— Пожалуй, — пробормотал Рой, мельком взглянув на нее.
Джулии стало жарко. Не удивительно! Один взгляд этих карих глаз способен зажечь огонь в крови. Он невозмутимо просмотрел все дипломы. Последний он изучал особенно тщательно.
— Гомеопат? Вы? — удивился он.
— Да, а что? Рост в этой профессии не самое важное, — сострила она.
— Вероятно, — заметил он сдержанно, но дрогнувшие уголки тонких губ выдали его: шутка Джулии понравилась.
— Что такое гомепат, папа? — спросил Энтони, сдвинув брови точно так же, как и его отец.
Увидев, что Рой замешкался, Джулия пришла на выручку.
— Го-ме-о-пат, — сказала она. — Это значит, что я училась в колледже в Бостоне. Я помогаю больным людям.
— Как доктор?
— Что-то вроде этого, — согласилась она. — Но мои лекарства сделаны из трав. Я убеждена, что организм может вылечить себя сам. Надо только немного ему помочь. Например, если тебя укусит гадюка, я дам тебе крошечную дозу ее яда.
— Здорово! — выдохнул сраженный наповал Энтони. — А что еще такого ты даешь людям?
Воодушевленная неподдельным интересом ребенка, Джулия старалась найти понятный ему пример.
— Ну, например, ты никак не можешь заснуть. Каждую ночь ворочаешься в кровати, потому что тебя тревожат какие-нибудь мысли…
— Да! — воскликнул Энтони, услышав знакомые ему симптомы. — Так бывает в канун Рождества. Или перед Днем рождения.
— Именно! — подтвердила она, вызвав на лице мальчика польщенную улыбку. — Тогда я дам тебе лекарство, сделанное из кофейных зерен.
— Кофе бодрит, — вставил Рой, всей своей интонацией показывая, насколько ему смешны слова Джулии.
— Да, это так. — Она повернулась к нему, и по ее горящим глазам он понял, что перед ним стоит увлеченный человек. — На этом основана гомеопатия. Тебя вылечит то, от чего ты пострадал. Дело только в дозах. Возьмем, например, кору цинхоны. Она может вызвать сильную лихорадку, но даже традиционная медицина лечит с ее помощью малярию…
— Нет. Малярию лечат с помощью хинина. — Рой бросил в сторону Джулии презрительный взгляд.
— Цинхона и есть хинин, — ответила она.
Рой хмыкнул, недовольно покачав головой.
— Гиппократ бы в гробу перевернулся, услышав вас.
— Именно Гиппократ, — сказала она, самой интонацией выказывая свое уважение к отцу медицины, — считал, что то, что вызвало болезнь, ее и вылечит.
— И все же я верю только в традиционную медицину, — заявил Рой.
— А я и не пытаюсь переубедить вас. Я достала эти дипломы только для того, чтобы вы поняли, как ошибались на мой счет.
Рой недовольно поджал губы.
— Мужчины, которых я видел… Они ваши пациенты?
— Да, — ответила она гордо.
— Только мужчины? — выпалил вдруг Рой.
Джулия тяжело вздохнула. Его нелегко было в чем-нибудь убедить.
— Нет. Еще я лечу женщин, а также детей, пожилых дам и грудных младенцев. Грудные дети — мой профиль. Если вы соблаговолите пройти в каюту, я покажу вам списки моих пациентов и лекарств, которыми я их лечила. Кстати, они очень расстроились из-за того, что я уезжаю и не смогу долечить их.
К радости Джулии, его лицо просветлело.
— Я должен извиниться, — сказал он и сделал глубокий вдох. — Я могу не соглашаться с вашими бредовыми идеями относительно медицины, но я признаю, что ошибался, когда плохо думал о вас. — Он выглядел слегка смущенным. — Обычно я не делаю поспешных выводов, но… Этот мужчина и вы… Я видел это своими собственными глазами…
— Ничего страшного, — прервала его Джулия, не в силах больше вынести его нежный взгляд и ласковый голос. — Любой на вашем месте подумал бы то же самое, — добавила она великодушно.
— Да уж, — хмыкнул он. — И вы ничего не сделали, чтобы разубедить меня.
— Напомню, что вы не были настроены меня слушать, — заметила она.
— Да, наверное, вы правы. Вы прощаете меня? — спросил он, протягивая ей руку в знак примирения.
Это было не самое вежливое извинение, но большего от Роя Хайдена ждать не приходилось, и Джулия крепко пожала ему руку. Тепло его руки мгновенно прокатилось по ее телу, окутывая его уютным чувством защищенности, и на какую-то безумную долю секунды ей не захотелось отнимать руку. Внутренний голос говорил ей, что Рой искренне раскаивается в своем заблуждении и должен быть прощен.
— Прощаю.
Он отпустил ее руку с обидной для нее быстротой, как будто их физический контакт был ему неприятен.
— Ты обещала, что разрешишь мне помыться на твоей лодке, — напомнил ей Энтони, возвращая ее на землю.
— У нас дома тоже можно… — начал Рой.
— Я обещала, — сказала Джулия мягко. — Вы же не хотите, чтобы он вам весь дом перепачкал. А у меня есть душ. Кстати, после душа можно перекусить. Лично я умираю от голода. Вы, наверное, тоже еще не завтракали. Почему бы нам, механикам, не смыть с себя грязь и не приготовить что-нибудь вкусненькое?
— Я? Готовить? — пискнул Энтони.
— Почему бы нет? У меня есть свежие яйца. Они еще хранят тепло курицы, которая их снесла…
— Розовой? — Энтони затрепетал от восторга.
— Они не могут нести розовые яйца, — скептически сказал Рой.
— Могут, — заверила его Джулия. — Немного терпения, и вы их сами увидите. У меня еще есть домашняя выпечка, сосиски, грибы и помидоры. Ну как? Пойдет?
— О! — воскликнул Энтони, снова впадая в сладкую эйфорию. — Я так хочу попробовать готовить. И позавтракать на лодке! Можно, пап? — Он умоляюще посмотрел на отца и сложил руки, как для молитвы. — Пожалуйста!
Рой смущенно сглотнул, тронутый просьбой сына. Он даже не подозревал, что у него такой восторженный сын. Он вспомнил те далекие дни, когда впервые в возрасте шести лет взошел на палубу баржи своего отца. Примерно такие же эмоции теснили тогда и его грудь.
Они с отцом ели сандвичи с сыром и беконом, которые казались ему самой вкусной едой на свете. А потом они стояли на корме и смотрели на удаляющийся берег, в то время как баржа медленно рассекала лазурные воды. Даже сейчас он помнил горькое чувство разочарования, которое испытал, когда пришло время возвращаться домой.
Он безжалостно отогнал от себя воспоминания детства. Они делали его сентиментальным, а он давно уже не позволяет себе эту роскошь. В животе у него заурчало, призывая отведать завтрак Джулии.
Энтони жалобно смотрел на отца, ожидая его приговора. Рой неуверенно хмыкнул, и лицо его сына расплылось в улыбке. Крепость была на грани сдачи. Уж он-то знал, как выглядит его отец, вынужденный уступить.
— Пап? — прошептал Энтони, заставляя отца окончательно капитулировать.
