— У тебя дыхание перехватит. Через пару месяцев, когда жара станет невыносимой, в машине с открытым люком мы бы испеклись. Но почему не поехать в такой хороший, свежий день, как сегодня? Нам выпал шанс.
Она покачала головой.
— Я должна возвратиться в агентство. Мне надо работать с документами, потом позвонить, и пока мы будем там, мне бы хотелось обсудить кое-что с тобой.
— Мы уже говорим.
Он ударил по кнопке проигрывателя.
— Ты слушаешь Нору Джонс? — спросила Кимберли.
— Я люблю ее музыку.
— Я должна бы была догадаться. — Она отвела назад прядь растрепанных ветром волос. — Ты и Селин Дион любишь.
Нора пела, а они молча ехали по улице, обсаженной пальмами, с домами в стиле ранчо. Молодые люди, держась за руки или обнявшись, прогуливались по тротуару.
— Напоминает мне, как мои младшие сестры и их друзья обычно вели себя, — заметил Найджел. — Весело проводили время, не делая ничего. Забавно, как много людей теряют это умение, становясь взрослыми.
Через секунду теплые пальцы слегка постучали его по руке.
— Я хочу действовать, не раздумывая, и я люблю приключения, — натянуто сказала Кимберли.
Он усмехнулся, зная, что будет казаться себе очень мудрым, если не станет спрашивать, сама она решила или он заставил ее.
— Прекрасно. Теперь мы прогульщики.
— Ты прав, — прошептала Кимберли, — потрясающе.
Найджел притормозил джип на дороге, пронизывающей красный ландшафт Долины огня. Вокруг громоздились камни удивительных форм и зубчатые утесы из песчаника. Найджел открыл оба окна, чтобы свободно дышать ветром пустыни.
Кимберли наклонилась вперед, чтобы лучше видеть свирепую красоту природы. Выбившиеся пряди ее золотистых волос под солнцем и ветром сияли ярче, чем обычно. Всегда очень аккуратная, мисс Логан выглядела очаровательно растрепанной.
— Эта земля, — внезапно сказала она, — заставляет меня думать об Остине.
— Потому что она дикая и враждебная?
— Нет, глупый, — ответила она, закатив глаза.
— Потому что он любит яркие цвета.
— А ты обратила внимание, как я прикусил язык и не сказал ни слова ни о каких татуировках? — Он указал на обнажение слоистой скалы. — Оцепеневшие дюны. Им по крайней мере сто пятьдесят миллионов лет.
— Удивительно, — пробормотала Кимберли. — Заставляет чувствовать себя довольно незначительным в великом порядке вещей.
— Или понять важность момента.
— Это возвращает меня к нашему разговору, — сказала она. — У. Остина «сырой» талант, этим надо заняться.
— Мисс Логан, я думаю, вы только что дали мне отсутствующий кусочек мозаики.
Он рассказал ей о прошлом Остина, который воровал сомнительной ценности картины. Никто, от жертв до судьи, не мог понять, почему этот нехороший ребенок рисковал быть пойманным на месте преступления, но крал мазню пастелью или абстрактную картину маслом.
— Тебе следует повести его в музей, — размышляла Кимберли вслух, — и записать его в класс живописи. Ему понравится.
— Принимаю совет. — Найджел свернул на грунтовую дорогу. — Ты хорошо понимаешь людей. Никогда не думала стать психотерапевтом?
— Думала давным-давно, когда была лучшей по психологии в колледже. Но потом меня отчислили.
— Ты, преуспевающая деловая женщина, была отчислена?
Она пожала плечами.
— Возможно, поражения формируют наш характер больше, чем успехи.
Он ждал, что она расскажет еще что-то, но она отвернулась, поглощенная пейзажем.
Через несколько минут по короткому подъему Найджел подъехал к стоянке и остановился. Здесь было его любимое место, с которого была видна вся пустыня, протянувшаяся до красной ломаной линии горизонта на фоне бесконечного неба. В ясный день на востоке видны синие воды озера Мид.
— Невероятно, — Кимберли начала в восторге расстегивать ремень безопасности. — Как это называется?
— Место Найджела, — ответил он, расстегивая свой ремень. Когда она быстро взглянула на него, он усмехнулся. — Это я придумал такое название.
— Ну и ну, мне бы и в голову не пришло. — Улыбка поползла к уголкам ее губ. — Ты часто приезжаешь сюда?
— А еще ты учила меня обходиться без избитых фраз.
Она засмеялась.
— Ну тебя, я серьезно.
— Серьезно — несколько раз в год. Когда солнце садится, скалы светятся темно-красным. Иногда мне кажется, что цвет пульсирует, как если бы здесь было сердце земли.
— Ты печешь пирожные с орехами, но ты еще и поэт? — глаза Кимберли замерцали. — Добавь сюда образ мачо, и ты будешь отличной добычей, Ники.
— Ники, да?
Его ирония исчезла, когда их взгляды встретились, и никто из них не захотел отвести глаза. Они были в Долине огня, в его любимом месте, но он уже забыл об этом. Он смотрел в ее чудесные сияющие серые глаза, которые он обожал, видел в них явное желание, и не было в его жизни времени лучше, чем эти ускользающие секунды.
Он перевел взгляд на ее губы, на мягкую линию ее груди, на изящные руки. Он внезапно почувствовал, насколько большим казался рядом с нею, и ему стало страшно, что он может сделать неправильный ход. Сегодня утром, когда она проснулась, ему показалось, что она сомневается в их будущем.
— Ты используешь имя Ники, чтобы отдалить себя от меня?
Неловкий вопрос. На самом деле ему хотелось знать, что он правильно читает ее сигналы. Больше всего ему хотелось снова целовать ее.
Ее взгляд медленно скользил по его телу.
— Я теряюсь, когда мы близко друг к другу, как сейчас…
Он придвинулся поближе, слегка касаясь своими пальцами нежной кожи ее шеи. Она наклонила голову назад, проведя щекой по его руке, ее глаза манили его.
— Кимберли, — едва слышно сказал он, наслаждаясь вкусам ее имени на своих губах. Оно было теплым и драгоценным.
Он дотянулся до заколки, удерживающей последнюю прядь волос в пучке, и медленно вынул ее, любуясь веером рассыпающихся волос. Он наклонился ближе… еще ближе… так близко, что мог чувствовать тепло ее кожи, обонять аромат ее духов, погрузил лицо в невозможно шелковистые пряди и глубоко вздохнул.
— Рапунцель, Рапунцель, — горячо шептал он ей в ухо.
Она вздрогнула, и он услышал:
— Ты и тот, и другой.
Он отодвинулся.
— Что?
— И Найджел, и Ники, — объяснила она с улыбкой. Тепло в ее глазах превратилось в пламя, голос стал низким и хрипловатым. — Ты слишком хороший, чтобы быть настоящим, и все же под настроение ты можешь быть немыслимо распутным. — Она вздохнула, задрожав снова, и ее глаза потемнели. — Мне жаль, что мы не планировали…
— Ловлю тебя на слове.
