— Из всех самовлюбленных типов… — Она никак не могла найти подходящих слов, и горечь обиды, пыл негодования, подавляемые столько лет, прорвались наконец наружу. Но сильнее всего ее возмутила истина, прозвучавшая в его словах. Кипя от гнева, она огляделась вокруг в поисках предмета, который помог бы ей выразить свое возмущение. И словно дар небес — ведро, полное воды, стояло наготове у ее ног. Не думая ни секунды, она схватила его и выплеснула содержимое на своего обидчика, окатив его с головы до ног.
Наступила напряженная тишина, и Мэри со страхом поняла, что сейчас последует ответная реакция. С минуту Тони молча смотрел на нее, и вода стекала струйками по его лицу. Потом его глаза потемнели, и он резко шагнул к ней. Мэри испуганно выпустила ведро и стремительно бросилась к конюшням, намереваясь закрыться в кладовой. Но, к несчастью, Тони был слишком быстр.
Она едва успела вбежать внутрь, как сильные руки обхватили ее сзади, и они оба упали на охапку сена. До сих пор Мэри испытывала только испуг, но, когда Тони навалился на нее и сжал запястья, ее охватил настоящий ужас, коренящийся в далеком воспоминании, когда она так же беспомощно лежала, пригвожденная к земле тяжестью мужского тела. Мэри почувствовала, как истерический страх душит ее, и попыталась крикнуть. Но из ее губ вылетел только слабый сдавленный звук, в глазах потемнело, и она, ничего не видя, забилась в его руках. Смутно она слышала его голос:
— Мэри, ради Бога…
Сначала он пытался удержать ее, но вдруг она внезапно почувствовала себя полностью свободной, перекатилась на бок и сжалась в несчастный маленький комок.
— Мэри, милая, прости. Я вовсе не хотел напугать тебя.
Прикосновение руки заставило ее вздрогнуть и отодвинуться, но он не убрал руку и продолжал осторожно поглаживать ее плечо. Она никак не могла справиться с дрожью, сотрясавшей все ее тело, но постепенно, медленно, начала приходить в себя. Мало-помалу дрожь утихла, а голос Тони делал свое дело, успокаивая и утешая.
— Я никогда бы не обидел тебя, Мэри, — говорил он тихо. — Ты должна это помнить. Правда, я на секунду потерял голову, когда ты окатила меня водой, но я хотел только поцеловать тебя, и ничего больше. Ты мне веришь?
Она и сама постепенно начала понимать, что охватившая ее паника случилась скорее из-за воспоминаний о мальчишке, который воспользовался своим старшинством, чтобы одержать над ней верх. Но Тони никогда прежде не причинял ей боли. И она кивнула в знак согласия, все еще будучи не в силах вымолвить ни слова.
— Вот и хорошо, — откликнулся он с облегчением. — Но ты можешь сказать, чего ты так испугалась?
Рассказать ему про Эдди? Нет, невозможно. Даже Эдварду она не рассказывала ничего. Она затрясла головой и судорожно вздохнула.
— Ну хорошо. Можно я только обниму тебя — одной рукой, на минуту. Не могу видеть, когда ты лежишь вот так.
Ей показалось, что в его голосе прозвучало отчаяние. И от удивления она не смогла возразить.
— Хорошо, — прошептала она, заставив себя не отстраниться, и остаться на месте, когда он опустился на сено за ее спиной и осторожно положил руку ей на талию. Она чувствовала, как его тело вытянулось вдоль ее скорченной фигурки, и, хотя он касался ее только рукой, его тепло начало передаваться ей, как при крепком объятии. Через минуту он снова спросил:
— Значит, ты не скажешь мне, почему ты так испугалась? Ведь я никогда не сделал ничего такого, чтобы ты боялась меня, правда?
Не желая лгать, она согласно покачала головой.
— Нет, дело не в тебе. Я просто… не хочу говорить об этом.
— Тогда я объясню тебе, что случилось, когда мы поцеловались в первый раз. Перед тем как устроить мне неожиданный душ, ты обвинила меня в том, что я ничего не чувствовал. Как раз наоборот, я чувствовал слишком много. Я тогда был довольно черствым девятнадцатилетним парнем и воображал, что уже знаю о женщинах все. Но вот меня поцеловала девочка, знакомая мне с самого рождения, и я едва не потерял самообладания.
Она втянула в себя воздух. И он не шутит?
— Что ты сказал? — переспросила она беззвучно.
— Я сказал, что ты зажгла меня, увлекла, называй как хочешь. Я почувствовал желание, вопреки здравому смыслу. Я хотел обладать тобой. Ты пришла утешить меня, а я почувствовал, что еще миг, и не смогу владеть собой. Мне захотелось увлечь тебя на траву, ощутить близость твоего юного, невинного тела… Вот почему я оттолкнул тебя, и с тех пор бежал от тебя, как от чумы. Испытав такое от одного лишь поцелуя, я не мог теперь доверять себе.
Он потянул ее за плечо и повернул на спину.
— И, — продолжал он, склоняя к ней свое лицо, — судя по тому, что я испытал недавно на складе, действие твоих чар на меня за все эти годы ничуть не ослабело.
— Тони, — начала она, собираясь просить его замолчать, но слова разлетелись, как пылинки в солнечном свете, когда она заглянула в бездонную синеву его глаз. Он провел рукой по ее плечу, она ощутила кончики его пальцев на изгибе шеи, на нежной коже щеки. Они медленно обвели ее высокую выгнутую бровь, спустились по прямому носу, а когда его палец слегка коснулся ее губ, она почувствовала словно их коснулся язычок пламени.
— Какая ты красивая, — медленно проговорил он низким бархатистым голосом. — Я хотел бы поцеловать тебя еще раз. Ты не будешь возражать?
На миг она растерялась, попыталась собраться с мыслями, но смогла лишь выдохнуть едва слышно:
— Ты не должен…
— Почему? — Его палец опять заскользил по ее губам, электризуя их, и она подумала, что сейчас сойдет с ума. — Ведь теперь ты больше не ребенок.
Ее сердце гулко застучало, но уже не от страха. Головокружительное ожидание переполнило ее.
— Тони, — прошептала она, но протест вышел скорее похожим на мольбу.
— Да, — пробормотал он, наклоняясь все ближе, и наконец их губы соприкоснулись.
От сладости этого мгновения у нее остановилось дыхание, и она неосознанно обхватила его голову, чтобы продлить божественный миг. Она ощутила пальцами шелк его волос, и при этом прикосновении он настойчивей прижался к ее рту и раздвинул губами ее губы. Когда он почувствовал ее встречное движение, из его груди вырвался низкий жадный звук, и, отдаваясь властной силе его поцелуя, Мэри забыла обо всем. Ей казалось, словно она на карусели — все вокруг закружилось, поплыло, вышло из-под ее воли.
Она услышала только сдавленный шепот: «Мэри». Он придвинулся ближе, его пальцы нежно обхватили ее подбородок… Но как только она почувствовала тяжесть его груди на своей, восхитительный вихрь внезапно начал утихать.
Ее руки инстинктивно уперлись в его плечи, пытаясь отстранить их. И почти сразу она ощутила, как мускулы под ее пальцами напряглись и выгнулись, почувствовав сопротивление.
