— Я переночую дома. Мама будет рада.
Они очень быстро доехали до Чартфорда. Мартин поставил машину на площадке перед госпиталем, но на этот раз не перед главным входом, а сбоку.
— В прошлый раз мне здорово попало от Ричарда. Он устроил мне настоящий разнос — оказывается, нельзя обниматься в машине, это плохой пример для медперсонала.
Он нежно провел пальцами по ее обнаженной руке. Но прикосновение Мартина не вызвало у Мэри трепета. Мартин был для нее хорошим приятелем, но не больше.
— Пригласишь меня на чашечку кофе? — предложил он.
— Конечно. Дежурная сестра делает превосходный кофе.
— Дежурная сестра! — Свет от фонаря падал на его лицо, и Мэри увидела, как он забавно сморщился. — У меня нет ни малейшего желания пить кофе в компании медсестры. Угости меня кофе у себя дома.
Мэри с сомнением посмотрела на него.
— Ну пожалуйста. — И он опять нежно погладил ее руку.
— Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени? Я провела прекрасный вечер, Мартин, но уже мне пора.
Он повернул ее к себе:
— Какая же ты маленькая ханжа, Мэри. Никто не увидит, если это тебя волнует.
— Не в этом дело, Мартин. — Она вздохнула, не зная, как лучше объяснить. — Просто я не из тех девушек, которые приглашают к себе ночью мужчин.
Она попыталась открыть дверцу машины, но Мартин не позволил. Он с силой привлек ее к себе и закрыл рот поцелуем. На этот раз его поцелуй был требовательным и страстным. Наконец он выпустил ее, задыхающуюся и ошеломленную.
— Я долго ждал, Мэри. Потому что знал, ты не из тех, кто соглашается сразу. Но не могу же я ждать вечно…
— Ждать? — повторила она удивленно. — О чем ты, Мартин?
— Ради бога, Мэри! Или ты совсем дурочка? Разве ты не догадывалась, почему я хотел, чтобы ты здесь работала?
Он снова захотел ее поцеловать, но Мэри резко отпрянула.
— Нет! Я… я и понятия не имела о твоих планах. Пусти меня, Мартин! Прошу тебя!
Он тихо выругался, потом все-таки открыл для нее дверцу машины.
— Ладно, на сегодня все. Но тебе давно пора повзрослеть, мой славный маленький хирург. — Он говорил злым и обиженным тоном.
Мэри пулей выскочила из машины.
— Мне очень жаль, Мартин, — растерянно пробормотала она.
— Для врача ты на редкость плохо разбираешься в человеческой природе. Спокойной ночи, Мэри, — сухо ответил он.
Не спокойной ночи, а прощай, вот что он хотел сказать! Чувствуя себя несчастной, Мэри легла спать. Зачем только она приехала сюда! Лучше бы ей никогда не встречаться с братьями Кохрейн!
Она думала, что больше не увидит Мартина, поэтому очень удивилась, когда ей принесли от него письмо на следующий же день. Оно было очень коротким.
«Дорогая Мэри.
Я должен извиниться перед тобой за свое поведение прошлой ночью. Просто не понимал все это время, что мы ждали от наших отношений совсем разного. И честно теперь это признаю.
Прошу у тебя прощения. Чтобы показать, что ты меня простила, приезжай к нам на чай в воскресенье. Мама будет рада тебя видеть.
Мартин.
P. S. Позвоню вечером, чтобы узнать, что ты решила».
Когда он позвонил, у Мэри был уже готов ответ.
— Спасибо за приглашение, Мартин. Но я не вижу причин приезжать к вам в воскресенье.
Его веселый голос был не таким самоуверенным, как обычно.
— Прошу тебя, приезжай, Мэри. Мы просто выпьем по чашке чая вместе с моей мамой. Приезжай.
— Мартин, будь благоразумен.
Но он продолжал уговаривать, и ей пришлось сдаться.
— Ну хорошо, но я не смогу приехать рано.
Когда Мэри приехала в Торнтон-Холл, миссис Кохрейн сидела на террасе.
— Садитесь со мной рядом, моя дорогая! Мартин, кажется, пошел на конюшню. — Миссис Кохрейн положила раскрытую книгу на колени, улыбаясь приветливо Мэри. Несколько минут они болтали о пустяках. Вдруг миссис Кохрейн сказала: — Никогда не знаешь, чего ждать от Ричарда. Сегодня получила письмо от него. Он пишет, что ему уже начинает надоедать отпуск.
— Но он пробыл там всего неделю! А в Италии так красиво…
— Обычно он с удовольствием проводит время в компании семьи Беллини. Но вы понимаете, раз на раз не приходится.
— Нам всем его не хватает. Без него в госпитале жизнь просто замерла.
Матери Ричарда эти слова, кажется, доставили удовольствие.
— Благодарю, дорогая. Я иногда думаю, что вам с ним нелегко приходится.
— Да, вначале было трудно, — с улыбкой призналась Мэри.
В это время пришел Мартин. Он вел себя как ни в чем не бывало. Зато Мэри чувствовала себя неловко в его присутствии.
После чая он увел ее на прогулку. Они шли молча, пока не скрылись из виду. Перед ними была беседка, увитая желтыми плетистыми розами.
— Давай посидим, — предложил Мартин и, видя ее нерешительность, успокоил: — Перестань, Мэри. Я же не насильник, в конце концов. Ты веришь в то, что я написал?
Кажется, он действительно раскаивался. Вздохнув, Мэри опустилась рядом с ним на скамью.
— Я тебе верю. Это была скорее моя ошибка — нельзя быть такой… наивной.
— Нет, нет, — быстро сказал он. — Забудь все, что я наговорил тебе вчера ночью. Я был зол и поэтому хотел задеть тебя побольнее.
Мэри ничего не ответила. Она сидела, глядя на открывающийся из беседки вид, а Мартин закурил сигарету.
— Понимаешь, — вдруг сказал он откровенно, — я думал, что на тебя повлияло знакомство с Ричардом. Ты себе не представляешь, что такое всю жизнь жить в тени столь блестящего брата. Мне вечно ставили его в пример, попрекали тем, что я не такой отличник и спортсмен, как он. Прости, я, наверное, надоел тебе?
— Нисколько, — мягко отозвалась Мэри. — Но мне кажется, ты не прав, Мартин. Ты вовсе не живешь в тени брата.
— Спасибо за сочувствие. — Он усмехнулся. — Теперь я понимаю, почему Ричард считает тебя хорошим врачом.
Проводив Мэри до машины, Мартин задержал ее руки в своих и заглянул в глаза.
— Знаешь, даже хорошо, что ты оказалась не такой, как любая другая из моих девушек, — серьезно сказал он.
В его взгляде она увидела нечто, что заставило ее смутиться и высвободить руки.
После этого вечера он еще несколько раз приглашал ее в гости, возил в Торнтон-Холл на своей машине. Однажды вечером, незадолго до возвращения доктора Кохрейна, ей позвонила миссис Кохрейн и спросила, не хочет ли Мэри съездить с ними в оперу в Глиндеборн.
— У нас были заказаны билеты на следующую субботу, но кто-то в последний момент отказался. Мы будем рады, если вы к нам присоединитесь.
— Я с удовольствием приму ваше приглашение, миссис Кохрейн. Что они дают в субботу?
