Воображение Зоуи разыгралось, и она в ужасе сжала подушку еще крепче.
— Я не собираюсь рассказывать ему о том, что произошло между нами! — заверила она его. — Да и зачем мне это? Ты, кстати, прав! Теперь мне и впрямь стыдно за себя!
— Ты намеренно пропускаешь мимо ушей то, что я говорю? — Голос его вдруг прозвучал натянуто. Зоуи проследила за взглядом Антона и обнаружила, что одеяло не прикрывает ее бедро.
Поправив одеяло, она решила промолчать. К тому же она чувствовала, как слезы подступили к глазам.
— По долгу чести мне самому придется ему рассказать, — отрезал Антон. — Так что ты победила, Зоуи Канеллис. Ты унизила меня в глазах твоего деда и конечно же защитила наследство!
— По долгу чести? — с трудом выдавила Зоуи. — У тебя нет чести! — Все еще обнимая подушку, она встала с кровати, потому что не могла больше сдерживаться. — Двадцать четыре часа назад я тебя знать не знала. Ты был для меня всего лишь тем, кто заменил моего отца и с головой зарылся в миллионы Тео. Тоби и я прятались от прессы. Я только-только потеряла обоих с… своих родителей. — Ее голос стал тонким, слезы покатились градом. Зоуи глубоко вздохнула, пытаясь избавиться от кома в горле. — Ты подумал об этом, когда появился на пороге моего дома? Нет. Ты удвоил число репортеров только потому, что тебе было гораздо важнее плясать под дудку моего деда, чтобы упрочить свое положение.
— Зоуи…
— Заткнись! — вырвалось у нее. Она была слишком расстроена, чтобы помнить о вежливости. — Ты уже все сказал. Теперь моя очередь! Повторяю еще раз, могу даже написать плакат: мне не нужны деньги деда! Так что вы в безопасности, мистер Паллис, и свободны от меня, от брака со мной и от всех других гнилых вещей, которые вы тут упомянули!
И только тогда Зоуи ощутила, как трясутся его пальцы, смахивая слезу с ее щеки. Оказалось, Антон подошел очень близко. Она отступила назад, поднимая подушку, чтобы спрятать за ней лицо.
— Я думала, что мы оба потеряли контроль сегодня, но…
— Так и было.
Зоуи забыла, что она обнажена, и Антон крепко сжал зубы. Он не мог больше позорить ее. Достаточно того, что он натворил. Антон недоумевал, какой черт вселился в него и заставил наговорить столько ерунды. Он наконец понял, что явно наболтал лишнего.
— Думаю, это было неизбежно, — пробормотала Зоуи. — Мы разжигали друг друга целый день.
— Ты права, — хрипло произнес Антон. Затем он протянул руку и накинул простыню на ее дрожащие плечи. — Тебе холодно.
Зоуи завернулась в хлопковую ткань. Голубые глаза ее блестели от слез, и Антон не знал, как ему оправдаться.
— Мне жаль… Жаль, что я так среагировал. — Он запинался. — Просто…
— Просто ты разволновался из-за того, что переспал с внучкой Тео, — закончила за него Зоуи.
— Да мне наплевать, кто ты! Я не понимаю, зачем сказал это. Но если бы ты предупредила меня, что была…
— Убирайся! — спокойно произнесла Зоуи. Она не могла больше слышать это слово. — После кошмара, в который ты меня втянул, я хочу остаться одна. Так что, пожалуйста, выметайся!
Зоуи стояла, завернувшись в простыню, ее хрупкая фигура чуть дрожала. Еще немного, и у нее начнется припадок, подобный тому, что случился в самолете.
— Мы оба потеряли голову, — не успокаивался Антон. — Я не ожидал… Господи, я чувствую себя таким виноватым! Я мог бы сделать все осторожно, а вместо этого словно с ума сошел…
Наконец у него закончились слова, чему Зоуи была безумно рада. Ей совсем не нужен был отчет с места происшествия — о том, что произошло между ними или как это произошло.
— Пожалуйста, — умоляла она. — Просто уходи.
— Мы поговорим завтра, — наконец сказал он, направляясь к двери.
— Ты утром улетаешь куда-то, так что… — Зоуи пожала плечами, надеясь, что это «куда-то» находится далеко отсюда.
— Не думаю. Нам надо…
— Ты улетаешь утром, — настойчиво повторила она. — Ты обещал, что поселишь нас здесь на две недели, а потом позволишь вернуться домой. И я буду благодарна, если ты хоть в этом сдержишь слово.
Возможно, Антон и кивнул — Зоуи не знала, поскольку стояла к нему спиной. И тем не менее она поняла, что эта тишина означает согласие.
Самолет Антона взлетел на рассвете. Он не ложился той ночью. Теперь Антон имел полное представление о том, что чувствовал Леандер Канеллис, будучи оторванным от семьи и дома.
Две недели… Он обещал Зоуи, что не появится на острове в течение этого времени — и скорее ад замерзнет, чем он нарушит свое обещание. Откинувшись на спинку кресла, Антон закрыл уставшие глаза. Он никогда не страдал бессонницей, но сейчас не мог уснуть.
Возможно, виновато количество бренди, которое он выпил, сидя в своей спальне. Антон заливал свою печаль спиртным, одновременно проигрывая в голове отрывки самого яркого сексуального опыта в его жизни.
Восхитительный секс, убийственные последствия. Он поерзал на кожаном сиденье, вспоминая, как попытался переложить на Зоуи всю ответственность за собственный поступок.
Женщины… Антон винил всех, кто ложился в его постель с единственным намерением — получить шанс, только шанс стать его женой. Их интересовала не его симпатичная мордашка — а Антон осознавал, что природа наделила его великолепными внешними данными. Не репутация мастера любовных игр. Нет, деньги — вот во что они влюблялись. Призрачная возможность стать миссис Паллис и получить богатство, положение в обществе и власть, которые сулило это имя.
Поэтому Антон стал цинично относиться к женщинам, еще не достигнув двадцатилетнего возраста. Он брал от них то, что они предлагали, наслаждался их компанией и их телами, пока интерес не угасал. И он никогда не задумывался над тем, что значит оказаться на их месте.
Но теперь Антон ощутил это сполна: отторжение. В данном случае вполне заслуженное. Его толкнули в холод, хотя впервые в жизни ему хотелось тепла. Каким-то образом вчера Зоуи Канеллис удалось заставить его забыть о привычной сдержанности.
В четыре тридцать утра он вскочил со своего кресла, чтобы успокоить раскричавшегося Тоби. То, что Зоуи не встала, удивило Антона, пока он не заметил, что дверь в ее комнату закрыта.
Это сделал он. Антон закрыл дверь, выходя из ее спальни, а она была слишком расстроена, чтобы обратить на это внимание. Единственное, что он сделал хорошего, — это успокоил малыша, не потревожив никого…
— Антон?
— А? — неохотно откликнулся он. Ему не хотелось, чтобы кто-то беспокоил его.
— У нас новые проблемы, — угрюмо сообщил Костас.
Зоуи катила коляску по тенистой тропинке через сад. Печально, но это была первая прогулка Тоби на свежем воздухе с тех пор, как она принесла его домой.
«У пребывания в заключении есть и плюсы», — усмехнулась она про себя. Змей-искуситель улетел сегодня. По крайней мере, ей так сказали. Когда Антон ушел, Зоуи зарылась в подушки, чтобы не думать о том, что они натворили.
Блеск, который она уловила краем глаза, заставил ее посмотреть в другую сторону. Серебристый «мерседес» въезжал в ворота. Зоуи замерла. Он не может вернуться. Он не посмеет. Человек, который каялся после их дикой шалости в постели, скорее отрежет себе ноги, но не вернется, пока обещанные две недели не истекут.
Зоуи охватила дрожь — весь ужас нынешней ночи выплеснулся на поверхность. И даже не поведение Антона было тому причиной. Нет, ее собственное безрассудство. Она просто ненавидела себя. И ненавидела Антона. Он сказал, что ей надо стыдиться себя, и теперь она стыдилась.
Вину свою он признал, но только тогда, когда это признание из него вытащили. Однако причиной его греха стала она — Зоуи не была наивной и заметила, что Антон заинтересовался ею с первого взгляда.
«То же самое можно сказать и о нем», — вздохнула она.
Ей двадцать два года. Она привлекательная молодая женщина, которой пришлось отбиваться от противоположного пола с тех пор, как в возрасте четырнадцати лет у нее начала расти грудь и все стали обращать внимание на ее длинные ноги. Зоуи всегда была самодостаточной личностью, этаким синим чулком, предпочитая проводить время за сложными расчетами, а не флиртовать с ровесниками. Отец смеялся над парнями, которые дефилировали по улице около ее дома, ожидая, когда она выйдет.
— У тебя нет ни капли жалости к ним, ведь так? — Его смех заставил ее вздрогнуть. Зоуи заморгала, не позволяя себе расплакаться в очередной раз.
Она поздно сформировалась. Незаметно для себя Зоуи превратилась в женщину с очень привлекательными формами. Она гордилась своей расцветающей красотой и вздыхала с облегчением оттого, что не поддавалась соблазну. А неожиданные всплески гормонов уравновешивались старомодным здравым смыслом.
Здравый смысл… Зоуи посмеялась над собой. Подруги дразнили ее за слишком серьезное отношение к сексу. Они бы сейчас глупо хихикали, увидев ее. Соблазнена и мастерски уложена в постель заядлым бабником — и всего-то через двадцать четыре часа после знакомства.
