— Да, — просто ответила Розали.
— Как же мне нравится ослеплять других своими знаниями! Но продолжайте превозносить меня до небес. Это очень льстит моему мужскому тщеславию. — Вставляя одну за другой детали обратно в телевизор, Адриан неожиданно задумчиво заявил: — Пожалуй, мне стоит завести девушку, хотя бы в качестве стимулятора моего эго. Нет лучшего средства заставить мужчину чувствовать себя королем вселенной, чем устремленный на него восхищенный взгляд красивой девушки. — Он покосился на собеседницу. — Но кого же выбрать на этот высокий пост? Вы по уши заняты парочкой приятелей, так что отпадаете. А вот Джейн — неплохой вариант. По-моему, она абсолютно свободна. Возможно, стоит ею заняться?
— Ваш чай остыл.
Розали встала, подошла к туалетному столику, провела расческой по волосам и, не зная, чем бы еще заняться, села за стол, стала просматривать свои записи.
— Работать, Розали, в субботу днем?
— Больше делать все равно нечего.
— Разве мое присутствие не вдохновляет вас на возвышенные мысли? — Судя по голосу, он улыбался.
— Не особенно.
— Ничего страшного. Я почти закончил — сейчас доделаю и смогу уделить вам все свое внимание, и вы не будете чувствовать себя заброшенной.
— Вы пришли посмотреть на мой телевизор, а не на меня.
— Вы правы.
Он поставил на место заднюю стенку, крепко прикрутил ее и спросил:
— А где ваши родители?
— Уехали в Лондон на спектакль. Сегодня их не будет допоздна.
Он поднял телевизор, перевернул в правильное положение, включил, отступил назад и стал ждать.
Они оба уставились на экран. Сначала раздался высокий свист, за ним появился звук. Когда темный экран сменился движущейся картинкой, Розали захлопала в ладоши.
— Огромное вам спасибо, Адриан. Как замечательно, что он снова работает! Он так долго был сломан.
Крэйфорд настроил каналы, добившись идеального изображения.
— Будете смотреть?
Она покачала головой. Он выключил телевизор, собрал инструменты и сложил их обратно в коробку. Пока Адриан пил чай, Розали спросила его, сколько должна ему за новые детали, которые ему пришлось купить.
— Ничего.
— О, но ведь…
Он только махнул рукой:
— Должен же я как-то отплатить вам и вашим родителям за ваше гостеприимство. — Он встал, отряхнул руки, потом поднял свой чемоданчик с инструментами.
Розали нахмурилась, сердце ее упало.
— Уже уходите?
— А что, вы не хотите, чтобы я уходил?
Она отрицательно покачала головой.
— Но если я останусь, что мы будем делать?
Она пожала плечами — у нее не было ответа на этот вопрос. Ей нечего было предложить ему, кроме того, что ему было определенно не надо. Ему же ни к чему женская любовь.
Адриан поставил чемоданчик на пол, подошел к ней.
— У меня есть предложение. Ваших родителей нет дома. Вам явно нечем заняться. Не хотите поехать ко мне на пару часов? Тогда вы услышите кое-что, чего я и сам еще не слышал. Я почти закончил собирать стереорадиоприемник. Мы можем вместе стать свидетелями его «рождения», и, если он заработает, вы будете считать меня не просто удивительным, а настоящим волшебником!
Никогда в жизни ей не было так трудно скрыть свои чувства, но, видимо, все же это удалось. Когда она выразила согласие, Адриан заметил:
— Могли бы отнестись к этому с большим интересом.
— Я же сказала, что с удовольствием поеду. Но что мы будем делать с едой? Уже пять часов.
— Об этом подумаем позже.
Она надела ярко-красный кардиган, нашла сумочку и была готова. Пока они ехали по залитым солнцем улицам, Розали подумала: «Ну вот, он собирается во второй раз пустить меня к себе в дом». И от этой мысли ей стало удивительно хорошо.
— Вы навели дома порядок, Адриан?
— Нет. Там стало еще хуже. Нельзя собрать сложное электронное устройство и сохранить при этом порядок в квартире. Это вас останавливает?
Она покачала головой. Ей хотелось сказать ему, что ее ничто не остановит. Войдя в его гостиную, она сразу же подошла к столику и взяла фотографию его матери — увеличенный моментальный снимок, сделанный в саду, и долго смотрела на него, пока Адриан не подошел и не встал рядом с ней.
— Интересно, а если бы это была моя фотография, вы бы так же на нее смотрели?
— Ваша? — Розали пожала плечами. — Вы не способны на такую любовь и привязанность, какую может дать эта женщина.
— Ну, если любовь и привязанность — это все, что вам нужно, выходите замуж за вашего приятеля. В роли мужа он, несомненно, утолит вашу жажду.
— О, но я не собираюсь выходить замуж…
— Продолжайте. Я внимательно вас слушаю.
— Я пока не собираюсь выходить замуж, — усмехнулась Розали. — Но когда соберусь, вы будете моим шафером?
Он отошел от нее.
— С удовольствием буду вашим шафером. Почему бы и не поприсутствовать на вашей свадьбе, ведь своей у меня никогда не будет.
Розали все не могла оторваться от фотографии; ей хотелось, чтобы она ожила, освободив все душевное тепло и бескорыстную любовь, которые удерживались под стеклом в рамке.
— Адриан, как вы думаете, вы когда-нибудь тоже станете таким… округлым, как ваша мама?
— Очень дипломатичное описание ее телосложения! Нет. Я позабочусь о том, чтобы не растолстеть. Во-первых, я достаточно подвижен. Во-вторых, не собираюсь жениться, а значит, у меня не будет жены, перекармливающей меня углеводами.
Она поставила фотографию на место.
Он ушел в спальню, но вскоре протиснулся обратно в гостиную с элегантным деревянным корпусом в руках.
— Вот он. Падите ниц перед этим произведением искусства. На его создание у меня ушло несколько месяцев.
Розали с трепетом смотрела, как он ставит приемник на обеденный стол.
— Он прекрасен, — наконец выговорила она. Казалось, ее слова позабавили Адриана.
— Откуда вы знаете, если мы его еще не слышали?
— Ну, выглядит он чудесно, а это уже полдела.
— Какое значение имеет внешность? Важно только то, что внутри.
— Неужели? — Она краем глаза заглянула в висящее на стене зеркало. — Тогда у меня еще есть шанс.
— Перестаньте напрашиваться на комплименты и ведите себя тихо, пока я буду вносить финальные штрихи в этот шедевр.
Он порылся в своих завалах и извлек оттуда два больших конусовидных динамика без корпусов. А пока возился, соединяя их проводами с приемником, Розали почувствовала, что проголодалась. Может, Адриан забыл про еду? Но он так погрузился в работу, что ей не хотелось напоминать ему про ужин. К тому же ей вдруг захотелось доказать ему, что женщины вовсе не так сильно мешают, как он утверждал. Поэтому она просто молча сидела, пока он не посмотрел на нее с притворным изумлением.
