листа, и сказала: «щибаль», Пупсик чуть не отшлепал меня по попке.
– Лина! Нельзя «щибаль»! – внушал он, грозя мне коротким пальчиком, унизанным золотым перстнем. – Korean style, «щибаль» – bad слово!
Все понятно: щибаль – плохое слово, а fucking пляйть – хорошее.
Кстати, сегодня Женя меня убил!
– Белые, – говорит, – красивые, но ужасно злые. Думают, что корейцы – хуже их из-за цвета кожи.
Все было сказано мне в лицо, исподлобья, в меланхоличном, но осуждающем тоне. И я решительно говорю: мол, я – не такая.
– Но ты бы ведь не вышла замуж за корейского парня! – с мычанием, пантомимой и спряжением всех знакомых языков сказал Женя.
Мы всегда на такой тарабарщине говорим, что я ее цитирую своими словами.
Я вспомнила про моих котиков, старательно забыла про Диму и сказала, что если бы не его запрет, я уже была бы замужем за корейским парнем.
Женя одобрительно улыбнулся, а я сказала:
– Но вообще, самые красивые тела не у белых, а у негритянок…
Пупсик возмущенно уставился на меня.
– Ты что?!! Крейзи??? Они же черные!!!
Вот вам и гуманизм антирасиста.
Я еще обтекала, когда Елена, вдруг, ни с того ни с сего спросила:
– А вы знаете, что у Дмитрия появилась постоянная девушка? У-гу!.. Кореянка!
***
Господи, боже мой!..
Я после этого всю ночь дрожала, как в лихорадке. Меня то и дело подрывало взять карточку, позвонить ему и сказать, что люблю его, что с ума по нему схожу… Или что там говорят мужикам прежде, чем нас пошлют и мы, с чувством выполненного долга можем начать бухать и плакать?
Кореянка, мать его!
Это все! Конец! Он точно женится! Готова зуб дать… Ему ведь раньше только блондинки нравились. Все бывшие дворовые красотки в блонд перекрасились, едва он немного разбогател.
Но Жанна Валерьевна не раз говорила бабке, что если он притащит к ней русскую, он ей больше не сын. Что либо он женится на корейской девушке, либо не женится вообще.
Кан не слюнтяй, но мать свою все равно очень любит. Зря я так перед нею била хвостом. Детский сад, блин. Старалась понравиться маме, пока не в силах по возрасту понравиться Диме…
Пора спуститься на землю. Начать присматриваться к тем, кто полюбит меня, такой, как есть. Со всеми недостатками.
Отзовитесь же, извращенцы!..
***
Кстати, об извращенцах.
Ольга, похоже, спятила. Положила глаз на Томато (это наш вэйтер). Самый красивый, но и самый маленький. Не знаю, почему он себя Томатом зовет, но он зовет, и мы подчиняемся его выбору.
После закрытия мы с девчонками сидели на каменной ограде у клуба. Обсуждали Ольгины привязанности и Томатика. Он торчал рядом и смотрел на нас с таким лицом, что Лерка сказала, будто бы он похож на «Тампакс». Никто опять же не понял —чем именно, но все засмеялись. Он засмущался и начал допытываться, что нас так развеселило. Лерке стало его очень жалко, и она сказала, что он – красивый.
Это правда, на самом деле. Но вот с мозгами у него не того. Томато посмотрел на лица окружающих и принялся нас критиковать. Начал с Лены-маленькой. Сказал, что лицо у нее – окей, а тело некрасивое: толстое.
– На себя посмотри! – парировала Леночка. – Коротышка!
Все снова засмеялись, а он оскорбился.
– Сама коротышка. Я смеюсь над тобой, с высоты моей женщины, – заявил Томато и как обезьянка, по фонарю, взобрался на каменные перила мостика.
Рискуя свернуть себе шею, встал на колени рядом со мной.
В этом выборе не было ничего личного. Даже я не могла бы себе этого придумать, а ведь я могла вообразить любовь где угодно! Я просто стояла, напротив Леночки, вот и все. Но Ольга посчитала иначе и сделала пометку в уме. Томато вскинул вверх кулачок, продолжая меня обнимать, сунул мне прямо под нос сгиб локтя:
– Ты только не думай, что раз я маленький, ты будешь плакать ночами. У меня вот такой вот здоровый член!
– Покажи, – потребовала Ольга, пока я пыталась выбраться из удушающих объятий маленького извращенца.
– Тебе расскажет твоя подруга! Не бойся, – сказал он мне, – я буду нежен.
Мы ржали в голос. Кто бы мог подумать, что маленький Помидорчик такой большой извращенец?
Лерка, которая теперь дружит с Ольгой и в курсе ее пристрастий, сказала Томату, – просто удивительно, как много можно сказать на языке жестов, – что у него вся рука короче, чем пенис русского парня.
Томат рассмеялся. Сказал, что у русских мужчин, размер не больше кончика его мизинца и чуть не погиб, упав с мостика: Лера же у нас патриотка.
15.09.99г.
Новости становятся все короче и с заголовками все сложней… Ничего не приходит в голову, так что буду просто писать. Это все-таки дневник, а не заметки в газету. Если потеряю навыки, значит потеряю…
Последние дни мы сидим за столами друг с другом и не танцуем: гостей нет. Нам дают фрукты и напитки и велят развлекаться. Такое ощущение, что мы здесь на отдыхе…
А сегодня нас согрело солнце «удачи»: и так столов почти не было, но Женина счастливая идея дополнить нас Леночкиными подружками-коротышками, заставила немногочисленных саннимов предпочесть их.
Чтобы не прыгать вокруг нас, как зайки под елочкой.
Как я поняла из их разговоров, Очко, менеджер из Чхунчхона, выставил «подружек» за дверь. Наверное, тоже очень любил. Он не выдал им деньги за столы за три дня, а они плюнули на него и ушли в загул.
Тоже на три дня.
А когда вернулись, он не впустил их в квартиру и не впускал, пока не приехал Женя.
Уезжая, они вынесли из квартиры этого Паскаля, так Очко сам себя зовет, все. Диски, утюг, весы и даже плакат Бреда Питта.
Маты заменяют им все слова, но это не единственная причина, почему они мне не нравятся. Я ненавижу, когда меня поучают, тем более не собираюсь выслушивать это от девиц, которые двух нормальных слов связать не могут. Они даже танцевать нас обязались научить.
Мы, видишь ли, не так танцуем «диско».
Это все равно, что мы стали бы их учить сидеть за столами. Почему все люди так любят учить других тем вещам, которых они не умеют сами?
Больше всего они раздражают Елену, и это нас снова сплотило. Девки категорически отказались говорить ей «Вы» и аргументировали это тем, что она не их руководительница.
Сегодня мы с Еленой случайно оказались наедине с девочкой Юлей, она принялась нам рассказывать про то, какой красивый город этот Чхунчхон и как там много зелени. Я спросила:
– Долларов или десятитысячных «вонючек»? (они тоже зеленые)
Елена расхохоталась и даже зааплодировала. Юля обиделась.
Спросила, не я ли та самая знаменитая истеричка-Ангела, про которую говорит весь хабаровский офис? Моя челюсть упала на пол, и я с такой ненавистью глянула на Еле-ну, что рассмеялась Юля.
– Погоди-ка, – сказала я. – Можно подробнее? С чего я
