— Лучше? — Я мурлычу, теряя себя.
Он прислоняется к моему телу, его кожа прилипает к моей. — Намного. Ты мне нравишься с завязанными глазами.
— Я тебе нравлюсь несмотря ни на что. — Я кусаю губу, не уверенная, пытаюсь ли я убедить его или себя. Мне нужно, чтобы он сломался, если я хочу уйти отсюда в ближайшее время. Хорошая новость заключается в том, что какие бы искушения у Нейта ни были наверху, его внимание сосредоточено исключительно на девушке из подвала. — Поможешь мне сделать глоток?
Он хватает меня за талию и поворачивает лицом к себе. Нейт ведет нас обоих в угол комнаты, где мы садимся. Вечеринка все еще жива, но я кое-что узнала о Нейте, и ему не нужны люди вокруг него. Ему нужна тишина и, может быть, хорошая история, которую можно послушать. Вечеринки предназначались для людей, которые убегают от своих мыслей, а не погружаются в них, пока не утонут в своих мыслях.
— Вечеринка Инка, да? — Я толкаю его локтем, и пиво, которое он сунул мне в руку, выплескивается через край бутылки. Капля холодной жидкости проливается на мои голые бедра, и я не могу ее видеть, но чувствую, как его взгляд падает на мою влажную кожу, согревая мою плоть желанием.
— Как ты это поняла?
—Остерегайтесь тех, кто ищет постоянных толп, в одиночку они ничто , — цитирую я Буковски и слышу, как его дыхание участилось. Он увлекается поэзией. Урод, который находит утешение в чужих словах. Прямо как я. — Тебе не нужны дешевые развлечения.
— Я сказал ему, что он чертовски глуп. Ты могла бы ломиться в эту дверь, крича, черт подери, — говорит он, проверяя меня. Я провожу языком по передним зубам.
— Ну, я этого не делала. Потому что, Бит, я знаю, что уйду отсюда до того, как Кэмден и Годфри доберутся до меня. Помнишь мое вчерашнее предложение? — Мое сердце бьется быстрее. Я до сих пор стыжусь того, что стала жертвой. Я не хочу, чтобы он считал меня слабой. Я хочу, чтобы мы были равны.
— Ты мать? — бормочет он. Я хмурюсь.
— Что?
— Да. Ты. Блядь. Мать?
Это похоже на удар прямо в грудь, болезненное воспоминание о том, что он дал мне пощечину, и я рада, что он не может видеть мои глаза сквозь черную ткань повязки на глазах.
— Нет. Почему ты спрашиваешь?
— Просто так. — Икота. — Значит, у тебя нет ребенка?
— Нет. — Я скриплю, стараясь не кипеть. — Я уже говорила тебе, Бит. В этом мире есть только я.
— Что они с тобой сделали. Господи, Прескотт. Это такой пиздец.
Нейт пьян. О-очень пьян. Огромное благословение, завернутое в красный сатиновый бант. Я делаю глоток пива, жидкость омывает мое горло и дарит утешение, которое может дать только выпивка, и облизываю губы, зная, что его хищные глаза устремлены на меня.
— Это неприглядная правда, — киваю я.
— Тогда расскажи мне что-нибудь красивое, — хрипит он. — У меня достаточно уродов на всю жизнь.
— Нечего бояться, кроме силы, которую ты даешь своим собственным демонам. Это сказала Салли Гарднер.
— Хорошая цитата. — Его голос улыбается. Я улыбаюсь в ответ.
— Могу я пощупать твое лицо?
Он фыркает еще один смех из дерьмового разнообразия. — Нет.
— Пожалуйста, с вишенкой сверху?
— Неа.
— Я буду кричать.
— Я заткну тебе рот дополнительными кусками бондажа, а остальную часть ткани засуну в каждую дырку в твоем теле. Не искушай меня, потому что мне это понравится. — Его тон ровный, искренний и ничуть не раздраженный. Спокойный. Почему меня это возбуждает? У меня никогда не было слишком грубого секса. А с Нейтом? Я действительно хочу, чтобы он причинил мне боль. В лучшем, худшем, наиболее возможном виде.
— Ты бы никогда не причинил мне вреда, — возражаю я.
— Никогда, Кантри Клаб, — мягко обещает он. — Если только это не доставляет тебе удовольствие, тогда все ставки сделаны.
— И мы уже установили, что я тебе нравлюсь.
— Нет. Ты сказала,это.
— Покажи мне свою, и я покажу тебе свою. Позволь мне коснуться твоего лица, и я позволю тебе коснуться меня. Повсюду.
— Я не такой, как они. — Его голос превращается в сталь. — Я не из тех ,кто берет.
— Ты не берешь. Я даю. С удовольствием.
Тишина.
Созерцание.
Я раздвигаю губы и облизываю их.
Убеждение.
Нейт вздыхает в ответ.
Он внутри.
— Сделай это быстро. — Он тянет оба моих запястья в свою огромную ладонь, кладет мои руки на его теплые щеки, прежде чем пробормотать: — Золотая ложка, ты, маленькая извращенка.
Первое, что я замечаю, это его скулы. Они настолько высоки, что находятся на одном уровне с его ушами. Резкие, выдающиеся и великолепные. Из левого уха у него торчит пирсинг "трагус", который я чуть не выдернула, потому что вместо серьги у него булавка.
— Это круто. — Я слепо ухмыляюсь, и по растяжке его кожи я знаю, что на его идеальном лице тоже играет ухмылка.
— Конечно, ты так думаешь, КК.
— КК?
— Кантри Клаб.
Мои руки скользят вниз к его квадратному подбородку, касаясь его губ. Боже мой, его губы. Такие пухлые и мягкие, что они ощущаются как две подушки. Мои руки спешат к его носу. Как я и подозреваю, он прямой и узкий. Мой указательный палец пробегает по гладкой кости, и, к моему большому смущению, я прерывисто втягиваю воздух.
— Ты великолепен, не так ли, маленький ублюдок? — Мой голос дрожит.
Он ухмыляется и мягко кусает один из моих пальцев. Ровные зубы. — Ты и сама не так уж плоха.
Сердце замирает в груди, я сжимаю ноги вместе, чувствуя, как между ними щекочет тепло. Это первый раз, когда он сказал что-то хорошее о моей внешности. Я сдерживаю стон, пока мои руки продолжают блуждать по его лицу, впиваясь в каждый кусочек плоти, жаждая гораздо большего, чем то, что он предлагает.
— Поцелуй меня, — слышу я свою мольбу. Я не уверена, насколько это связано с тем, что я вербую Нейта в свою команду, и насколько я страстно желаю этого мужчину.
Я чувствую, как его горло сжимается от глотка. — Черт,Горошек. Ты собираешься навлечь на меня столько неприятностей, а я уже по уши в них.
— Тогда мы вместе выберемся из беды. Давай надерем беде под зад, Бит. Вылезем из канавы, направим пистолет на Годфри, Себастьяна и Кэмдена и решим все наши проблемы разом. Давай вернем себе наши жизни.
Его пульс стучит под моими пальцами, дикий, голодный и соблазнительный, и я наклоняюсь ближе к его лицу.
— Поцелуй меня, Бит.
— Ты сумасшедшая, — хрипит он. Он не ошибается.
Мое тело болит от желания человека, которого я не видела. Никогда в жизни я не чувствовала себя так. Секс с Кэмденом до того, как мы расстались, был. . .красивый. Все остальное — мучительное онемение. Но это. . .у него даже нет имени.
— Мы заключим договор, чтобы убить этих ублюдков за то, что они сделали с нами. Вместо того, чтобы трястись над ним, мы будем целоваться. Это будет наша маленькая клятва на крови, Бит.
— Горошек.
— Бит. . .
Бит. . .
Бит. . .
Бум.
Он швыряет меня к стене, и его губы врезаются в мои в жестком, сжатом, одурманивающем поцелуе, когда он притягивает меня к своему стальному телу. Я хватаю ртом воздух, приоткрывая губы, но прежде чем мне удается вдохнуть кислород, он кусает мою нижнюю губу и тянет ее в рот, пока плоть не трескается, заживляющая рана, нанесенная Себом, не лопается, когда он сосет мою кровь. Ужас крутится внутри меня с пьянящим трепетом, и я провожу пальцами по волосам моего безликого похитителя, дергая его идеальные локоны. Он берет мой подбородок в свою руку, моя губа все еще в его рту, сильно посасывая, выпивая мою боль.
Волнение пронизывает меня, адреналин бурлит в моих венах, заставляя все мое тело гудеть от незнакомого электричества, которого я никогда не чувствовала под человеческим прикосновением. Может быть, я схожу с ума.
Может быть, это место, куда стоит идти.
— Клятва крови, — рычит он мне в рот с заряженным дыханием, поднимая меня с пола, как пещерного человека, которым он и является, так что мы оба встаем. Он прижимает меня к стене. Этот великолепный, грубый, сломленный, чувствительный монстр мальчик-мужчина ненавидит, когда мужчины шлепают меня, но не делай ошибок — он любит причинять мне боль. — Заставь меня истекать кровью, Прескотт.
