Рана давно затянулась, не обезвреженной волшбы в груди не осталось, но изредка сердце при вдохе словно пронзала тонкая, острая игла, а ночами оно порой отзывалось глухой, ноющей болью. Впрочем, на такие пустяки Лесияра не обращала внимания, а когда Любима спрашивала, наматывая на пальчики её серебристые пряди: «Что с твоими волосами, матушка? Почему они так быстро стали белыми?» – княгиня отвечала с улыбкой: «Просто зима нынче очень суровая выдалась, счастье моё. Дохнула она на меня – вот я и поседела».
– Денёк сегодня славный, любовь моя, – проговорила Лесияра, склоняясь к губам Жданы и с нежностью завладевая ими в поцелуе.
Прекрасный весенний день перетёк в тихий вечер, когда княгине доложили, что её внимания добиваются несколько женщин-навий. Лесияра велела проводить их в Престольную палату, надела торжественное облачение для приёмов и предстала перед посетительницами. Посольство насчитывало около дюжины рослых, стройных, молодо выглядящих жительниц Нави; слово взяла красивая обладательница длинного золотого плаща волос и светлых, морозно-голубых глаз, показавшаяся княгине грустной и задумчивой.
– Государыня! Мы пришли не от имени воинов, а от мирных переселенцев из Нави. Навь гибнет, и мы мечтали, чтобы Явь стала нашим новым домом. Мы хотим умереть здесь. Наша судьба в твоих руках, госпожа. Мы готовы работать, восстанавливая разрушенное, дабы искупить вину нашего народа перед вами. Среди нас есть зодчие, и мы приложим все наши умения, чтобы отстроить то, что разрушила война.
Говорила она с лёгкой, льдисто-ломкой тенью иноземного произношения, но бегло и правильно. Лесияра невольно залюбовалась её стройной, светлой, берёзовой статью и льняным отливом распущенных волос.
– Как твоё имя, навья? – спросила она.
– Меня зовут Олириэн, госпожа, – с поклоном ответила та. – Я – зодчий, в Нави я возводила постройки. Мой опыт работы велик, и я могу предложить свои услуги в восстановлении Зимграда, разрушенного нашей повелительницей Дамрад.
– И сколько же вас, желающих остаться? – осведомилась княгиня.
– Около трёх тысяч, государыня. Мы не имеем зловредных намерений, просто хотим жить и работать.
Взор княгини задумчиво скользил по точёным, исполненным достоинства и сдержанной, прохладной красоты лицам навий. Ни злобы, ни враждебности не таилось в них, и, наверное, со стороны этих трёх тысяч было весьма мудро послать на переговоры именно их – изящных, тонких, вкрадчиво-проникновенных.
– У меня к тебе ещё одна просьба, госпожа, – сказала Олириэн. – После того как Зимград будет восстановлен, я бы хотела построить город в Белых горах. Это моя личная мечта, и если ты позволишь ей сбыться, моё земное предназначение будет исполнено.
– Что ж, ваше желание мне ясно, – с кивком молвила Лесияра. – Но в одиночку я такое важное решение принимать не могу, мне нужно созвать совет Старших Сестёр. Вы можете на нём присутствовать и отвечать на вопросы моих старших дружинниц и советниц, ежели таковые у них возникнут.
Княгиня отправила к Сёстрам посыльных с приглашением явиться во дворец. Кошки одна за другой прибывали на вечерний совет, пили по чарке вишняка и рассаживались по лавкам. Все с настороженным любопытством поглядывали на красивых навий в иноземных нарядах, сидевших отдельно, по левую руку от княжеского престола.
– Я собрала вас, Сёстры, чтобы обсудить одно неожиданное предложение наших… выразимся так, гостей из Нави, – начала княгиня, когда вся старшая дружина оказалась в сборе. – Разоружённое войско Дамрад, как вы знаете, начало продвигаться в сторону Мёртвых топей, за коими лежит старый закрытый проход, но около трёх тысяч мирных навиев пожелали остаться у нас. Передаю слово их главной представительнице, госпоже Олириэн.
Светлоглазая навья поднялась со своего места и с поклоном молвила:
– Не зови меня госпожой, государыня: я – твоя нижайшая и покорнейшая подданная. – И её голос зазвенел ледяным горным ручейком, обращаясь к кошкам: – Приветствую вас, многоуважаемые Сёстры. Как совершенно верно сказала княгиня Лесияра, мы и правда хотели бы поселиться в Яви, но нахлебниками для вас не станем. Предстоит много работы по восстановлению городов и деревень, пострадавших от действий нашего войска, и мы готовы трудиться на пределе наших сил и возможностей, чтобы весь урон был как можно скорее возмещён.
Слушая, Лесияра снова не могла отвести взгляда от иномирной красавицы – высокой, статной, облачённой в светло-голубой наряд, состоявший из длинного кафтана довольно необычного покроя – с широким вырезом спереди, от нижнего края до пояса. Этот вырез открывал её длинные ноги в облегающих штанах с золотыми галунами и небесно-синих сапогах выше колена. Пышные у плеч рукава к кистям сужались и оканчивались клиновидными клапанами, прикрывавшими руки навьи с тыльной стороны. Изящные заострённые уши Олириэн покрывала серебристая, как нежный пушок сон-травы, поросль шерсти.
– Но ежели старый проход закроется следом за ушедшим войском Дамрад, вы окажетесь запертыми здесь, – заметила Мечислава.
– Так и случится, – спокойно кивнула Олириэн. – Но мы будем счастливы жить и умереть в Яви. И мы надеемся, что наше присутствие никого не обеспокоит, а наша работа принесёт пользу. И пусть то горе, которое наш народ причинил народу Яви, поскорее изгладится, а ненависть и вражда исчезнут. Мы не одобряем тех способов, которыми владычица Дамрад пыталась добиться для навиев спасения из нашего трещащего по швам мира, и последовали за нею только потому, что оставаться в Нави опасно: неизвестно, сколько она ещё сможет продержаться. Мы скорбим о погибших и осуждаем войну. А пришли мы сюда в надежде, что нам позволят взять на свои плечи груз искупления вины за содеянное владычицей Дамрад и возместить понесённые вами убытки.
– Воистину нелёгкий груз вы собрались взять на себя, – молвила Лесияра. – И цель ваша благородна и достойна уважения. Сколько же среди вас зодчих?
– Считая меня, сорок пять, государыня, – ответила Олириэн. – Мы умеем делать всё – от необходимых расчётов и чертежей до управления строительными работами. Зимград во время отстройки можно хорошо обновить, проложить водопровод, разбить прекрасные общественные сады для прогулок и украсить их каменными изваяниями и извергающими струи чашами – водокидями. По ночам камень будет излучать сияние, и улицы станут светлыми. У меня есть с собой некоторые наброски того, как всё это может выглядеть в итоге.
