— Я с удовольствием приму ваше приглашение, миссис Кохрейн. Что они дают в субботу?
— «Дон Жуана» Моцарта. Кажется, Моцарт — один из ваших любимых композиторов? Я угадала?
— О да, — счастливо выдохнула Мэри. — Я не была никогда раньше в Глиндеборне. Подойдет короткое вечернее платье?
— Прекрасно подойдет, дорогая. Все молодые девушки сейчас носят короткое. Мартин заедет за вами в два часа. У нас еще будет время выпить чаю перед началом спектакля.
Не в привычках Мэри было подолгу крутиться перед зеркалом, но в субботу она постаралась выглядеть как можно лучше.
Ровно в два часа раздался телефонный звонок.
— Мистер Кохрейн просил предупредить, что он ждет вас в главном холле, доктор, — доложил оператор-телефонист.
Бросив на себя последний взгляд в зеркало, Мэри взяла вечернюю сумочку, накидку и весело сбежала вниз по лестнице.
Проходя по коридору мимо приемного отделения, она услышала, как Джо Миллер весело кричит:
— Эй, девчонки, посмотрите-ка на нашего дежурного хирурга! Она сегодня выглядит на все сто! Особый случай, доктор?
— Опера, — улыбнулась Мэри, — меня туда пригласила миссис Кохрейн.
— Неужели вы так нарядились только ради миссис Кохрейн? — лукаво поддразнила Джо, и Мэри в ответ состроила ей веселую гримаску.
— Мне надо идти, Джо. Мартин меня ждет.
В холле Мэри остановилась как вкопанная. Перед выходом туда-сюда расхаживал высокий мужчина в смокинге. Это был Ричард Кохрейн собственной персоной. Он заметил Мэри и быстро пошел ей навстречу.
— Мартина задержали в Лондоне дела. Он просил меня заехать за вами.
Мэри смотрела снизу вверх на его лицо и удивлялась, как она раньше могла считать его некрасивым. Ее переполняла такая радость, что она на несколько мгновений лишилась дара речи.
И именно в этот момент она окончательно поняла, что влюбилась в него по уши.
С удивлением услышала она свой совершенно спокойный голос, так не вязавшийся с лихорадочным вихрем мыслей.
— Я думала, что вы еще в Италии.
— Прилетел сегодня утром. — В серых глазах Кохрейна мелькнули знакомые веселые искорки. — Извините, что вас разочаровал, мисс Хантер. Знаю, что я никудышная замена Мартину.
После Италии он выглядел прекрасно, загорел и посвежел. Мэри так и подмывало ему сказать, что она очень рада тому, что приехал именно он, а не Мартин. Вместо этого она сказала самым беззаботным тоном:
— Что ж, зато с вами ехать наверняка безопаснее, чем с Мартином.
Он рассмеялся и взял ее под руку.
— Вы правы. Пошли, моя машина около бокового входа.
Выйдя из дверей, они чуть не столкнулись с Кристин Уортон. Сначала она увидела Мэри, которую поприветствовала коротким кивком. Но через минуту выражение ее лица разительно изменилось.
— Ричард! Я не знала, что ты вернулся! Дорогой, ты великолепно выглядишь! — И, встав на цыпочки, она чмокнула его в щеку.
Мистер Кохрейн мягко ее отстранил:
— Нам надо спешить, Кристин. Позвоню тебе завтра.
Мэри, ожидавшая его около машины, увидела, как злобно сузились глаза Кристин при слове «нам».
Окинув Мэри неприязненным взглядом, она снова медовым голоском обратилась к Ричарду:
— Куда вы едете?
— В Глиндеборн. — Он открыл дверцу, пропуская Мэри.
— Очень мило с твоей стороны пригласить бедную девушку.
Мэри возмутилась — о ней говорили так, словно она горничная.
— Надеюсь, вам не будет скучно, мисс Хантер. Не каждый, знаете ли, умеет получить удовольствие от оперы.
— Нет, миссис Уортон, мне не будет скучно. Если бы я не любила оперу, то не приняла бы приглашения. Мне всегда были противны люди, которые ходят в театры только потому, что это модно, — не без язвительности ответила Мэри.
Мистер Кохрейн попрощался с Кристин и сел рядом с Мэри. И она вдруг увидела, что он с трудом сдерживает смех.
Когда они выехали на шоссе, она неуверенно спросила:
— Я опять нагрубила миссис Уортон?
Ричард открыто расхохотался, и у Мэри сразу полегчало на душе.
— Совсем нет, моя дорогая девочка. Получилось неожиданно метко — не в бровь, а в глаз…
— Но она, кажется… очень расстроилась.
— Конечно. Ведь она как раз из тех, кто ходит в театры и на концерты именно по такой причине. Мы ее однажды взяли с собой. Она зевала до слез, а к концу спектакля едва не уснула, так ей было скучно.
— Все равно жалко, что я ее расстроила.
Они проезжали Чартфорд. Он молчал, сосредоточенно глядя на дорогу. Но Мэри была счастлива просто сидеть рядом с ним. Она теперь понимала, что с самого начала почувствовала влечение к этому сильному, властному человеку. То напряжение, которое она ощущала рядом с ним, было результатом ее безнадежной борьбы с магией этого чувства.
Ричард резко притормозил — они подъезжали к перекрестку, где заканчивалась двухполосная дорога.
— Кстати, мама сказала, что Мартин последнее время много бывает дома. Интересно, в чем причина такой перемены? — внезапно спросил он.
Она поняла намек и, вздохнув, потому что ей совсем не хотелось сейчас говорить о Мартине, ответила:
— Я думала, что у него сейчас мало дел в Лондоне.
Он засмеялся:
— Не обижайтесь, Мэри. Конечно, это не мое дело. Мамы это тоже не касается, но у нее большие надежды.
— Какие еще надежды? — Она удивилась, потом покраснела, когда поняла, что он имел в виду. — Но мы с Мартином… То есть я хочу сказать, что он… Что я… — Она совсем запуталась.
— Моя дорогая девочка, не нужно так волноваться.
— Перестаньте со мной обращаться, как с ребенком! — сердито крикнула она и, отвернувшись, стала смотреть в окно.
— А если я скажу, что вы сегодня выглядите очень по-взрослому в этом наряде, меня простят? — спросил он извиняющимся тоном.
Она покосилась на него, неуверенная, говорит он серьезно или вновь поддразнивает ее, но вдруг это перестало иметь значение. И Мэри снова поразилась глубине своего чувства к нему. Кажется, впервые в жизни она поняла, что такое любовь.
Она откинулась на спинку сиденья и сказала счастливым голосом:
— Я не позволю никому и ничему испортить мне сегодняшний вечер.
— Никому — это мне? — отозвался мистер Кохрейн.
— Даже вам.
— Ах так! Что ж, сам напросился.
Они прибыли в Глиндеборн в четыре часа и припарковали машину на большой стоянке позади здания театра.
— Сначала выпьем чаю, а потом я покажу вам парк.
Она села за маленький столик и стала ждать, пока он вернется из буфета. За столиками сидело много других женщин. Мэри видела, какие взгляды они бросают на Ричарда Кохрейна, и вспоминала слова Джо Миллер.
