Отпусти меня - Наталья Евгеньевна Шагаева

– Жажда власти, денег, алчность, цинизм, похоть и азарт, – поясняет она и играет длинной серёжкой. Она всегда любила украшения. И я дарил только эксклюзивные. В единственном экземпляре. Ее коллекция стоит состояния. Несмотря на замысловато повязанный платок и шрамы на правом виске, щеке и скуле, сегодня она выглядит хорошо. Агрессивная кошка. Кусается. Ей идёт. – Избавься от этого всего и ты поймешь, что совершенно пуст… Но, помимо всего перечисленного, ты целеустремлённый, упертый, тщеславный и амбициозный… И никогда не признаешь чужую правду. Есть только одно правильное мнение. Твое.

– Приятно познакомиться, – ухмыляюсь, допивая вино. – Как хорошо ты меня знаешь.

– Я предпочла бы не знать тебя.

Стискиваю зубы. Не комментирую.

– Когда назначена очередная операция? – интересуюсь, чтобы сменить тему. На самом деле я давно знаю дату.

– Не будет больше операций. Я отказалась.

– Марина… – глубже втягиваю воздух.

– Что Марина?! – повышает голос. – Каждая последующая операция отнимает у меня здоровье, мне все тяжелее и тяжелее переносить наркоз. Не говоря уже о том, что каждое оперативное вмешательство может стать фатальным. Предпочитаю остаться такой, как есть, чем умереть красивой.

– Я поддержу любое твоё решение, но… дата пока останется в силе.

У Марины очень переменчивое настроение. Последнее время она живет всплесками. Из крайности в крайность.

– Ты, как всегда, слышишь только себя, мой господин. Мне остаётся только жить по твоим правилам.

– Прекрати! – голос срывается. Но я пока держу себя в руках. Марина выпрашивает. Она ждет моего срыва. Когда теряешь вкус к материальным ценностям, начинаешь питаться эмоциями.

– А что такое? Помнится, тебе всегда нравилась демонстрация власти в отношениях. Или вкусы поменялись? Ударился в извращения от пресыщенности?

– Да, предпочитаю садизм, и, если не хочешь испытать мои вкусы на себе, закрой рот.

Смеётся, наливает себе ещё вина.

Встаю из-за стола, иду в кабинет, беру папку и возвращаюсь в столовую. Кидаю папку на стол.

– Что это? – приподнимает брови.

– Документы на владение дизайнерской мастерской, на твое имя. Оборудование, материалы – все закуплено, не рискнул нанимать персонал, решил оставить это тебе.

– Зачем это все? Я не просила, – отталкивает от себя папку и наливает себе еще вина.

– Мне кажется, ты засиделась, и тебе это необходимо, – посматриваю на бокал в ее руках, слишком много алкоголя для обеда.

– Тебе кажется. Не нравится, что сижу на твоей шее? – провоцирует. – Отпусти меня.

– Нет! Не хочешь ничем заниматься – не занимайся, мастерская твоя; делай, что хочешь. Можешь сжечь ее, если это доставит тебе удовольствие.

– Как щедро ты бросаешься словами! «Делай, что хочешь». Эм… – вновь пьет. Хочется взять ее за шею и встряхнуть хорошенько. Но я поклялся никогда ее больше не трогать. – Только делаю я все, что хочешь ты…

– И это останется неизменно… – бросаю ей и иду на выход. Оборачиваюсь. – И прекрати пить, иначе ограничений станет больше!

Выхожу из дома, дергаю ворот рубашки, отрывая верхние пуговицы, дышу, глотая воздух, а надышаться не могу. Невидимая удавка затягивается на шее все сильнее и сильнее. Тело напрягается до предела, набирая обороты, и мне срочно нужен выплеск негативных эмоций. Марина права, я несвободен. Держу себя в стальных рамках. Научился контролировать себя настолько, что порой самому страшно от своей бездушности. Но по-другому мне нельзя.

Внутри все больше и больше копится ярость, выворачивая наизнанку. Хочется разнести все к чертовой матери, но я глубоко дышу, глотая эмоции. Иду к машине, по пути набирая Валерию.

– Да, – лениво отвечает она.

– Ты где?

– Я на маникюре.

– Точный адрес! – рычу в трубку.

– Якунина, десять, салон «Миллениум», – четко отвечает Валерия. Она понимает, что в таком состоянии со мной лучше не спорить. Научилась улавливать мои интонации.

– Заканчивай, через десять минут подъеду, – скидываю звонок, сажусь в машину. Называю водителю адрес и откидываю голову на сиденье, прикрывая глаза.

Валерия уже ждет меня на крыльце. Умница. Водитель открывает ей дверь, и она быстро садится рядом. Молчит, изучая мое состояние без вопросов. Она давно научилась считывать меня без слов, и я ценю это качество. Я воспитывал ее около года.

– Андрей, иди пообедай, – протягиваю водителю купюру, наблюдая, как он молча выходит. Валерия перекидывает свое пальто на переднее сиденье и сползает на колени, благо моя машина просторная и позволяет такие манёвры. Наблюдаю, как она хватает мой ремень, расстёгивая. Нет, я хочу намного жёстче, чем она мне может предложить. Мне так надо, иначе, если не выплесну негатив, то не смогу быть адекватным и сдержанным.

– Рот открой! – Послушная, исполняет. Вынимаю презерватив и вкладываю ей в зубы. – Давай быстрее, – тороплю, меня сводит от адской волны животной похоти. – И на колени на сиденье…

***

Валерия курит ментоловые сигареты, выпуская дым в приоткрытое окно. Немного растрепана, блузка помята, помада размазана. Она прикрывает глаза и глубоко затягивается. А я дышу, восстанавливая дыхание, откинувшись на спинку сиденья. Меня отпустило, можно надевать маску безразличия и легкого пренебрежения к этому миру.

– Как прошло заселение? – интересуется Валерия. – Не сопротивлялась?

– Сопротивление бесполезно. Мы перешли на новый уровень, где решаю я, а она принимает.

– Быстро сдалась, – усмехается Валерия. – А инцидент с Эдгаром? Это не твоих рук дело? – выкидывает окурок, начиная приводить себя в порядок.

– Нет, но… – тоже поднимаюсь, застегивая рубашку. – Но я сыграл на его слабостях. А он, идиот, не смог устоять. У меня нашелся повод его устранить.

– Говорила я старому дураку, что его погубят девочки, – смеётся Валерия.

– Ты платье отправила?

– Да, – посматривает на наручные часы, – через полчаса курьер доставит.

– Хорошо. Свободна.

– Ты все-таки мерзавец. Использовал женщину и выпроваживаешь, – усмехается она. – Никакой романтики.

– Только ты не начинай всю эту романтичную лирику, меня уже тошнит от нее.

– Ну, а как ты хотел? Хорошие, уязвимые девочки, воспитанные на сказках, требуют душевных вложений.

– Надеюсь, мои вложения окупятся… Не люблю играть впустую.

Валерия надевает пальто и выходит из машины. Звоню водителю, чтобы вернулся.

Набираю Мирона.

– Добрый день, информация по северянам у тебя на почте, – отчитывается он по потенциальному партнёру, с которым я сегодня ужинаю. Мне нужно это направление.

– Хорошо. Слабости?

– Банально – алкоголь. Пару раз вытаскивали из жестких запоев в израильской клинике, естественно, все конфиденциально. Для общественности: он лечил язву. Жена – бывшая балерина, в данный момент хореограф, некая дама не первой свежести, с манерами герцогини, но крепко держит мужа за причинные места, – ухмыляется Мирон.

– Понятно. Это все?

– Пока да. Пробиваю сына, похоже, у него были проблемы с законом, хотя все грамотно замазали, но это пока недостоверная инфа.

– Ясно, работай, – скидываю завозок. – Значит, супруга у нас «серый кардинал». Ну на вашу герцогиню у нас найдется своя леди из восемнадцатого века. Умеешь ли ты, Елизавета, очаровывать престарелых аристократок? Думаю, да.