магазина. Казалось, что они находятся в замкнутом, только им одним принадлежащем мирке.
Бен наклонился к ней.
– Хорошо, что ты рассказала. Что писем моих ты не получила и что звонила мне, – хрипло произнес он. – Я никак не мог понять, почему же ты вот так просто исчезла после всего, что у нас было.
– А я не понимала, почему ты не захотел снова со мной общаться.
Сколько слез она пролила в подушку, какой покинутой себя чувствовала… Какой ужасно одинокой. Даже боль от предательства Джейсона не была настолько сильной.
Сэнди заставила себя вернуться в сегодняшний день. Она расправила плечи и сказала недрогнувшим голосом:
– Но теперь, может, забудем старые обиды и… перевернем эту страницу?
– Перевернем страницу? – опешил Бен. – Что еще за психологические выверты?
Сэнди не ожидала такого резкого отпора. Она-то сочла, что «перевернуть страницу» – очень подходящее выражение при сложившихся обстоятельствах.
– Я имела в виду… может, мы попытаемся быть друзьями? Простить прошлое. Забыть, что между нами было что-то еще?
О господи, это же ложь. Хотя ум подсказывал ей такие неэмоциональные слова, как «перевернуть страницу» и «друзья», тело кричало, что он для нее такой же желанный, как двенадцать лет назад. И даже больше.
Теперь они оба взрослые. Опытные. В свои восемнадцать она была самая неопытная девочка на свете. Что она почувствует, если поцелует его сейчас? Сэнди проняла дрожь.
– Ты, вероятно, можешь забыть, что мы были больше, чем друзья, но я не могу, – глухо произнес Бен. – Я до сих пор нахожу тебя очень привлекательной.
Значит, он чувствует то же, что и она. Двенадцать лет не смогли стереть этого.
Сэнди не успела что-то ответить, как он сказал:
– Вот почему я не хочу, чтобы ты оставалась в Дольфин-Бэй.
Она чуть не задохнулась от такой откровенности.
– Я не хочу показаться грубым. Я… я не смогу нормально жить, если ты будешь рядом.
Она умеет составлять рекламные объявления – и даже получала премии за это, – но сейчас не нашла подходящих слов. Все, что Сэнди смогла сделать, – это кивнуть.
У него на виске пульсировала жилка.
– Я не хочу напоминания о том, что я чувствовал, когда я не могу… не хочу снова это пережить.
Краткое мгновение радости от того, что Бена все еще влечет к ней, сменилось горькой обидой на то, что он ее отвергает.
– Все правильно, – выдавила Сэнди.
Какое несуразное слово. Ужасно неподходящее.
– Все правильно, – повторила она и кашлянула, глядя куда-то в сторону, лишь бы не на Бена. – Я поняла. Все ясно.
– Прости, я…
Она прервала его, подняв руку:
– Не надо. Я… я ценю твою честность.
Сэнди знала, что такое боль. Конечно, не такая боль, что пришлась на его долю, но тем не менее это была боль. Развод родителей. Бессердечное поведение Джейсона. Предательство знакомых, которые остались на его стороне и приняли приглашение на сегодняшнее бракосочетание в соборе Святого Марка в Дарлинг-Поинт – церкви, известной пышными свадьбами.
