— А как насчет отца Брюса?
— Неважно. Владеет фармацевтической империей, которая достанется старшему брату Брюса, а затем перейдет по наследству.
— Итак, Брюс хочет получить наследие Косты.
— Именно так. За несколько месяцев до того, как он узнал о беременности Моники, отец взял Брюса под свое крыло, подписав контракт с «Costa Industries». С тех пор Брюс выполнил свою волю, женившись на богатой наследнице империи моды только для того, чтобы ее отец вложил средства в начинания отца. Папа хочет, чтобы мы были его марионетками. Все, что принадлежит нам, должно принадлежать и ему.
Печенька заправила прядь за ухо.
— Твой папа похоже, еще хуже моего.
— Сомнительно.
— Почему?
— Никто из порядочных людей никогда не отдаст свою драгоценную дочь кому-то вроде меня.
— Значит, ты признаешь, что ты ужасен, — она отпраздновала это одним взмахом кулака.
— Я признаю, что мне не хватает сострадания, сочувствия и сопереживания. Именно поэтому мне было бы лучше остаться неженатым.
— А твоя мама?
— Ей в основном не хватает хребта. Уровень сострадания у нее достаточный.
Даллас закатила глаза.
— Я имею в виду, ты с ней близок?
— Не очень, — я допил шампанское, — она не такая, чтобы говорить о ней дома.
— Разве она не должна быть твоим домом?
Боже, Даллас снова звучала как детская книжка.
— Хватит болтать, Печенька. Ты здесь, чтобы выглядеть красивой и живой. Бесплатная терапия лишняя.
Даллас вздохнула.
— Это ужасно, не так ли? Как, в конце концов, все, чем мы являемся, является побочным продуктом амбиций, принципов и желаний наших родителей. Сборник воспоминаний, ошибок и необъяснимого стремления угодить тем, кто дал нам жизнь. Посмотри на нас, — она смотрела в окно, уголки ее идеальных губ были опущены, — Оба застряли в помолвке, с которой мы не хотим иметь ничего общего из-за наших родителей.
Я уставился на нее, ледяная глыба в моей груди немного оттаяла.
Это была первая глубокая вещь, которую она сказала, и мне было интересно, были ли другие интересные вещи в ее прекрасной голове или это была случайная фраза, которую она случайно запомнила.
Даллас отодвинулась от меня, вероятно, опасаясь, что я снова заставлю ее чуть ли не кончить – мое новое неудачное хобби.
—Почему ты так смотришь на меня?
— Потому что, — сказал я, когда «Майбах» остановился перед домом моих родителей, — я думаю, что ты только что непреднамеренно придала мне смысл.
ГЛАВА 19
Ромео
Мои родители жили в особняке в стиле французского кантри, облицованном боральскими кирпичами.
Несмотря на то, что они живут на одной улице, им потребовалось целых десять минут, чтобы добраться до ворот, а затем еще две минуты, чтобы пересечь подъездную дорожку длиной в милю.
Их дом площадью четыре акра был одновременно величественным и достаточно скромным, чтобы кричать о старых деньгах. Заманчивые желтые огни мерцали в огромных окнах, освещая длинный стол, заставленный профессионально приготовленной едой.
Я знал, что для любого, кроме меня, это выглядело как картина семейного счастья.
Я сделал последнее предупреждение Даллас, прежде чем нажать на звонок.
— Помни, сегодня ты – благовоспитанная женщина.
— Кто-то сказал «хлеб»? — Даллас ахнула, притворяясь немой. — Пожалуйста, скажи мне, что будет и подливка. Или что-нибудь, во что я могу его обмакнуть.
С другой стороны двери раздался стук каблуков Моники. Как только она открылась, я бросил Печеньку в ее объятия, мою человеческую жертву.
— Мать, Даллас Таунсенд. Даллас, это Моника, женщина, которая дала мне жизнь, возможно, назло мне.
— Боже мой, посмотри на себя! — Моника пренебрегла всеми приличиями и этикетом, вцепившись своими когтями в щеки Даллас, рассматривая нежное лицо моей невесты с истерическими зрачками. — Я не буду притворяться, что не любопытствовала, чтобы узнать о тебе побольше. Все говорили, что ты великолепна, но это слово не описывает тебя!
Печенька привлекла мою обычно немногословную маму в объятия с театральным размахом. Хотя мне не особо нравилась ни одна из них, я был доволен, что они хорошо подходят друг другу.
— Ну, миссис Коста, я уже вижу, что мы с вами отлично поладим.
— Пожалуйста, зови меня мамой!
Даже я не называл ее «мамой».
Кроме того, почему она ставила восклицательный знак в каждом предложении, слетевшем с ее губ?
— О, если вы настаиваете. Мама, вы знаете здесь хорошие магазины?
— Знаю ли я? — у Моники чуть не остановилось сердце. — В каждом из них у меня есть персональный консультант.
Ее взгляд поймал жемчужное ожерелье, которое Даллас, должно быть, украла из моей комнаты. Я знал, что она шпионила, повсюду оставляя жирные отпечатки пальцев, но только сейчас заметил его на ее шее.
Моника прикрыла губы кончиками пальцев, бросив на отца взгляд.
— О, дорогой, Ром подарил Даллас ожерелье твоей прабабушки. Они действительно женятся.
Позади нее отец, Брюс и Шелли смотрели на Даллас. Я изучал своего отца. Широкие плечи, то, как они опускались при каждом выдохе.
Он уперся рукой в перила. Как я понял, для поддержки, хотя он никогда бы в этом не признался. Он ненавидел слабости.
Плохая новость заключалась в том, что он все еще жив.
Хорошие новости?
Он выглядел не так хорошо, как в последний раз, когда я его видел.
Брюс и Шелли продвинулись вперед после того, как Даллас удалось освободиться от хватки Моники.
— Дорогая, — Шелли сжала плечо Печеньки, мрачное выражение затмило ее лицо. — Мы слышали, что произошло на балу дебютанток. Ты в порядке?
— Мисс Таунсенд, — Брюс проскользнул между ними, схватив Даллас за руки в исполнении, достойном Оскара, — если вам нужно обсудить что-то наедине, я в полном вашем распоряжении.
Этот придурок хотел, чтобы Печенька упала к его ногам и умоляла спасти ее от большого злого волка.
Я предсказал такое поведение Брюса, а также реакцию Даллас – она знала, что у нее нет выхода.
Нет дома, куда можно вернуться.
Чапел-Фолс принял ее в качестве моей жены только после нашего фиаско с розарием.
Хотя я ожидал, что Даллас заткнет Брюса, я не ожидал, что она вздернет нос, глядя на него, как на скромного слугу.
— Брюс, да? — ее глаза сузились, нога отодвинулась назад.
— Да, — он склонил голову в притворной скромности. — Не нужно делать храброе лицо, моя дорогая. Я видел видео в социальных сетях…
— Ты знаешь, что говорят о социальных сетях, — Печенька рассматривала свои наманикюренные ногти со скучающим видом. — Это не что иное, как ложная реальность.
Шелли шагнула вперед, пытаясь выбить хоть какое-то признание из моей невесты.
— Но ты выглядела такой разъяренной…
— О, да, — Даллас рассмеялась, накручивая прядь волос на палец. Я заметил, что у нее на носу было созвездие веснушек в форме крыльев. — Но потом у меня было время остыть и подумать, насколько этот человек полностью одержим мной. Посмотрите, на что он пошел, чтобы мы поженились. Клянусь, каждый раз, когда он смотрит на меня, в его глазах стоят слезы. Он не может сдержать себя. Я держу его счастье в кулаке. Насколько это романтично?
Я мог поцеловать ее в тот момент.
Конечно, она, вероятно, откусила бы мне губы в качестве расплаты.
Разочарованные, Брюс и Шелли бросились в сторону, когда отец, наконец, направился к Даллас.
Моя кровь остыла в жилах.
Мои мышцы напряглись.
Я припарковал собственническую руку на ее талии.
Даллас приняла во внимание общее благополучие моего отца. Или его отсутствие. Миллион вопросов плясали в ее медовых глазах.
Я надеялся, что отец видел каждый из них.
Он ненавидел мысль о том, что люди знают, что с ним произошло. Что его сильное тело подвело его, и он скоро увянет сам в себе.
Вот почему он решил уйти в отставку до того, как широкая публика сможет увидеть, что с ним сделала его болезнь.
