Кто знает, может быть, ей удастся узнать что-нибудь из этого за несколько следующих дней? Она же будет брать интервью — значит, сможет узнать и о нем самом, а не только о его любви к экстремальному спорту. Хотя реальный вопрос, который сейчас стоял перед ней: стоит ли ей подобраться ближе? И каковы будут последствия для ее наивного сердца, если она это сделает?
* * *
Очевидно, Роман ей расскажет что-то о себе — он же хочет, чтобы она справилась с тестовым заданием. И он ждет с нетерпением продолжения того, что они начали в номере отеля в Мельбурне прошлой ночью.
Но это все же было немного больше, чем приятный разговор и сексуальное влечение. Он чувствовал себя с ней так легко и, казалось, хотел рассказать ей всю историю своей жизни, но просто не было повода.
Чем больше времени Роман проводил с ней, тем больше он думал, что ее бывший муж болван. Эта мысль появилась у него еще прошлой ночью, и теперь, после головокружительного секса в самолете, он еще больше недоумевал: каким идиотом нужно быть, чтобы не ценить такую чувственную, живую женщину, как Ава?
Она говорила, что он был другом семьи и что между ними не было особого чувства. У него самого были женщины-друзья на протяжении многих лет, длительная дружба с женщинами, которые его заводили. Но пока он не мог представить Аву в таких же отношениях, он не мог понять, как этот парень мог не накидываться на свою жену при каждом удобном случае.
Когда Ава сказала, что она в действительности не знает себя и что она пожертвовала собой ради отца, Роману захотелось задушить ее мужчин за то, что они сделали ее такой закомплексованной. Но что-то сдерживало его, чтобы до конца открыться ей. Ее безобидный вопрос об отце как-то взволновал Романа. И после того, как она настолько открылась ему в самолете, он чувствовал себя некомфортно. Не то чтобы он не хотел обсуждать этот вопрос с едва знакомым человеком, просто он уже закрыл эту тему для себя. Он уже прошел этот путь вдоль и поперек с Эстель, которая визжала и взбрыкивала от каждого его вопроса.
— Ты ужасно молчалив.
Мягкий голос Авы оторвал его от воспоминаний. Да, он что-то отвлекся от настоящего момента. Пора было развеять это напряжение.
— Мысленно планирую.
— Что планируешь?
Он преувеличенно нахмурился, его лицо приняло комичное выражение.
— Увидишь.
Она улыбнулась, как он и надеялся.
— Мне стоит волноваться?
— Очень.
Он показал пальцем назад за плечо по направлению к посадочной площадке:
— Что было в самолете? Так вот, это была только прелюдия.
Нежно-розовые пятна пошли по ее щекам, оттеняя невероятную голубизну ее глаз.
— К чему?
— К нескольким дням, которые ты никогда не забудешь.
И в доказательство он поцеловал ее.
Ава скользнула на заднее сиденье белого лимузина и едва сдержала вдруг возникшее желание лечь на серые кожаные кресла.
Ей нужно было прилечь, сейчас же. Роман обещал несколько дней, которые она никогда не забудет… и ее практически скрутило от воспоминаний близости с ним.
— Удобно?
Зная, что ее щеки, должно быть, светятся, как два маяка, она кивнула.
— Отдохни, силы тебе еще понадобятся.
Рискнув на него посмотреть, она не могла сдержаться и засмеялась:
— Не смотри на меня так.
— Так — это вот так?
Он скорчил грозную гримасу и пошевелил бровями. Она смеялась.
— Твое присутствие возбуждает меня, — пробормотала она, надеясь, что шофер не обладает феноменальным слухом.
Растягиваясь на широком заднем сиденье, он пробормотал:
— Это идея!
Ей нужно держать себя в руках, чтобы совсем не растаять рядом с ним, и она слегка оттолкнула его локтем:
— Я должна написать очень важную статью, не забывай!
Он еще раз попытался поддельно нахмуриться, но уголки рта его выдавали.
— У меня тоже есть работа — сделать все, чтобы ты изобразила меня в самом лучшем свете.
— Хорошо, что мы оба это понимаем.
Он поманил ее пальцем, и она наклонилась к нему.
— И еще мы понимаем, что означает смешать бизнес с удовольствием, правильно?
Он провел кончиками пальцев по ее запястью, разглядывая нежные волоски у нее на руке.
* * *
Она вообще-то никогда особо не интересовалась сексом, а сейчас секс был единственным, о чем она могла думать. И хотя она могла винить в этом Романа, на самом деле была ему благодарна. Она никогда не чувствовала себя настолько живой, как последние двадцать четыре часа. Подумать, что это только начало…
— Не забывай об этом, — сказал он, и его выражение заставило ее покраснеть опять.
И она стала рассматривать живописные пейзажи за окном.
А шофер стал расписывать красоты местных пляжей. Роман поддерживал с ним разговор. А она размышляла и продолжала удивляться, как спокойная разведенная женщина забыла обо всем и пустилась в головокружительную авантюру с самым горячим парнем, которого только можно встретить.
Когда она получила тестовое задание от Рекса, у нее заработала та часть мозга, которая долго была подавлена, — Ава начала творить.
Ее воображение стало просыпаться, набирать силу. Она пристально стала всматриваться в мир вокруг, описывая все, что видела, — от сморщенного старичка, который встретился по дороге, до мамочек, суетящихся вокруг своих детишек. Фразы стали рождаться в ее голове постоянно, слова старались запечатлеть все богатство живого окружения.
Она хотела писать. У нее появился этот шанс, и она сделает все возможное, чтобы эта статья о Романе стала лучшей вещью, которую она когда-либо написала. Хотя это было совсем несложно, учитывая то, что последний раз она писала для литературного конкурса, когда ей было одиннадцать.
В таком состоянии, когда слова рождались, пузырились, сливались друг с другом, а фразы роились в ее голове, она, настороженно озираясь, вошла в громадные стеклянные двери и оказалась в «Палаццо Версаче».
От пробудившегося вдохновения захватывало дух. Она любила этот гул в голове, это состояние, когда фразы просто лились на нее откуда-то сверху, струились в ее сознание. И она снова удивлялась, как ей на этот раз удалось не стряхнуть это чудесное состояние, чтобы начать делать «все правильно».
— Это великолепно, — сказала она, стараясь не быть похожей на таращащего глаза туриста. — Точно!
Ее взгляд упал на Романа.
— Тебе не нужно сейчас напрягаться и хмуриться, помнишь?
Она слегка коснулась его рукой, ее пальчикам захотелось сделать большее.
— Я твоя. — От мгновенной вспышки тревоги его глаза потемнели до эбонитового цвета, и она быстро смягчила: — На несколько следующих дней.
