Конечно! Все дело в Яне! Одному Богу известно, что он рассказал дяде, но этого было достаточно, чтобы эта встреча заранее была обречена на неудачу. Она проговорила резким тоном:
— Ты не дал ему ни единого шанса, разве не так? Тебе было для этого достаточно слов Яна, так как тебе хочется, чтобы я стала его женой, а он считает Адама своим соперником.
— А это так?
Наступила тишина.
— Он что, действительно является соперником? — повторил свой вопрос дядя Грэй.
— Мне он нравится. Он очень интересный человек.
— Забудь о нем, Либби.
— Так легко?
— Это не должно быть слишком тяжело. Всего неделю назад ты даже не подозревала о его существовании. Отведи стрелки часов на несколько дней назад, и давай будем вести себя так, словно ничего не произошло.
В его устах это звучало так просто, как в игре «Давай представим, что…». Но она медленно покачала головой:
— Адам не принадлежит к разряду людей, которых можно так просто забыть. В мире полно людей, которых трудно запомнить, но его я буду помнить. Думаю, что и ты его не забудешь?
Сердце Грэма Мэйсона начало биться в лихорадочном ритме, голос стал хриплым, а речь торопливой:
— Либби, я запрещаю тебе встречаться с ним. Это мошенник и никчемный человек. Я не потерплю этого человека у себя в доме, равно как и то, чтобы ты бывала в его халупе там, на холмах. Бога ради, девочка, неужели ты не видишь, какому риску подвергаешь себя?
— Что же, по-твоему, он может со мной сделать? — резко спросила Либби. — Изнасиловать, да?
— С него и это станет.
— Ну уж нет. Я ведь знаю его немного лучше, чем ты.
— Ты больше с ним не будешь встречаться, Либби.
— Ты не сможешь помешать этому!
Она вскочила на ноги и увидела, что у него на лбу выступили бисеринки пота, и ее охватила такая жалость, резко сменившая недавний гнев, что, нагнувшись над его креслом, она почти умоляющим голосом попросила:
— Давай больше никогда не будем ссориться, как сейчас. Это ужасно. Я никогда не видела тебя в таком состоянии.
— Адам Роско пробуждает во мне не самые хорошие чувства, — криво улыбнулся он.
— Почему ты не дал ему возможности все объяснить?
— Если бы он хотел что-либо объяснить, он сделал бы это, Либби.
— Я думала, что вы понравитесь друг другу.
Она была растеряна и ошеломлена, и Мэйсон попытался воспользоваться этим:
— Либби, я не могу тебя заставить делать что-либо против твоей воли. Я не могу помешать тебе встречаться с Роско или причинять боль Яну. Я могу только просить тебя не делать этого ради меня, если я тебе дорог.
Она любила его. Он был для нее отцом, матерью, с ним были связаны самые счастливые дни ее детства. Он был к ней так добр, что она перед ним в неоплатном долгу. И вплоть до сего дня он ни о чем не просил ее взамен. Ничего.
— Я не могу обещать тебе, — ответила она с болью в голосе.
Он посидел еще немного, потом встал.
— Подумай об этом. Просто подумай об этом.
Она кивнула в знак согласия, и он, подойдя к ней, обнял ее за плечи.
— У тебя слишком много здравого смысла, чтобы не понять, что из себя представляет такой человек, как он. Только для этого тебе нужно некоторое время.
— Неужели? — уклончиво спросила она.
— Конечно, он у тебя есть, — подтвердил он.
Мэйсон успел взять себя в руки, и от вспышки гнева не осталось и следа. Когда он дошел до двери, она окликнула его, и он моментально обернулся в надежде.
— Дядя Грэй, — напомнила она, — ты забыл документы, за которыми приезжал.
Она собрала их с письменного стола и подала ему. Он поблагодарил ее. Затем она вернулась к окну и продолжала наблюдать за Эйбом, а Грэм Мэйсон направился к своей машине.
Все завершилось полнейшим фиаско. Ян оказался прав. В Адаме Роско было нечто такое, что не поддавалось определению, но это «нечто» было достаточно реальным, и он не желал, чтобы хоть частичка этого коснулась Либби.
Он ехал не торопясь. Его ожидала масса работы, но данная проблема вытеснила все остальное из его сознания. Секретарша поспешно вскочила, когда он прошел через приемную. У нее в блокноте было много записок, заметок, различного рода просьб.
— О, господин Мэйсон, — начала она, — вам звонили из компании «Брук и Корнуэлл»…
Он отмахнулся от этой компании и от нее тоже:
— Одну минуту. Мне нужно позвонить.
Он попросил соединить его с междугородней линией и сам набрал номер, понимая, что напрасно тратит время. По всей вероятности, все друзья Либби уже знают, что с ней происходит, да и не только друзья, похоже, все рабочие его завода. И все-таки ему не хотелось, чтобы телефонистка услышала эти несколько слов, которые он собирался сказать по междугородней связи.
Мэйсон звонил своему юрисконсульту, другу и коллеге, который, казалось, искренне обрадовался, услышав его голос.
— Мне нужно знать всю подноготную одного человека, который совсем недавно появился в наших краях, — сказал Мэйсон, — но сделать это нужно, соблюдая всю возможную конфиденциальность.
— Ты имеешь в виду все данные о нем как о бизнесмене?
— Сомневаюсь, чтобы он когда-либо был связан с бизнесом. Он перебивается случайными заработками. Это бродяга, у которого были осложнения с полицией по поводу кражи со взломом. Мне хотелось, чтобы все было сделано исподволь и при этом нигде не упоминалось Мое имя. Ты можешь помочь?
— Постараюсь. Дай мне его имя и все возможные подробности.
Мэйсон сообщил все, что мог. Ему претило само имя этого человека, произнеся которое, он снова увидел его черные глаза, смотревшие так пронзительно, словно видели, что было написано мелкими буквами на воротнике его рубашки.
Перед встречей с Роско он собирался предложить ему денег в качестве отступного за то, чтобы он оставил Либби в покое. Вспомнив об этом сейчас, он спросил себя, когда и почему он вдруг понял, что это не сработает и что ему необходимо искать другие пути.
После обеда Либби уже собралась ехать к Сторожке лесника, но Эми остановила ее: у нее разболелась спина, а дома было столько дел. И Либби, прекрасно понимая, в чем дело, была вынуждена остаться дома. Однако ей нужно было встретиться с Адамом. Она позволила ему уйти, не сказав ему ни слова, только потому, что просто потеряла дар речи от всего, что произошло у нее на глазах. Это было как гром среди ясного неба. Она должна все ему объяснить, и он, несомненно, все поймет.
Все пошло прахом. День, который с утра светился солнцем и радостью, сейчас казался таким мрачным и гнетущим, что у нее страшно разболелась голова.
Грэм Мэйсон решил оставить часть работы для дома. В настоящий момент его главной заботой было восстановить доверие Либби. Он понимал, что сегодня утром лишился этого доверия, и проклинал себя за это. Он вел себя глупо, но больше не допустит повторения той же самой ошибки.
