— Кого это ты назвал старым? — спросил Найджел и вручил другу его стакан.
— Тебя, старина.
— Да я моложе тебя.
Риго опять заржал.
— Думаю, твоя Королевская Слива истощит тебя очень быстро.
Найджел начал подбирать ответ, затем остановился. Впервые в жизни он оставил последнее слово за Риго.
В тот же вечер Кимберли разглядывала в спальне свое отражение. Волосы распущены и спутаны, блузка застегнула наперекосяк, а юбка жеваная. Но лучше всего было сонное, удовлетворенное выражение ее лица.
Я выгляжу как распутная удовлетворенная женщина.
Сделав несколько неустойчивых шагов, она шлепнулась на кровать и стянула остатки колготок, с наслаждением вспоминая, как Найджел разорвал их в Долине Огня.
Сорвав с себя одежду, она долго сидела в горячей ванне, от которой поднимался пар, пахнущий миндалем. Для этой ванны Кимберли наконец-то использовала бутылочку ароматического масла, которая давно стояла в шкафу, покрываясь пылью.
Она сама слишком долго покрывалась пылью в одиночестве.
Сегодняшний день, решила она, будет первым днем новой Кимберли Логан, женщины, у которой есть и карьера, и личная жизнь. Жизнь, которую она хотела разделить с Найджелом.
Час спустя она завернулась в любимый розовый фланелевый халат и направилась в кухню поискать оставшуюся китайскую еду.
Позже, выбросив две пустые картонные коробки, она вернулась в спальню и посмотрела на стенные часы. Девять часов. Невероятно, еще нет полуночи, а она готова лечь спать. Такое случилось впервые.
Обычно к этому времени Кимберли обретала второе дыхание, садилась к компьютеру и проверяла почту или отправляла письма клиентам.
Ничего подобного не будет сегодня вечером. Она утомлена, пресыщена и не может дождаться, чтобы лечь в постель.
И помечтать.
Она сняла халат, и ей понравилось чувствовать кожей прохладный воздух. Я похожа на влюбленного подростка. Мечтаю об этом парне. Скоро я буду бесконечно писать его имя в моей записной книжке или — еще лучше — «миссис Кимберли Дюран».
Она сделала паузу. Миссис Кимберли Дюран.
В последнее время я нарушила столько границ. Готова ли я пересечь еще одну — к вечному счастью?
Она начала думать. В конце концов, этот мужчина хочет иметь жену, дом с забором, детей, вероятно, собаку по кличке Скутер…
Она увидела в зеркале свой взгляд.
— Ты хочешь все это?
При следующем ударе сердца она прошептала:
— Возможно.
Ее сердце быстро забилось, пальцы ног начали отстукивать счастливый танец по паркету, и она признала тот факт, что она глупая, неопытная, сумасшедшая влюбленная девчонка.
Она не чувствовала такого много лет. Десять, чтобы быть точной, но на сей раз это было совсем иное. Лучше. Намного лучше. Она не спятила от гормонов, чтобы влюбиться в парня. Нет, вернее, спятила от гормонов, но на сей раз влюбилась в мужчину, который, как она знала в своем сердце, будет любить ее.
Она подошла к кровати и скользнула между прохладными простынями, вдохнула сладкий аромат миндального масла и пожелала, чтобы Найджел оказался здесь и исполнил все обещания, которые прошептал ей на ухо. Но раз его нет, то она заставит его выполнить их в следующий раз, когда они снова будут вместе.
Она глубоко, радостно вздохнула. О да, именно так они провели бы их следующее настоящее свидание.
Накрывшись одеялом, она вытянулась и выключила свет. Лежа в темноте, слушала пение цикад, шум отдаленного уличного движения, наблюдала мерцание звезд в туманном вечернем небе. Комната была та же самая, звуки были те же самые, вид из окна тот же самый.
Слава богу, Кимберли изменилась. И была готова к новой жизни.
На следующее утро Кимберли распахнула дверь агентства и, напевая мелодию Норы Джонс, вошла внутрь.
— Доброе утро, Морис! Я опоздала?
Он не поднял головы от компьютера.
— Конечно.
— Это хорошо, потому что сегодня утром мне крайне не хотелось бы потрясти тебя слишком сильно.
Он посмотрел на нее с деланым удивлением.
— Какое платье, какая прическа!
Утром она перерыла всю одежду и выбрала яркое, цветастое платье и пару красных туфелек, которые подходили к розам на платье.
— Ты же сам отчаивался, пытаясь уговорить меня отказаться от пучка!
— Теперь нет места отчаянию! — Он прижал руку к своей груди. — Твои волосы прекрасны, когда свободно падают на плечи. Гвинет Пэлтроу до тебя далеко.
— Что случилось с Камерон Диаз? Шарлиз Терон?
— Они в прошлом, дорогая! Гвинет — это настоящее.
Она засмеялась, взяв горстку соевых орешков.
— И ты смеешься!
Она стрельнула в него глазами.
— Морис, я думаю, что ты должен привыкать.
— Я привыкаю. Мне нравится эта новая, раскованная красавица. — Он многозначительно взглянул на нее. — За те свободные полдня ты успела сделать много хорошего, а? И я умираю от желания услышать подробнейший рассказ, но мы отложим это до нашего тоста с шампанским на вашем свадебном приеме, потому что сегодняшний день очень занят. Для начала — звонила Энджи Канавесио из рекламного агентства «Барнет и Оуэнс». У ее помощника что-то не получилось. А я должен к концу рабочего дня подбить итоги поступлений за месяц.
Она провела рукой по глазам. Энджи. Реклама Фантома. Кимберли так увлеклась Найджелом, их развивающимися отношениями, что даже не сообщила Энджи, что уже не хочет использовать Фантома в своей рекламе.
— Энджи сказала, что именно не получилось?
— Нет.
Еще до того, как адвокаты «Барнет и Оуэнс» начнут выяснять возможность использовать рекламу Фантома, Кимберли должна позвонить Энджи и предложить ей обсудить другие идеи. И Найджелу надо позвонить.
Она направилась к двери своего кабинета и остановилась.
— Окажешь мне услугу? Принеси мне соевый завтрак буррито. Умираю от голода.
Морис прекратил печатать и посмотрел на нее.
— Дорогая, я думал, что никогда не услышу таких слов. Позволь мне закончить этот счет, и я с радостью сделаю все, что захочешь.
Двадцать минут спустя вошел Найджел.
Морис, с телефоном возле уха, улыбнулся и губами сказал «Давай», помахав рукой в сторону закрытой двери Кимберли.
Найджел кивнул. Когда Кимберли позвонила ему, он сидел рядом с телефоном, готовясь звонить ей только потому, что соскучился, желал видеть ее немедленно, но лучше, если еще скорее.
Он открыл дверь и остановился. Кимберли выглядела столь же яркой и свежей, как букет ирисов на ее столе. На ней было красивое платье с цветами, ее белокурые волосы волной лежали на плечах.
