Куинсберри устроился с таким удобством, словно был намерен остаться здесь навсегда.
– Вижу, Агнес уехала.
– Каким образом вы успели это увидеть? И тут завели своих шпионов?
– Ваш конюх сказал.
– Правда? Нужно немедленно его уволить.
– И ваших детей тоже нет.
– Он и об этом вам сказал? Похоже, у него язык без костей.
– Хотите, чтобы ваш слуга стал свидетелем нашего разговора?
– Видите ли, Джеймс, лучше, чтобы у меня были свидетели каждого вашего слова. Вы не вызываете доверия. И хочу, чтобы вам это стало известно. Сколько лет вы работаете на англичан? – осведомилась она, словно уточняла количество очков, набранных в последней партии в гольф. – Столько лжи! Как вы вообще способны спокойно спать?!
– Вы кажетесь чрезвычайно жизнерадостной. Думаю, всему причиной молодые любовники. Они способны сделать с женщиной и не такое.
– Откуда вам-то знать... о, простите, я не хотела никого обидеть, – сладенько пропела Роксана. – И да, молодые любовники живительны, как весеннее утро или нежный аромат сирени, приносимый ветром. Хотите услышать больше? Мы совсем смутим Йена.
– На что вы пойдете ради того, чтобы спасти... его?
– По-прежнему боитесь назвать его по имени? Вы поражаете меня. Такая утонченность у столь порочного человека!
– Вернете мою землю, чтобы спасти его? – дерзко поинтересовался он, не обращая внимания на ехидные реплики.
Роксана едва сумела скрыть удивление: должно быть, у него действительно повсюду шпионы.
– Почему бы вам не спросить Аргайлла?
– Предпочитаю спрашивать у вас.
– Я обсужу это с Джоном. И давайте на этом закончим разговор.
– Не думаю, что вы станете обсуждать это с ним. Мальчишка, должно быть, любит вас настолько, что готов рискнуть жизнью. Сомневаюсь, что вы сможете ответить на столь преданную страсть.
– О, вы тронули мое сердце своими милыми сантиментами, но учтите: вы не единственный человек в Шотландии, наделенный корыстными инстинктами. И что ни говори, а вдова, которой приходится своими силами пробиваться в этом мире, должна уметь взвешивать все представившиеся ей возможности...
– Вам стоило бы пойти на сцену, дорогая, – вкрадчиво перебил Роксану Куинсберри.
– А вам – в тюрьму, милорд.
– Оставим бесплодные перепалки, – резко произнес он, сбросив маску учтивости, – и позвольте сделать вам небольшое предупреждение. Я не собираюсь отказываться от земель Карров. Ни ради похоти Аргайлла, ни ради чести Карров. И Джон Кэмпбелл еще очень молод. Огромный недостаток для людей, имеющих со мной дело. Так что будьте осторожны в своих сделках. Не рекомендую вам продаваться Аргайллу до тех пор, пока условия вашего соглашения не будут изменены на что-то менее для меня неприятное. Потому что, поверьте, вы от этого контракта ничего не поимеете. Надеюсь, я выразился достаточно ясно? Не хотелось бы, чтобы вы меня не так поняли.
– Все как нельзя более понятно, Джеймс. Но позвольте мне ответить так же откровенно. Не считаете же вы, что я настолько глупа, чтобы поверить, будто вы без борьбы отдадите земли Карров? Поэтому мне и нужен Аргайлл. И если собираетесь передать ему наш разговор, помните, что мы заключаем чисто деловую сделку. Он уже знает, почему я заинтересована в его покровительстве. Аргайлл не ищет любви, Джеймс. Не настолько он прост. Думаю, поэтому и назначен комиссаром он, а не вы, – процедила Роксана, поднимаясь. – Йен вас проводит.
Роксана понимала, что Куинсберри ни перед чем не остановится. Но разговор с ним – это только цветочки. Впереди еще предстояла беседа с Аргайллом, к которой Роксана приготовилась заранее. Она слишком хорошо знала мужчин-хищников, чтобы догадаться – услышанное Кэмпбеллу не понравится. Но вместо того чтобы послать за ним, предпочла ждать его появления.
Он приехал к ужину, словно получил приглашение, и, войдя в столовую, уселся рядом с хозяйкой.
– Я думал, вы позовете меня сегодня днем.
Роксана положила нож с вилкой и кивком отослала слуг. В отличие от Куинсберри, не имевшего ни малейшей гордости там, где речь шла о достижении цели, Аргайлл не позволял публично себя унижать.
Дождавшись ухода последнего лакея, Роксана спокойно встретила взгляд герцога.
– Я передумала.
– Вы с ним виделись?
Роксана вопросительно подняла брови. Он говорит о Куинсберри?!
– Я о Робби Карре. Вы, должно быть, встречались с ним, и он, очевидно, не настроен проявить благоразумие.
– Это только мое решение, Джон. Мне кажется немыслимым продавать себя, особенно когда я представила, как это будет. Но спасибо за ваше любезное предложение.
– Не воображаете же вы, что я поведу себя как хорошо воспитанный джентльмен и смирюсь с отказом?
Он отодвинул стул и, бесцеремонно развалившись, вытянул ноги. Красный мундир сверкал золотыми эполетами и тесьмой.
– Давайте поговорим о возможности выбора, – предложил он, взяв со стола бутылку вина. – Полагаю, ваш любовник против нашего соглашения?
– Может, это я против?
–Я много лет управляю людскими жизнями и судьбами и способен распознать заинтересованность, когда вижу ее, дорогая. Прошлой ночью вы были вполне готовы лечь в мою постель.
Он налил себе бокал вина.
– Только после выполнения условий контракта.
– Которые по-прежнему остаются в силе. – Он осушил бокал и одобрительно улыбнулся: – Превосходно. Из поставок Карра?
– Как и все хорошее вино в Шотландии, – пожала Роксана плечами и, желая поскорее увести разговор подальше от Карра, пояснила: – Сегодня приходил Куинсберри. На вашем месте я проверила бы охрану своего дома.
Лицо Аргайлла мгновенно просветлело.
– Так это из-за Куинсберри? Если вас тревожит только он, предоставьте его мне. Уверяю, он потеряет земли Карров. И вы можете забыть обо всех проблемах с ним! Даю вам слово.
На какое-то мгновение Роксана едва не поддалась соблазну. Насколько все это будет легко: обычная связь с мужчиной, которая так дорого оплачивается!
Аргайлл наблюдал за ней, слегка улыбаясь.
– Он переживет это, хотя и уверяет, что нет.
– А ваша жена? Тоже переживет?
– Неудачное сравнение, – пожал плечами Аргайлл. – Послушайте, к сентябрю, самое позднее – в октябре, парламент будет распущен. Несколько месяцев нашей жизни... разве это может повредить восемнадцатилетнему Робби Карру? Через пару лет он едва вспомнит об этом.
– Вы никогда не были влюблены?
– То, что я испытываю к вам, дорогая, ближе всего к тому чувству, которое называют любовью, – признался Аргайлл с безоблачной улыбкой. – И я не могу дождаться, когда мы окажемся вместе.
