Разумеется, все собрания Уолшэмов уже были изучены и описаны, так что Констанс предстояло лишь проверить наличие экспонатов и провести экспертизу сомнительных хранений. Но попробуйте в одиночку пересмотреть за два дня сотни всевозможных предметов, находящихся в двенадцати комнатах, и вы поймете, что это невозможно.
Тем не менее ей ничего не оставалось, как приступить к делу. Вооружившись планом особняка и захватив соответствующую папку, Констанс начала с угловой комнаты северного крыла, где помещалась так называемая «ближневосточная коллекция», собранная самим Джереми Уолшэмом, самым серьезным и стойким увлечением которого, не считая его покойной жены, была археология.
Слуга Уолшэма, Уильямс, лично открыл дверь с помощью огромного ключа, одного из многих на тяжелой, глухо звенящей связке, которую он носил на поясе. Оставшись одна, Констанс прежде всего огляделась. Комната была небольшой, к единственному зарешеченному окну подведена сигнализация. Две ее стены занимали деревянные стеллажи, третью – застекленный шкаф, а четвертую украшали две жутковатого вида глиняные маски.
Констанс начала со шкафа, на внутренней стороне дверцы которого обнаружилась опись находящихся в нем предметов. Под номером один в ней значилась бронзовая ваза эпохи Позднего Царства. Вот она, ваза. Констанс отыскала ее в своем списке, сверила инвентарные номера, прочитала детальное описание и поставила галочку.
– Есть! – громко провозгласила она, отметив первый шаг глотком воды из пластиковой бутылки.
– Номер два, бусы из бирюзы…
К тому времени, когда она добралась до конца списка, включавшего сорок три предмета, часы показывали без четверти час. Впереди ее ждали еще одиннадцать комнат. И это притом, что пока у нее не возникло никаких сомнений, а в списках не обнаружилось разночтений.
Ровно в час, как и было условлено, пришел Уильямс. Дверь заперли на ключ, после чего Констанс опечатала ее собственной печатью.
– Сейчас у меня ланч, так что вернусь я ровно через час. Вы откроете мне «испанскую» комнату.
– Хорошо, мисс.
Старик кивнул и побрел по коридору, звеня ключами. Констанс же быстро сбежала по лестнице, торопясь перехватить Брайана.
В холле никого не было. Странно подумала она. Похоже, наследницу ничто не волновало. Можно ли оставлять особняк на попечение одного старого слуги, тем более в такой ответственный момент, когда речь идет о заключении крупной сделки? Почему не появляется Патрик Риордан? Где Малкольм Кенвуд, на которого они рассчитывали? И где, черт возьми, носит Брайана?!
Констанс всегда считала себя ответственным человеком, а потому уйти из особняка, не убедившись, что Уильямс, по крайней мере, закрыл входную дверь, она не могла. Но и сидеть в холле тоже не хотелось. Пожалуй, стоило поискать напарника. Осторожно, стараясь не шуметь, Констанс обошла дом. Никого. Она уже решила было вернуться в особняк и попросить Уильямса закрыть за ней дверь, когда из-за живой изгороди до нее донесся незнакомый мужской голос. Уже первая реплика заставила Констанс насторожиться.
– Мы не можем ждать две недели. Их нужно поторопить. Я навел справки об этой парочке и узнал кое-что интересное. Рассказать?
– Разумеется, – ответил женский голос. В отличие от мужского он был знаком Констанс. Андреа!
– Так вот. Слабое звено – Дорретти. Парень не пропускает ни одной юбки. Хороший юрист, но ему не хватает концентрации. Девчонка – «синий чулок». Ни с кем не встречается. С ней никаких проблем не возникнет, но ее лучше не трогать. Пусть копается.
Андреа что-то сказала – Констанс не расслышала, – и мужчина хмыкнул.
– Нет, лесбийских наклонностей не замечено. Специализируется на искусстве. Как я понимаю, ее послали с Дорретти главным образом для того, чтобы она не давала ему разгуляться. – Какую сумму они намерены предложить? – спросила Андреа. – Я пыталась выяснить у отца, но он молчит, а вытащить что-то из Риордана можно разве что клещами.
Голоса стало слышно отчетливее, и Констанс, в поисках укрытия, отступила за угол. Вовремя – парочка вышла из-за кустов.
– У меня тоже ничего не получилось. – Мужчина развел руками. – Но сейчас это уже не важно. Черт с ним, с особняком и со всеми этими дурацкими побрякушками. Главное – картина. Ваш отец ни о чем не догадывается. Она значится, как произведение неизвестного автора, а в описи указаны только размеры и сюжет. Экспертиза не проводилась. Если нам удастся подменить ее, а потом продать, то денег хватит на вполне безбедную жизнь и еще кое-что останется.
Они остановились в шагах десяти от угла, за которым спряталась Констанс. Высунуться и рассмотреть мужчину как следует она не могла. Оставалось только слушать.
– Но есть ли у нас время? – заговорила Андреа. – До выходных осталось три дня, а отца отпустят из клиники в начале следующей недели.
– Я обо всем позаботился. – Мужчина понизил голос. – Копия уже готова.
– Похоже, вы не привыкли тратить время даром. Что ж, тогда нужно лишь выбрать день, когда в особняке никого не будет, и произвести подмену.
– У меня есть план.
Констанс услышала шаги, метнулась к двери и, забежав в холл, осторожно закрыла ее за собой. Выглянув в щелочку, она увидела удаляющихся по дорожке заговорщиков.
– Мисс Эллингтон?
Едва не подпрыгнув от испуга, Констанс обернулась и увидела Уильямса.
– Ну и напугали же вы меня! – Она приложила ладонь к груди – сердце стучало, как после марафонского забега.
– Вы же вроде бы собирались на ланч? – Он пристально, словно подозревая в чем-то, смотрел на нее.
– Вернулась. Подумала, что вы остаетесь один и надо бы попросить вас закрыть дверь. Слуга медленно кивнул.
– Я как раз собирался это сделать.
– Вот и хорошо. – Констанс взялась за руку. – А что, мистер Дорретти не появлялся?
– Звонил несколько минут назад. Ждет вас в «Синице». Это в квартале отсюда. Как выйдет сразу направо.
– Спасибо.
– Не за что, мисс. Так мне ждать вас к двум?
– Если я и опоздаю, то не более чем на десять минут.
Констанс выскочила за дверь. Надо спешил Черт бы побрал Брайана Дорретти!
Брайан нетерпеливо посмотрел на часы. Похоже, у них с Констанс складывается некий ритуал: она опаздывает, он ждет. Может, Уильямс что-то не так понял или забыл передать? Брайан нервничал, злился, хотя и понимал, что Констанс ни в чем не виновата.
День не задался с самого начала. Утром Андреа предложила ему съездить в клинику, и он как последний идиот, согласился. Джереми Уолшэм лежал в отдельной палате и, по словам дежурной медсестры, чувствовал себя не так уж и плохо. Тем не менее Андреа пошла к нему одна, и о чем там шел разговор, Брайан мог только догадываться. Вероятно, она хотела получить от отца подтверждение заявленных полномочий, но вышла злая и с красным лицом, из чего Брайан заключил, что старик не поддался давлению.
