Если бы он побежал за ней, то без труда смог бы догнать, но было бы нелепо преследовать в сумерках незнакомую девушку. Она хотела уйти, и у нее было на это право.
На пути в город у Дэвида перед глазами с потрясающей ясностью стоял ее образ. Ясные темно-голубые глаза, нежный овал лица, небрежно рассыпавшиеся по плечам блестящие волосы, манящая прелесть алых губ… Он удивился тому, что так хорошо запомнил ее, и нахмурился, поскольку был не из тех, кто теряет голову из-за женщин, даже из-за светских красавиц, принадлежащих к его миру.
Конечно, на его счету было много романов. Нельзя дожить до тридцати двух лет и добиться успеха на адвокатском поприще без приобретения определенного опыта. Но единственной женщиной, которая произвела на него неизгладимое впечатление, была Селия Престон. Обворожительная, уверенная в себе, элегантная, обладающая безупречным вкусом ценительницы изящных искусств, Селия была идеальной женой для преуспевающего адвоката. И поскольку за эти несколько недель в Баварии отношения между ними стали еще ближе, Дэвид почти не сомневался, что по возвращении в Лондон они объявят о помолвке. Эта перспектива доставляла ему немало радости. Любой был бы рад и горд, жениться на Селии. Она станет украшением дома, вызовет любовь и восхищение его родственников, подарит ему здоровых и красивых детей. И если какое-то странное, смутное ощущение порой подсказывало ему, что есть и другие, непонятные пока вещи, о которых стоит подумать, Дэвид с веселым нетерпением отмахивался от него, убеждая себя, что это все происки человеческой натуры, заставляющей мечтать о луне, как бы далека и недоступна она ни была.
Когда он двадцать минут спустя вошел в отель, думал уже не о девушке, с которой только что познакомился, а о своих спутниках, составляющих ему компанию за границей.
На первом месте стояла его тетя, леди Ранмир, умная и все еще привлекательная вдова известного нейрохирурга, который умер в прошлом году. Дэвид обожал своего дядю — все, кто знал сэра Генри Ранмира, любили и уважали его. Более того, Ранмиры заменили Дэвиду родителей, когда он был еще подростком. Правда, эти тесные семейные узы не распространялись на его кузена, Бертрама Ранмира, который был загадочной личностью. Твердо отказавшись идти по стопам отца, привлекательный, остроумный и уверенный в себе Бертрам нашел применение своему незаурядному таланту на театральных подмостках. Ко всему и ко всем он относился со смехом и долей лукавства. У Дэвида хватало чувства юмора и терпимости принимать кузена таким, какой он есть, и все-таки он считал Бертрама человеком несерьезным.
Круг общения Дэвида здесь, в Баварии, замыкали Селия и ее мать. Миссис Престон и леди Ранмир прекрасно ладили, хотя у них были слишком разные характеры, чтобы близко сойтись.
— Конечно, Тереза несчастное создание, — однажды добродушно сказала леди Ранмир Дэвиду, естественно подразумевая, что уж она-то к этой категории никак не относится. — Девочкой она была мила, но уже тогда не отличалась силой воли, и ее можно было назвать скорее упрямой, чем дипломатичной. Но мы таковы, какими сотворил нас Господь. — Леди Ранмир была в хороших отношениях с Богом и положительно относилась почти ко всем Его творениям.
Дэвид, который тогда, как раз увлекся Селией, высказался в защиту ее матери:
— Она и сейчас очень милая, тетя Мэри. Мне кажется, что человек, дважды овдовевший, предрасположен к некоторой грусти.
— Знаешь, мне всегда казалось, что Тереза не очень-то переживает. Я не хочу сказать, что она не горевала о мужьях. Но настоящей трагедией для нее стала потеря сына.
— У Селии был брат? — заинтересовался Дэвид.
— Единоутробный. Мартин Дин — сын Терезы от первого брака.
— Он умер?
— Никто не знает. Он просто исчез. Уехал на каникулы за границу, да так и не вернулся. Пропал где-то на Балканах.
— Но этого не может быть! Люди не могут просто так исчезнуть. — Дэвид подозрительно относился к Балканам, но считал, что это уж слишком.
— Так и было, — заверила его леди Ранмир. — Тогда я была молоденькой и редко общалась с Терезой, так что мне неизвестны подробности. Но я думаю, что он сбежал с девушкой, погиб в драке или где-то под лавиной. — Острый практический ум леди Ранмир не мешал ей иметь живое воображение. — С людьми на Балканах всякое может случиться.
— Но они не пропадают бесследно, — упрямо возразил племянник. — О несчастных случаях сообщается, консульства проводят расследования.
— Возможно, они и проводили какие-то расследования. Я помню, в то время Тереза была больна. Иногда мне казалось… — взгляд леди Ранмир сделался печальным, — что у них дома было не все в порядке. И Тереза думала, что ее сын просто сбежал.
— Все равно странно.
— Жизнь вообще странная. Иногда даже более удивительная, чем выдумки.
Тогда Дэвид с ней не согласился. Но сейчас, войдя в уютное и одновременно скромное фойе отеля, почему-то вспомнил слова тетушки.
Партия бриджа была закончена, и леди Ранмир весело болтала с матерью Селии и немолодой американской парой, с которой недавно сдружилась.
— Привет, дорогой! — Ее блестящие, умные глаза смотрели на Дэвида. — Ты ведь знаком с мистером и миссис Корбридж?
Они вежливо обменялись приветствиями.
— Вы куда-то ходили с Селией? — улыбнулась миссис Престон. Это была улыбка, которую мать обычно дарит мужчине, собирающемуся стать мужем ее дочери.
— Нет, я был один. Селия пошла за покупками, а я бродил за городом у леса. С вершины холма открывается прекрасный вид.
Миссис Корбридж заметила, что человеку иногда необходимо побыть наедине с природой, хотя по ней нельзя было сказать, что она часто удовлетворяла эту потребность.
— Грустно, наверное, бродить в одиночестве, — принял участие в разговоре ее муж, который, как большинство американцев, любил общество.
— Я кое-кого встретил.
Дэвид не мог понять, зачем он это сказал, и желал бы взять свои слова обратно. Но тетя немедленно спросила:
— Кого же? Ты практиковался в немецком с местными жителями? Или нашел других туристов?
— Ни то ни другое. Девушка, с которой я говорил, русская.
Лица обоих американцев стали серьезными при упоминании врагов демократии.
— Русская? Но ты ведь не говоришь по-русски, — удивилась тетя.
— Конечно нет. Но она знает английский.
— Русская, говорящая по-английски, путешествует по холмам Баварии! Совершенно невероятно.
— Я не говорил, что она путешествует.
— Иной раз не поймешь, что на уме у этих русских, — поморщилась миссис Корбридж.
— Чем же она занималась, милый? — осведомилась леди Ранмир, и ее проницательный взгляд надолго задержался на лице племянника.
