Но она тогда боялась… боялась, что он не станет ее слушать. Так же, как сейчас она боится нового шанса для них. Очень боится.
– Джек, мне действительно жаль.
– Скажу то же, что и ты, – извинение принято.
Сможет ли он сделать так, чтобы она передумала?
Сердце тяжело застучало. Сможет ли он найти способ, чтобы снова влюбить ее в себя? А как насчет детей? Отказаться от своей мечты ради Каро?
Каро с болью в душе наблюдала за Джеком. У него вид человека, потерпевшего поражение.
Она с трудом, но все же улыбнулась:
– Мы с тобой классический пример людей, которые женятся второпях, а потом раскаиваются.
Им надо было получше узнать друг друга, обсудить свои взгляды на жизнь. Вместо этого они доверились инстинктам, взаимной тяге, твердо поверили, что их свела судьба. Все остальное было им не важно.
Быть вместе с Джеком… Это казалось ей единственно правильным поступком. Он изменил мир вокруг. Но инстинкты завели их в тупик. Им так хотелось верить в то, что такой любви, как у них, нет ни у кого в целом свете. Ясно мыслить они были не в состоянии, да и вообще утратили чувство реальности.
– Ты не веришь, что можно склеить то, что разбилось?
Он говорит о них. У Каро сжалось сердце. Она понимает, что у него внутри все смешалось: всплеск гормонов, тоска, сентиментальные воспоминания. К сожалению, и у нее тоже. Он потрясен тем, что не разлюбил ее. А она… она, оказывается, все еще любит его.
Желание, очень сильное, охватило Каро, в душе раскрылось то, что было на замке. Наверное, им было бы намного легче, если бы они не питали друг к другу никаких чувств.
Если только…
Каро подавила вздох. Нет, прочь опасные мысли. Хоть один из них должен не терять голову.
– Нет, – произнесла она, четко и уверенно. – Я не верю в то, что мы сможем договориться.
Он сник, и Каро едва удержалась от того, чтобы не склониться к нему и не обнять его. Джек ненавидел поражения – она это знала. Так было всегда. Но через день-другой он поймет, что она права, что спасает обоих от еще больших страданий.
– Ешь чипсы, – посоветовала она. – Тебе станет легче.
– От чипсов?
– Жаренная во фритюре картошка не полезна для желудка, но настроение поднять способна. – Помолчав, она бросила на него взгляд и сказала: – Знаешь, я всегда завидовала твоей уверенности в том, что можно создать счастливую семью.
– Ты о чем конкретно?
Она ела чипсы и надеялась, что углеводы помогут и ей.
– Моя семья не могла служить положительным примером. – Она усмехнулась. – Скорее наоборот – отрицательным. Ты ведь знал моего отца. Сколько я себя помнила, он всегда был замкнутым и властным. Пол говорил, что при жизни мамы он был другим, но…
– Ты этому не веришь?
Она пожала плечами:
– Я плохо помню свою мать.
– Тебе было всего пять лет, когда ее не стало.
– По этой же причине я не помню отца другим. – Она не могла вспомнить, чтобы у нее с отцом когда-нибудь возникла душевная близость. – Хотя я не сомневаюсь, что ее смерть повлияла на него.
Мать умерла от рака груди – так ей рассказывал Пол. Она болела в течение восьми месяцев и очень страдала.
Каро посмотрела на Джека. В его глазах сочувствие и… еще что-то?
– Ты думаешь, он ее любил?
– Думаю, что любил. Ведь он женился вторично спустя четырнадцать лет.
Джек нахмурился:
– Ты считаешь, что это могло повлиять на твое нежелание заводить детей?
– Ну… да. Вполне вероятно. Знаешь, я иногда говорила себе, что отец был продуктом того воспитания, которое он получил.
– Но почему ты не подумала о том, что ты не похожа на него? Почему ты не подумала о том, что у тебя все будет иначе?
– Не знаю. – Каро продолжала жевать чипсы. – Все это сплошные догадки.
А если она не способна к материнству и превратила бы жизнь детей в ад? Страшно подумать.
– Джек, – Каро посмотрела прямо ему в глаза, – твое детство было намного хуже моего.
– Не уверен, – покачал головой он.
– Я выросла в богатой семье. Деньги много значат, хотя хорошую семью за деньги не купишь. Но это в сто раз лучше, чем страдать от недостатка средств. В тысячу раз лучше. Так что мне во многом повезло.
Везения в жизни Джека никогда не было. Жизненные преимущества она получила просто так, ни за что, ничем их не заслужила. А Джек заслужил.
И заслужил лучшего отношения от нее.
– Ты считаешь, что я не прав, поверив, что смогу стать хорошим отцом?
– Нет! – Господи, вот ужас, неужели он так расценил ее слова? – Я всегда знала, что ты был бы замечательным отцом. Хотелось бы мне и в себя также верить. Вот что я имела в виду, когда сказала, что завидую тебе. Я не понимала, откуда у тебя уверенность в себе. Я до сих пор не понимаю. – Каро в порыве схватила его за руку и тут же смутилась и отняла руку:
– Я… прости.
– Не извиняйся, Каро, мне приятно.
Каро с минуту молча смотрела на него, даже дышать было трудно. Зачем он такое говорит? Он ведь не станет…
«Ты что, совсем свихнулась? Он ведь обещал больше тебя не целовать».
«Хотя ты не обещала его не целовать».
Каро провела ладонью по лицу, словно отмахивалась от наваждения.
Джек дожевал остатки чипсов, бросил пакет в урну и откинулся назад, вытянув ноги и положив руки на спинку скамьи. Пальцами он задевал ей волосы, ласково потягивая пряди. Ей было щекотно и приятно.
– Знаешь, в двенадцать лет я жил в одной семье…
Каро сидела неподвижно. Джек редко говорил о своем детстве и о том, как он рос в приемных семьях. Она знала, что его мать – наркоманка и умерла от передозы, когда Джеку было четыре года. Но если она задавала ему вопросы, чтобы узнать что-то еще, он сердился и мог вспылить. Все, что ей удалось из него вытянуть, – это то, что он не страдал от плохого обращения, но ему не терпелось поскорее вырасти и стать самостоятельным.
– Что это была за семья?
– О такой семье я всегда мечтал. – Джек улыбнулся, взгляд потеплел. – Благодаря ей я начал понимать, какой могла быть хорошая семья. Жизнь с ней дала мне надежду.
Он рассказал, что Даррел и Кристин Джеймсон не могли иметь своих детей, поэтому брали приемных. Он описал пикники, загородные прогулки и обеды за кухонным столом, когда выключался телевизор, и они говорили о том, как у каждого прошел день. Джек со смехом вспомнил, как однажды он прогулял школу и был наказан – ему пришлось убирать свою комнату. Он рассказал, какими были его два приемных брата и как за год он ощутил себя частью чего-то хорошего, настоящего.
И это стремление к настоящей семье он хотел повторить в собственной взрослой жизни. Каро сейчас это осознала.
Ей стало завидно. Завидно и тоскливо.
– Эти люди, видно, были замечательными.
