– Мила! – крикнул он, падая около нее на колени. – Не двигайтесь!
– Я в порядке, – охнула она, часто моргая.
– Вы упали с тридцатифутовой высоты.
– Вздор!
– Что болит? Можете пошевелить пальцами на руках и ногах?
– Да.
– Да – что?
– Да, могу пошевелить.
Она попыталась встать.
– Лежите!
Ему нужно знать, не сломано ли что.
– Это законно?
Он не понял вопроса.
– Существует ли предел дальности прыжка со стены?
– Вы не спрыгнули.
– Спрыгнула. Это был прыжок. Я дисквалифицирована?
– Нет. Вы упали, Мила. Вам нужен врач.
– Обращусь позже.
Она попыталась встать.
– Вы давайте прекращайте это!
– Вы отстанете от меня?
– Вдруг вы покалечились?
– Я не покалечилась.
Она умудрилась встать:
– Может, прекратите нянчиться со мной? Я не женщина. Я агент-секьюрити. И я готова продолжать.
– Вам осталось пятнадцать минут.
Она расправила плечи:
– Знаю.
– Вы ни за что не успеете закончить.
Она пошла к бревну, тряхнула головой и пустилась рысью.
Он хотел остановить ее. Все инстинкты твердили, что ее не должно быть здесь. Эта работа не для женщин. После бревна нужно ползти по грязи под заграждениями из колючей проволоки, потом сто отжиманий, требовалось тащить манекен, и все это до конечной двухмильной пробежки.
Она наполовину преодолела проволочные заграждения, когда прозвенел звонок. Она остановилась, застонала и плюхнулась лицом в грязь.
Любой нормальный человек радовался бы, что все кончено. Но она не выглядела обрадованной. Правда, нормальной тоже не казалась.
– Мила?
Он подошел к ней.
Она не ответила.
– Вы дышите?
Она слабо кивнула.
Он вышел на полосу препятствий и попытался раздвинуть проволочное заграждение, протянуть руку и помочь ей подняться. Но никак не получалось.
Она поднялась на четвереньки, медленно встала, облепленная грязью, из-за которой весила лишних двадцать фунтов. Поковыляла в сторону. Он схватил ее, крепко обнял за плечи:
– Вы в порядке?
– Я разочарована.
Она попыталась вытереть лицо, но только размазала грязь.
Она бы выглядела комически, если бы ему не было так ее жаль.
– Вы работали лучше, чем я ожидал, – утешил Трой.
– Но недостаточно хорошо.
– Вы не сдались.
– Отнюдь не благодаря вам.
Она ударила его в грудь. Не больно, но достаточно сильно. Впечатляюще, если учесть, как она устала.
– Я боялся, что вы покалечитесь.
– Да-да, знаю, я девушка. Но ничего не могу с этим поделать.
– И никто ничего не сможет поделать, если сломана нога.
– Мои ноги не сломаны.
– Я этого не знал.
– Видите?
Она вырвалась и зашагала вперед:
– Идеально работают.
И снова покачнулась, на этот раз он обнял ее за талию:
– Не идеально. Но ничего не сломано.
– Я просто немного устала. – Она тряхнула руками. – И немного запачкалась.
Он невольно улыбнулся. Она была в грязи с головы до ног. Непонятно, как ей удастся выбрать все эти комья из волос.
– Можете показать, где душ?
– У нас нет женского отделения.
– Мне все равно.
– Зато мне не все равно.
Ни за что на свете он не позволил бы ей остаться голой в мужской раздевалке!
Он помог ей сесть в джип компании, стоявший в четверти мили от начала полосы и финишной линии у здания «Пайниен».
– Можете помыться в моей ванной.
– Я не поднимусь наверх в таком виде! – перепугалась она. – Во что я превращу вашу квартиру?
Наплевать ему на квартиру! Но она, возможно, права.
– Прекрасно, вымоетесь в раздевалке. В одежде! Потом можете подняться в квартиру.
– И затоплю ваши ковры.
– Они переживут.
Он подъехал к черному ходу здания.
Их встретил Вегас.
– Вы молодец, – сказал он Миле. – Здорово действовали.
– Для девушки, – пробурчала она, выходя из машины.
Вегас протянул руку, чтобы помочь. Но она намеренно проигнорировала его.
– Она немного расстроена, – объяснил Трой.
Мила немедленно на него набросилась:
– Почему вы вечно считаете мое поведение чересчур эмоциональным? Вегас, на самом деле все не так. Я немного устала и немного грязная. А вы немного снисходительны.
Вегас спрятал улыбку:
– Вы заработали мне пятьдесят баксов.
Она явно опешила.
– Я держал пари, что вы дойдете до проволочных препятствий. И был самым оптимистичным из всех.
Мила с подозрением прищурилась:
– Пари?!
– Конечно. И не только я! Почти все сотрудники!
Она бросила на Троя взгляд обвинителя:
– И вы тоже?
– Он считал, что последним будет подъем на стену.
– Вот почему вы пытались остановить меня там!
Трой оскорбился:
– Да, я отчаянно старался получить пятьдесят баксов.
Она злобно воззрилась на него. Но должна была признать, что идея абсурдна.
– Давайте в душ, – велел он. – Вы вся в грязи.
Мила подняла руку к подсохшей грязи на щеке и безуспешно попыталась ее стереть.
– За такие вещи в спа платят деньги, – заметил Вегас.
– Не можете удержаться от плоских шуточек, верно?
Трой поспешил встать между ними:
– А вы не можете контролировать свою гиперчувствительность.
– Я не…
– Именно гиперчувствительность. Пойдемте.
Он указал головой на дверь и направился к выходу.
Она, чуть помедлив, последовала за ним.
– Вы должны позволить ему дразнить вас, – наставлял Трой, когда она поравнялась с ним, хотя и не мог понять, почему дает добрые советы. – Если парень коротышка, над ним подшучивают. Если медлителен – то же самое. Если особенно силен, или разбирается в высокой кухне, или очень хорошо стреляет. Предлогов сколько угодно. Не важно, обладает он хорошими или плохими качествами, все равно это признают или замечают. Вы женщина, Мила. Такое нельзя игнорировать.
Он открыл перед ней дверь раздевалки и громко спросил, есть ли кто здесь.
Не то чтобы парням было бы очень неприятно, если Мила наткнется на них. Но вряд ли это понравится ей.
Не дождавшись ответа, он пропустил ее внутрь.
Она прошла за ним:
– И если ты рыжий?
– Особенно если рыжий.
Он показал в глубь раздевалки на выкрашенный кирпичный дверной проем, который вел в общий душ.
– Прошу.
Она сбросила кроссовки, сняла носки и отнесла все в душ.
Он услышал плеск воды о бетонный пол.
– Вы говорите, что мне стоило бы расслабиться! – крикнула она.
Он подошел ближе, чтобы она его слышала.
– Так и есть.
– Почему?
– Чтобы люди знали, что вы обладаете чувством юмора. Можете оценить шутку. И им не придется ходить вокруг вас на цыпочках.
Он вдруг понял, что не обязательно стоять здесь и орать. Она не разделась. Ничего неприличного, если он увидит ее мокрой. И вошел в душевую.
