Хору на ланч. Когда они приблизились к белым домикам и красочным кафе, с поднятыми ставнями и столиками снаружи, Талия увидела, что София стала зажиматься, уходя в себя. Зачесав волосы на лицо, она ссутулила плечи, и все ее поведение говорило о том, что девочка хочет спрятаться ото всех.
За две недели, проведенные на Каллосе, Талия привыкла к лицу Софии – к ее яркой улыбке, красивым глазам, а также к большому красному шраму на щеке. Талия перестала его замечать, и София почувствовала уверенность в себе. Но сейчас девочка снова смутилась и поникла, и Ангелос, почувствовала Талия, тоже заметил это. Он нахмурился, увидев, что дочь его зачесала волосы на лицо, низко опустив голову.
– Куда мы пойдем? – весело спросила Талия.
Она была настроена решительно. Этот день должен был стать для Софии счастливым и радостным. Ведь не каждый день исполняется девять лет. На ломаном греческом она спросила Софию, где она хочет пообедать.
– Вон там, – сказала София, указав на кафе в конце улицы, и они направились к нему.
– Ты уже немного говоришь на греческом, – заметил Ангелос, когда они уселись за столики снаружи.
– Меня научила Ава. Я просила Марию спросить тебя…
– Да, я помню. Я согласился. И мне приятно, что ты приложила к этому усилия. – Ангелос улыбнулся, в уголках его глаз появились морщинки, и Талия чуть не растаяла от радости.
Она так редко видела его улыбку.
Они заказали еду и стали греться на солнышке, болтая на греческом и английском, и Талии на несколько мгновений показалось, что они – семья. Что Ангелос на самом деле любит ее.
Осознав, что это всего лишь грезы, она так резко выпрямилась на стуле, что чуть не расплескала свою воду.
Перестав улыбаться, Ангелос внимательно посмотрел на ее бледное лицо и крепко сжатые губы.
– С тобой все в порядке? – тихо спросил он. – Это не слишком много для тебя?
– Все замечательно, – заверила его Талия с дрогнувшей улыбкой. И на самом деле все было замечательно. Она, которая так долго избегала толпы и городов, действительно наслаждалась, сидя в кафе, как нормальный человек.
Больше всего ее беспокоила София, но фантазии об Ангелосе вскоре завладели всеми ее мыслями. Неужели она действительно хочет, чтобы он полюбил ее?
Любит ли его она?
– Талия? – Голос Ангелоса был напряженным, когда он, нахмурившись, с тревогой взглянул на нее.
– Все в порядке. – Она притронулась к его руке, но тотчас же отдернула свою руку, будто ее обожгло. Слишком острым было ощущение его кожи. – Со мной все в порядке, правда.
И все же мысли о нем не оставляли ее, когда они после завтрака решили прогуляться по уличному рынку. Любовь была для нее необъяснимым явлением, с которым ей не приходилось сталкиваться в жизни. С романтической любовью, по крайней мере.
Но ведь ты не можешь влюбиться в Ангелоса. Ты едва знаешь его. Всего одна неделя, проведенная вместе, и единственная ночь утешения…
Талия бездумно стала рассматривать ткань, разложенную на прилавке: зеленый шелк с золотистыми нитями. Ангелос присоединился к ней. Он встал так близко, что она почувствовала тепло его тела, вдохнула запах его одеколона, и ей пришлось закрыть глаза, когда волна желания обрушилась на нее.
– Тебе пошла бы эта ткань, – сказал он, указав на шелк.
Сердце Талии взволнованно забилось.
– О, я не знаю… – пробормотала она. У нее вдруг возникло безумное желание прижаться к нему, ощутить на себе его сильную руку.
Что с ней происходит?
– Почему бы мне не купить отрез тебе на платье? – Ангелос заговорил с продавцом на греческом, и тот просиял от удовольствия.
– Мне не нужно платье…
– Ты носишь одно и то же платье, которое привезла с собой, – напомнил ей Ангелос. – Но тебе, возможно, нужно что‑нибудь особенное. Возможно, всем нам нужно. – Он указал на другой отрез, ярко‑розового цвета. – А это для Софии, – сказал он, снова обратившись на греческом к продавцу.
Талия импульсивно взяла его за руку.
– Спасибо, – тихо и прочувственно сказала она, и Ангелос повернулся к ней, скептически скривив рот.
– Это всего лишь кусок шелка.
– Я имела в виду не это. Я благодарю тебя за Софию. – Талия кивнула в сторону девочки, рассматривавшей тряпичных кукол на другом конце прилавка. – Она так рада, что ты проводишь время с ней. Я знаю, что это очень важно для нее.
Пожав плечами, Ангелос отвел глаза.
– Это так мало.
– Даже так…
– Это я должен благодарить тебя за то, что ты объяснила мне, что София хочет общаться со мной.
– Почему ты решил, что она не хочет?
Ангелос повернулся к ней спиной. Лицо его помрачнело.
– Потому что я ужасно разочаровал ее. Я был никуда не годным отцом. Такой отец был ей не нужен.
– Но ты нужен ей, Ангелос, потому что ты ее отец. И не важно, что было прежде…
Он покачал головой. Резким движением взяв сверток с отрезами и расплатившись с продавцом, он сказал:
– Не будем говорить об этом.
Талия смотрела, как он подошел к Софии и показал ей свою покупку. Лицо девочки осветилось застенчивой улыбкой, и сердце Талии болезненно заныло. Почему Ангелос решил, что он плохой отец?
Почему так долго игнорировал свою дочь? Ей хотелось знать ответ, но она сомневалась, что Ангелос ответит на ее вопросы.
К вечеру они пребывали в приятной истоме. Подходя к лодке, Ангелос коснулся пальцем носа Талии.
– Ты немножко подгорела.
– Значит, не будет видно моих веснушек, – ответила она с игривой гримасой.
– Мне нравятся твои веснушки, – ответил Ангелос, и, когда Талия уставилась на него открыв рот, повернулся к Софии и что‑то ей сказал.
Ангелосу нравятся ее веснушки? Она, наверное, сошла с ума, если подумала, что может ему нравиться. У нее не было никакого опыта в любовных делах, она не умела флиртовать. Она понятия не имела, как ей оценивать чувства Ангелоса и даже свои собственные. И все же его простые слова приятно возбудили ее, будто она только что выпила бутылку шампанского.
– Ты нормально перенесешь обратную дорогу? – тихо спросил Ангелос, помогая Софии подняться на борт яхты.
– Думаю, да. – Талия улыбнулась ему, стараясь не вглядываться в его лицо, когда в ней продолжало бурлить шампанское. Он тоже загорел, и его бронзовая кожа стала еще более красивой. Его резко очерченные скулы и золотисто‑карие глаза были такими красивыми, что у нее перехватывало дыхание, когда она смотрела на них. – На самом деле я поражена, как легко я перенесла этот день, – призналась Талия. – Я очень давно не бродила вот так по городу,
