– Вообще-то, для любителя вы ездите не так уж плохо, – сообщил он неожиданно. – Вам просто не хватает тренировки.
– Спасибо, – усмехнулась Кьяра. – Буду тренироваться каждый день. Тебе, наверное, не хватает этих поездок, когда ты в школе?
– А я Султана с собой беру. В Англии без конного спорта никак нельзя. У нас есть большая конюшня, прямо на территории школы, и папа забронировал там Султану место до конца учебы.
– Скажи, Филиппо, тебе и вправду там так плохо? – осторожно спросила Кьяра.
Филиппо, не выдержав, чуть-чуть улыбнулся.
– Да нет, там ничего, нормально. Но здесь все-таки лучше. Теплее. – Мальчик невольно поежился. – Я хотел бы каждый день возвращаться из школы домой. В Санто-Феличе хорошая школа, там учится мой лучший друг.
– Ты нас познакомишь?
– Не знаю. Он сейчас отдыхает во Франции с родителями. Но скоро вернется.
– А ты когда-нибудь бывал за границей? Кроме Англии?
– Во Франции не был. Мы отдыхали в Греции и в Испании. Еще я хочу в Диснейленд. Папа обещал, что мы обязательно съездим туда когда-нибудь.
Бедный Никколо, подумала Кьяра. Как он будет страдать в Диснейленде. Такой отдых – не для него.
Судя по столь раннему отъезду, он, видимо, сначала поедет в Рим, решать проблемы с господином Вольфом, а уж потом – в Каир. Наверное, в Риме у него много коллег, а среди них наверняка есть женщины… Нет, так нельзя. Надо прекратить постоянно думать о Никколо. Следует воспользоваться случаем – командировкой, – чтобы выкинуть его из головы.
Дождь прошел, и солнце тут же показалось из-за тучи, осветив все вокруг. От высокой травы поднимался пар, капли на деревьях и цветах сверкали, как драгоценные камни. Сразу стало душно.
Когда они вернулись, Пьетро был уже в конюшне – озабоченно расчесывал хвост Язону. При их появлении он торопливо швырнул что-то в мусорный бак за своей спиной. Кьяре показалось, что это окурок, но она промолчала, решив, что воспитание конюха – вне круга ее обязанностей.
Было очевидно, что Филиппо хотел бы остаться вдвоем с Пьетро, но Кьяра сделала вид, что не догадывается об этом.
– Я подумала, что мы могли бы пообедать в Санто-Феличе, а потом прокатиться на лодке по озеру. Если тебе, конечно, хочется.
– Хочется, – буркнул Филиппо.
Все-таки не прямой отказ и не откровенная грубость, решила Кьяра, подметив одновременно насмешливый взгляд Пьетро, – он прекрасно понимал, какое восхищение вызывает у Филиппо, и знал, что может до определенной степени влиять на младшего мальчика. Конюх он, конечно, хороший, а вот что касается остального, Кьяра сомневалась.
Переодевшись в джинсы и рубашку, она отправилась в кабинет Никколо за деньгами. Кьяра была здесь во время собеседования, а сейчас чувствовала себя немного неловко, как взломщик. Она вообще предпочла бы сама заплатить за своего сына, но Никколо этого не объяснишь. Взяв необходимую, на ее взгляд, сумму, Кьяра быстро вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
Поездка прошла гораздо удачнее, чем можно было ожидать. Небольшой спор возник только относительно размеров лодки, которую они брали напрокат на лодочной станции, – Филиппо норовил выбрать самую большую. Все остальное прошло на удивление гладко. Оба остались довольны проведенным временем и друг другом.
– В конце концов, мне мог попасться гораздо худший воспитатель, – поделился с Кьярой Филиппо по пути домой.
– И на том спасибо! – Она не сдержала смеха.
– Наверное, я не очень хорошо поступил тогда, когда спихнул вас в бассейн. Спасибо, что не нажаловались папе.
– Это только наши с тобой дела, – ответила Кьяра. – Я и сама смогу за себя постоять. Даже в неравной борьбе, – добавила она шутливо.
– Значит, я для вас – борьба?
Кьяра могла бы ответить, что он для нее – часть ее сердца, часть души…
– Скорее, небольшая потасовка, – сказала она со смехом.
– Я буду иметь в виду, – ухмыльнулся он в ответ.
Вечер также прошел в дружественной атмосфере. Правда, часов в девять Филиппо неожиданно заявил, что идет спать. Посидев с полчаса в одиночестве, Кьяра тоже решила отправиться к себе, но тут зазвонил телефон.
– Мы только что прилетели. Еще в аэропорту. – Голос Никколо казался далеким и немного усталым. – Но я боялся, что, если позвоню позже, ты уже будешь спать. Как там у вас дела?
– Хорошо. – Кьяра почему-то растерялась. – Филиппо уже пошел к себе. Я его сейчас позову.
– Некогда. Монеты кончаются. Мы вот-вот выезжаем. И потом, я хотел поговорить именно с тобой. Насчет той ночи…
– Можешь не беспокоиться, – перебила она его торопливо. – Эта ночь значила для меня не больше, чем для тебя.
И тут разговор разъединился. Никколо не успел ответить. Но она и так знала все, что он мог ей сказать. За время полета у него было время все обдумать и остыть. Никколо и сам понял, что их ситуация – тупиковая. А ее боль пройдет. В жизни есть вещи и поважнее любви между мужчиной и женщиной.
Кьяра лгала себе и прекрасно это понимала. Для нее уже не было возврата. Она влюбилась по уши. Оставалось только собрать всю свою боль в кулак и терпеть, делая вид, что ничего не произошло.
Дни текли мирно. Хотя Филиппо иногда по-прежнему грубил Кьяре, все же их отношения сильно изменились к лучшему. Они катались по утрам на лошадях, купались в бассейне и играли в теннис. Время от времени выезжали в Санто-Феличе или в другие городки – ходили в кино, в кафе, болтали.
Однажды вечером, когда они никуда не поехали, Кьяра попросила Филиппо дать ей посмотреть альбом с семейными фотографиями. Мальчик бросил на нее удивленный взгляд, и Кьяра поспешно объяснила, что увлекается фотографией.
Филиппо отправился наверх и через какое-то время притащил большой толстый альбом в кожаном переплете. Заботливые руки Лауры аккуратно расклеили фотокарточки в хронологическом порядке. Кьяра переворачивала страницы дрожащей рукой.
Здесь Филиппо совсем еще малыш. Вот он делает свои первые шаги, вот – бежит с большим воздушным шаром в руках. Пошел в первый класс… На последнем снимке ее мальчику лет семь. И все. Лауры не стало. Не стало и фотографий.
В альбоме было много снимков, изображавших Филиппо вдвоем с Лаурой, на некоторых – все трое. Филиппо, Лаура, Никколо. Кьяра заметила, что Никколо не очень сильно изменился за прошедшие годы. Он и сейчас был такой же стройный, подтянутый, как и на фотографии пятилетней давности; волосы – такие же густые и черные, без намека на седину.
– Это, конечно, не произведения искусства, – небрежно заметил Филиппо, краем глаза с интересом посматривая на Кьяру.
– Это чудесные фотографии! – воскликнула она горячо. Чересчур горячо. – Как память, конечно, – пояснила она тут же. – Твоя мама такая молодец, что собрала их.
