Отец схватил руку Даллас и поднес ее к своим губам, установив с ней зрительный контакт.
— Ромео, она восхитительна.
— У меня есть глаза, — сообщил я ему.
— У тебя тоже есть руки, и они, кажется, все на ней. Расслабься, — он усмехнулся. — Она ведь никуда не собирается бежать, верно?
Даллас изучала окружающих ее людей, пытаясь прочесть атмосферу. Было очевидно, что между присутствующими мужчинами вспыхнула неприязнь.
Подстраховав свои ставки на безопасные акции, она взяла Монику под руку и улыбнулась.
— Я бы с удовольствием помогла вам на кухне, мама.
— О, я не заходила на свою кухню с тысяча девятьсот девяносто восьмого года, — она махнула рукой. — Это все слуги.
Даллас ослепительно улыбнулась, но я мог сказать, что ей не понравилось, как Моника использовала слова «слуги».
Была ли у моей юной невесты мораль? Вряд ли.
Лучше не узнавать.
— Пойдемте ужинать? — предложил отец.
— Конечно, Ромео, — Брюс повернулся к нему и показал на свой живот, чтобы он его погладил.
Когда они вчетвером вошли в столовую, Печенька сдержалась и наклонилась ко мне с тихим голосом.
— Твой отец в порядке? С ним что-то не так?
Со ним было много чего не так.
Атаксия Фридрейха – единственное, что было в нем хорошее.
В конце концов, это убьет его. Слишком медленно, на мой взгляд. Но тем временем я наслаждался прогрессированием его симптомов.
Каждый раз он с трудом ходил после внезапных приступов. Усталость. Замедленная речь. Единственный раз, когда я слушал, как он говорит.
— У него редкое наследственное заболевание, вызывающее прогрессирующее поражение нервной системы, — я направился в столовую, отказываясь соответствовать ее громкости.
Мне было все равно, услышит ли отец меня.
На самом деле, я бы получил удовольствие.
Ее лоб сморщился.
— По наследству? Ты тоже…
— Получу это? Нет. Для этого нужны два рецессивных гена, — я наклонился к ней, мои губы коснулись раковины ее уха. — Осторожнее, Коротышка. Не хотел бы ошибиться в твоей заботе.
Ужин состоял из перекрестного допроса Брюса и Шелли по поводу бала дебютанток, Моники, пытающейся заманить Даллас на европейский шопинг, и отца, пытающегося выпытать у нее явные недостатки.
А их было много.
Моя невеста рухнула на свое место, как переваренная креветка, наверняка, чтобы подействовать на мои и без того ободранные нервы.
Я мог сказать, что Печеньке не нравилось защищать наши отношения по той простой причине, что их не существовало. Она была вынуждена лгать сквозь зубы ради мужчины, который вырвал ее из шикарной жизни.
К тому времени, когда был подан десерт, она даже не прикоснулась к нему.
Брюс и Шелли задали ей миллионный вопрос о ее отношениях с Мэдисоном Лихт. Она делала частые глотки воды, ее обычный огонь давно потух.
— …просто нахожу странным, что после того, как Мэдисон пропел тебе дифирамбы половине «DMV», вы двое разорвали помолвку после короткого флирта с нашим младшим…
Брюс бурлил бы эту тему до тех пор, пока масло не полилось бы, если бы Печенька не выпалила:
— Я отойду?
Мои родители обменялись озадаченными взглядами.
— Валяй, — я встал отодвинуть ей стул.
Она исчезла быстрее, чем верхняя часть бикини на весенней вечеринке в Канкуне.
Брюс повернулся ко мне.
— Младший, сынок, то, что ты делаешь с этим ребенком, прискорбно.
— То же, что ты делаешь со мной, — заметил я.
— Что я делаю с тобой?
— Существуешь.
— Ромео, — фальшиво упрекнул старший. Ему чертовски нравилось наше соперничество за его трон, — перестань издеваться над Брюсом. Тебе лучше знать, как не уважать старших.
Я глотнул бренди.
— Он начал это.
Брюс нахмурился.
— Как это?
— Тем, что родился.
Ничто так не пробуждало моего внутреннего ребенка, как спор с моим заклятым врагом перед моим отцом.
— Мэдисон ходит вокруг и говорит людям, что министерство обороны сделает им предложение о годовом контракте, — старший погрузился в свой пирог, меняя тему. Вилка, зажатая между его пальцами, звенела то ли от раздражения, то ли от болезни. — Тот, по которому мы сейчас работаем. Знаете, их компания владеет правами на прототип ударно-волновой системы электрошокера. Мои источники говорят, что это решающий фактор. У них есть передовые чертежи, которых нет у нас.
Прямым следствием того, что отец полагался на инженеров и экспертов с устаревшими знаниями и без опыта эксплуатации, о котором можно было бы говорить.
Старший не просто уронил мяч. Он позволил бы ему катиться до родного поля нашего врага.
Когда я учился в Массачусетском технологическом институте, он упрекнул мою степень в инженерии в том, что она расточительна, поскольку «Costa Industries» может похвастаться армией инженеров, и все же мы были здесь.
Десятилетие прошло, а мы все еще стоим на том же месте, как дураки.
— Мэдисон прав. Мы старой крови, — я стукнул стаканом по столу, глядя старшему в глаза. — Сделай меня своим генеральным директором, и я дам тебе ультрасовременное оружие. Я говорю об уничтожении на ядерном уровне.
— Ромео, — Брюс сглотнул. Он участвовал в этом из-за денег. Мы оба знали, что отцу необходимо в ближайшее время принять решение, и это решение станет либо нашей неожиданной удачей, либо засухой. — Тебе стоит подумать над этим. По крайней мере...
— Давай посмотрим, как ты сначала пойдешь к алтарю, сынок, — мой отец попытался и снова потерпел неудачу, чтобы нарезать свой пирог. Однозначно его болезнь. Его вилка со звоном ударилась о тарелку, когда он потянулся за своим напитком, — а потом я серьезно подумаю.
Я не твой сын.
Не там, где это важно.
Я раздавил жвачку между зубами.
Помимо желания продолжить династию Коста, старший также рассматривал мое потомство как развлечение для своей жены. Он полагал, что если шантажом заставит меня жениться, то у меня будут дети, семья, что-то, чем Моника будет занята и удовлетворена.
Она хотела внуков, веселых рождественских каникул и праздничных открыток, достойных «Hallmark». Импровизированная семья, которой у нее никогда не было, потому что мой отец был слишком занят тем, что трахал кого-нибудь на Восточном побережье с юбкой, чтобы уделять нам хоть какое-то внимание.
Моника подняла свой стакан.
— Ромео?
— Да?
— Где Даллас?
Хороший вопрос.
Она ускользнула из моего разума.
И, возможно, помещения.
Поскольку существовал разумный шанс, что ответом на него будет бегство в лес с семьей барсуков, я бросил салфетку на тарелку и встал.
— Я проверю, как она.
Моника коснулась своего горла.
— Взгляни на него. Я не видел, чтобы Ром был так привязан к кому-либо со времен Морган.
Морган.
Я даже не стал проверять, была ли Печенька на кухне, в саду или в библиотеке старшего. Я точно знал, где ее найти, и поднимался по лестнице по ступеньке две за раз.
Я обогнул массивный коридор из красного дерева, распахнув дверь в комнату моего детства. И действительно, Даллас была там, примостившись на краю моей подростковой кровати и листая старый фотоальбом.
Мы с Морган отдыхаем в Аспене.
Морган и я в Нью-Йорке.
Мы с Морган целуемся. В обнимку.
Существовали в нашей собственной маленькой вселенной.
Она не подняла глаз, даже когда я вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
— Почему ты не женился на ней? — ее голос звучал издалека. В другой галактике. — Морган. Очевидно, ты все еще любишь ее.
Почему бы Даллас так не предположить?
Моя старая комната была святыней моей бывшей девушки.
Фотоальбомы. Картины в рамочках. Билеты с концертов, которые мы посетили. Памятные вещи из экзотических мест, которые мы посетили.
Я отказался выбрасывать доказательства того, что когда-то был полностью функционирующим человеком.
Лицо Морган отпечаталось на каждом дюйм этой комнаты. Ее хрупкая фигура балерины. Ее смуглая улыбка.
