Ее руки инстинктивно уперлись в его плечи, пытаясь отстранить их. И почти сразу она ощутила, как мускулы под ее пальцами напряглись и выгнулись, почувствовав сопротивление.
Он оторвался от ее губ и подался назад, с трудом переводя дыхание, словно только что пробежал марафон. Она отвернулась, смущенно подумав, что тоже тяжело дышит. Ее пульс отдавался во всем теле горячими волнами, возбуждая странные, незнакомые ощущения. Она чувствовала, как ее несет по течению помимо ее воли, и ей это не понравилось. В раздавшемся, слегка дрожащем голосе Тони прозвучали низкие, настойчивые ноты:
— Мэри… Черт возьми, это просто невероятно…
Но когда он коснулся ее щеки, пытаясь поймать взгляд, она еще дальше отвернула голову.
— Что случилось? — спросил он. — Всего несколько секунд назад ты была той маленькой девочкой, я уверен в этом. Что-нибудь не так?
Она покачала головой, упорно продолжая отворачиваться, но он удержал ее, положив руку на плечо.
— Все-таки могу я рассчитывать хотя бы на объяснение?
Усилием воли она перевела дыхание и обернулась к нему.
— Хорошо. Скажу откровенно. Я не люблю, когда начинают тяжело дышать, мне это… неприятно.
Даже для нее самой эти слова прозвучали неубедительно, поэтому ничего странного не было в том, что Тони ей не поверил.
— Со мной это не пройдет! Ты только что целовала меня. Все было так прекрасно, пока я не попытался обнять тебя по-настоящему. — Он сделал многозначительную паузу. — Все дело в этом, да? Ты и не думала отступать, пока я не обнял тебя покрепче. Но почему, Мэри?
Какое-то оцепенение замкнуло ей уста. Она не хотела говорить об этом. Только не сейчас, не с ним.
— Это тебя совсем не касается, — произнесла она негромко.
— Я так не думаю. Что это был за тип, за которого ты вышла замуж? — Его лицо помрачнело. — Он что, плохо обращался с тобой?
— Нет, мой муж здесь ни при чем, — ответила она, отстраняя его руку движением плеча. Он отпустил ее. Она с усилием поднялась на ноги и, сделав несколько шагов к выходу, остановилась. — И не трудись больше задавать мне вопросы, потому что я все равно не отвечу.
Сознавая свое преимущество над ним, потому что она стояла, а он лежал, добавила решительно:
— Думаю, сейчас тебе лучше уйти.
Тони нахмурился.
— Нет. Сначала я закончу то, что начал.
Он медленно встал, стряхивая сено с джинсов и рубашки. Когда он шагнул к ней, она торопливо отступила назад.
— Я, кажется, ясно выразилась. Я не нуждаюсь в твоих заботах.
Он посмотрел на нее, нахмурившись.
— Ты, может; и нет, но Бой наверняка нуждается. Когда я закончу его чистить, тогда и уйду.
— Это вовсе не обязательно, — сказала Мэри. Гордость заставляла ее проявить твердость. — Я справлюсь сама.
Его брови упрямо сдвинулись.
— Понимай это так: за работой я скорее забуду о разочаровании, которое сейчас испытываю, — как физическом, так и моральном.
Он провел руками по бокам, едва заметным движением поправляя джинсы. Мэри непроизвольно взглянула вниз и тут же смущенно отвела взгляд, но он успел перехватить его. Взяв ее за подбородок, он наклонился к ней и проговорил медленно и раздельно:
— Я в самом деле хочу тебя, Мэри. И не думай, что я так просто откажусь от этой мысли. Я разгадаю твою тайну, и тогда помогу тебе справиться с ней.
Самоуверенность этого заявления заставила ее спросить:
— Подобную услугу ты оказываешь всем женщинам, которых тебе удавалось покорить?
На миг его губы сжались, но он тут же улыбнулся лукавой улыбкой.
— Нет, только малышкам с оленьими глазами.
Не успела она найти уничтожающий ответ, как он повернулся и вышел. Когда через некоторое время он вернулся, ведя на поводу Боя и лошадь, которая была выведена на луг утром, она намеренно не взглянула на него, полностью сосредоточившись на уздечке, которую начищала мелом. Но Тони, разведя лошадей по стойлам, подошел к ней и остановился за ее спиной.
— Если ты решила не замечать меня, это все равно ничего не изменит, — сказал он с легкой досадой в голосе. Но она упрямо не отрывала глаз от уздечки.
— Прощай, Тони.
— Ну нет, не прощай. — Он приподнял ладонью ее подбородок и повернул к себе ее лицо. — До скорой встречи, моя трепетная лань.
Не сказав больше ни слова, он вышел, и, глядя ему вслед, она чувствовала его упорную решимость, с которой он старался пробить брешь в стене ее размеренного и спокойного существования.
Теплое апрельское солнце приятно согревало спину Мэри, когда, перегнувшись через помятый подкрылок отцовского пикапа, она разглядывала замасленные внутренности мотора. С противоположной стороны с ободряющей улыбкой склонился Билл.
— Он выглядит хуже, чем есть на самом деле, — оптимистически заметил он, быстро подкручивая гаечным ключом какую-то гайку. — Эти старые машины делались крепко. Если только удастся раздобыть все запчасти, через неделю он у вас забегает.
— Надеюсь, что так и будет, — с сомнением произнесла Мэри.
К этому дню положение дел на ранчо по-прежнему оставалось безрадостным. В ответ на объявление, данное в газете, позвонили несколько человек, но до сих пор так никто и не объявился с лошадью, которую желал бы поставить в платную конюшню. После долгого телефонного разговора со своим пасынком Мэри пришла к заключению, что ей не удастся сейчас получить свои деньги, вложенные в винопроизводство. Оставалась надежда на местные банки, но опыт бухгалтера подсказывал ей, что на ссуду рассчитывать не приходится, если только она не найдет способ обеспечить надежную гарантию.
— Извините, конечно, но вид у вас очень неважный, — вывел ее из задумчивости голос Билла. — Наверное, слишком много работаете? — Все это время он наблюдал за ней с другой стороны пикапа. — Ханна говорит, что беспокоится о вас.
Мэри удивленно подняла брови.
— Ханна? Когда же она вам это сказала?
Он смутился, точно по неосторожности совершил непростительную оплошность, быстро склонился над мотором и пробормотал:
— Тут, на днях, делал для нее кое-какую работу.
— Можете передать ей, что со здоровьем у меня все в порядке, — ответила она.
Билл почти полностью скрылся под капотом.
— Э… да, если я увижу ее в ближайшее время.
Мэри не успела забыть об этом эпизоде, когда около полудня за Биллом заехала его сестра Клэрис, чтобы подбросить его на другую работу. Клэрис казалась несколькими годами моложе брата, и, хотя она тоже обладала фамильными чертами — неестественно светлыми глазами и словно выцветшими волосами, круглое личико девушки было открытым и дружелюбным.
