– А ты пробовал?
– У него нет времени.
– Сегодня будет, – решительно сказала Кьяра. – Я захвачу игру с собой, хорошо? Заодно проверю, все ли буквы на месте.
Филиппо молча пожал плечами и снова уткнулся в книгу.
Кьяра обвела комнату любопытным взглядом. Светлые зеленоватые обои, строгие прямые линии. На тумбочке у кровати – фотография в рамочке. У Кьяры сжалось сердце. Никколо в летней рубашке и джинсах обнимал за плечи молодую светловолосую женщину – Лауру. Перед ними стоял черноглазый маленький Филиппо. Все трое смеялись.
– Мне тогда исполнилось семь лет, – сказал вдруг Филиппо, – А через несколько месяцев мама умерла.
Он говорил очень сдержанно, но под этим спокойствием чувствовалась затаенная боль. Кьяра чувствовала его боль, как свою.
– Очень красивая, – сказала она.
Филиппо ничего не ответил. Кьяре так хотелось утешить его, приласкать. Но она не смела. Вместо этого она молча вышла из комнаты.
Все буквы оказались на месте. Нравится ему это или нет, но Никколо придется сегодня сыграть в «Эрудит».
К удивлению Кьяры, когда она после ужина заговорила об «Эрудите», Никколо с готовностью согласился на игру.
– Я и не помню, когда в последний раз играл в слова, – сказал он с улыбкой. – Боюсь, у меня заржавели мозги. Вы должны дать мне фору.
– Фору должны дать мне, – возмутился Филиппо. – Вы старше и знаете гораздо больше слов.
– Ну ладно, умник, – засмеялся Никколо. – раскладывай поле.
С сияющими глазами Филиппо начал раскладывать игру. Кьяра и Никколо обменялись понимающими улыбками. Они сидели в низких креслах около журнального столика, а Филиппо устроился прямо на полу. Со стороны они выглядели как самая обычная счастливая семья, подумала Кьяра. Как бы ей хотелось, чтобы так оно и было на самом деле.
Но девушка тут же одернула себя. Ни к чему эти мечты, что бы там ни болтала Тереза. То, что Кьяра нравится Никколо как женщина, еще ни о чем не говорит. Не думает же она всерьез, что он собирается на ней жениться.
Довольный Филиппо раздал всем буквы, и игра началась. Тяжело вздыхая и жалуясь на то, что он все позабыл, Никколо тем не менее выиграл две партии из четырех. По одной – Филиппо и Кьяра. Мальчик, позабыв обо всем, азартно сочинял слова. Но в половине десятого он начал зевать, и отец решительно отказался от пятой партии.
– Пора закругляться и спать. Мне завтра рано вставать.
Филиппо заметно погрустнел при напоминании о разлуке, но спорить не стал и, пожелав всем спокойной ночи, ушел спать. Кьяра стала собирать в коробку рассыпанные по всему столу буквы, а Никколо тем временем налил ей и себе немного вина.
– Давно я не получал такого удовольствия, – признался он, протягивая девушке бокал. – А полезно иногда напрячь мозги.
– По-моему, они у вас всегда напряжены, – заметила Кьяра. – Вы не устаете от этого?
– От мыслей о работе? – Он слегка улыбнулся. – Иногда я думаю и о других вещах.
Кьяра привычным жестом откинула волосы за спину, и Никколо, глядя на нее, наморщил лоб.
– Странно. Мне все время мерещится, что я вас раньше уже где-то видел.
– В прошлой жизни? – Кьяра тут же попыталась перевести разговор в шутку. – Мне как-то сказали, что в одной из своих прошлых жизней я была принцессой и жила в Багдаде.
– А я был египетским фараоном, – засмеялся Никколо. – Вот почему сейчас я – археолог-египтолог. Мы встретились, когда вы приехали в Александрию с торговым караваном. Надеюсь, вы не верите всерьез в эту чушь?
– Я и сама не знаю. Иногда мне кажется, что верю. Помню, как однажды я ехала отдыхать к одному озеру. До него оставался еще примерно час езды, и вдруг я четко представила себе то, что увижу за ближайшим поворотом. Я никогда там раньше не бывала, но все совпало до мельчайших деталей. Честное слово!
– Это было похоже на Багдад? – поинтересовался он.
– Нет. Но ведь прошлых жизней может быть несколько – много. И совсем необязательно мы рождаемся людьми. Я, например, всегда почему-то очень любила кошек. Ничего не делаешь весь день, только лежишь себе, греешься на солнышке, дремлешь, потягиваешься.
– Вы нарочно дразните меня?
– Я? – деланно изумилась Кьяра. – Да как я посмею!
– Сомневаюсь, что есть мужчина, способный запугать вас, – усмехнулся Никколо. – Да и потом, у всех мужчин при виде вас должно возникать совсем другое желание.
Разговор опять начал принимать нежелательное направление, но Кьяра уже не в состоянии была бороться с собой. Она знала только, что он хочет ее, а она хочет его. Этого было достаточно, чтобы забыть об осмотрительности и о здравом смысле.
– Вы – не все, – произнесла она чуть слышно.
Но Никколо услышал. Быстро шагнув к девушке, он вынул из ее рук бокал и, торопливо поставив его на журнальный столик, привлек Кьяру к себе. От его страстного поцелуя у нее закружилась голова. Кровь застучала в висках, по телу прошла сладкая судорога, колени подгибались. Она не смогла бы воспротивиться своему порыву, даже если бы очень пожелала, – но она и не желала.
Крепко обняв Никколо за шею, Кьяра прижалась к нему всем телом, словно пытаясь слиться с ним воедино. Она забыла обо всем на свете.
Никколо привел Кьяру в свою комнату. Он не стал включать свет, – они ни на минуту не прерывали страстных объятий, лишь отчасти отвлекаясь от ласк, чтобы лихорадочно скинуть одежду.
Его обнаженное тело, освещаемое лишь лунным светом, казалось идеальным, лишенным малейшего недостатка, – мощный, мускулистый торс, узкие сильные бедра. Кьяра коснулась губами темных завитков на его выпуклой груди, провела руками по пояснице.
Он, хрипло дыша, легко приподнял ее и положил на кровать. Кьяре казалось, что тело ее плавится от его горячих поцелуев, от невозможного наслаждения, которое она испытывала. В какой-то момент Никколо вдруг отодвинулся, и девушка со страхом подумала, что он покидает ее. Но Никколо лишь достал нечто из шкафа, и тотчас же склонился над ней вновь. Будь она в здравом рассудке, возможно, его осторожность несколько остудила бы ее пыл. Но сейчас Кьяре было не до того. Она благодарно приняла его в свои объятия, всем существом погрузившись в сладкий сумрак желания.
Кьяра медленно открыла глаза. На нее с улыбкой смотрел Никколо.
– Ты задремала, – сказал он ласково, убирая влажную прядь с ее лба. – Я тоже. И немудрено: такой пыл с обеих сторон, столько энергии потрачено. Ты просто чудо, Кьяра. Такая сдержанная с виду, а в постели – просто огонь.
– Сколько сейчас времени? – Губы пересохли, и слова давались ей с трудом.
– Первый час. – Заметив, что Кьяра хочет сесть, он повелительно положил руку ей на плечо. – Расслабься, не спеши. У нас с тобой еще вся ночь впереди.
