ей набор для тестирования на беременность. Но потом она отмахнулась от этой идеи. Просить Рафика она тоже не решилась.
Может, попросить горничную? Словно услышав, что ее мысленно зовут, горничная постучала в дверь и принесла платье, которое Леона заказала у одного из своих любимых кутюрье в городе.
— Платье очень красивое, миледи, — робко сказала горничная.
«И очень красное», — хмуро подумала Леона, не понимая, с какой стати купила красный наряд. Сшитое местным дизайнером в традиционном арабском стиле, платье было шелковым, с подходящими брюками и халатом, красиво расшитым золотыми нитями. Леона никогда не носила красное!
— Завтра вечером шейха будет самой красивой, — одобрила горничная.
— Завтра вечером, — повторила Леона с замиранием сердца, когда горничная внесла платье в гардеробную.
Завтра состоится празднование годовщины правления шейха Халифа. А это означает, что во дворце будет сотня гостей, которых Леоне придется развлекать как хозяйке.
Снова появилась горничная, которая как-то странно посмотрела на нее потому, что Леона стояла в центре комнаты, словно статуя.
— Спасибо, Лейла, — выдавила она.
Как только дверь за горничной закрылась, Леона взяла адресную книгу, пролистала ее дрожащими пальцами и набрала телефон Эви аль-Кадах в Бехране.
Хасан устал. Он был в пяти часах езды от дома, возвращаясь из летнего дворца шейха Абдула. Только что закончилась неприятная встреча, во время которой озвучивались прописные истины. Хасану следует радоваться, потому что встреча во многом закончилась в его пользу. Теперь в его распоряжении оказалась копия того необдуманного контракта, принадлежавшая Абдулу. Хасан был удовлетворен: этот мужчина и его жена поняли, что никогда не добьются своего.
Но потребовалось целых пять часов езды до Рахмана, чтобы победить это мрачное удовлетворение. Хасан был напряженным и беспокойным, ему не терпелось вернуться к Леоне сейчас, когда он может смотреть ей в лицо с чистой совестью.
Через несколько минут после отъезда из дворца Абдула на машине Хасана и Рафика спустило колесо. К тому времени, когда они подняли машину домкратом на каменистом склоне, а потом сменили колесо, начало садиться солнце. Затем, проехав всего полмили, они застряли в глубоком мягком песке. Хотя они преодолели и эти трудности, время было упущено. Потом им снова пришлось остановиться и переждать песчаную бурю. Поэтому, когда они въехали в ворота дворца, было уже очень поздно. Когда Хасан принял душ и тихонько вошел в спальню, он обнаружил, что Леона крепко спит.
Посмотрев на нее, лежащую на боку, с великолепными распущенными волосами и рукой на подушке, он решил ее не будить. Сейчас не время для эмоционального разговора, который может иметь неприятные последствия для него и причинить ей глубокую боль.
Хасан отвернулся, не подозревая, что за его спиной Леона открыла глаза и смотрит ему вслед. Желание позвать его было почти непреодолимым. Она с трудом сдержалась, чтобы не выбраться из постели и не пойти за ним, и подтвердить свои подозрения. Она убедила себя, что лучше подождать еще один день, пока она не узнает о своем положении наверняка.
На следующий день Хасан избегал ее, а она избегала его. Они передвигались по дворцу, как пара спутников на разных орбитах. К шести часам вечера Леона была в своей комнате, готовясь к торжеству.
В семь часов вечера в комнату вошел Хасан, и у Леоны перехватило дыхание. Высокий, худощавый, с непокрытыми шелковистыми темными волосами, он был одет в длинную темно-синюю тунику со стоячим воротником, расшитым золотыми нитями. Широкий пояс из золотого шелка на талии подчеркивал фигуру Хасана и его рост, а инкрустированные драгоценными камнями церемониальные ножны, которые он надел на пояс, говорили о его власти.
Олицетворенное высокомерие. Истинный принц. Единственная любовь Леоны. Наблюдая за ним, она вздрогнула и упрекнула себя за несдержанность.
Он остановился и собственнически оглядел Леону с головы до ног. Как всегда, им обоим понравилось то, что они увидели.
— Красиво, — пробормотал он.
Леона не сказала ни слова, боясь ляпнуть что-нибудь лишнее. Хасан скривился, неправильно истолковав ее молчание.
— Я прощу тебя, моя дорогая, если ты просто мило мне улыбнешься, — протянул он, подходя к ней.
— Но тебе не за что меня прощать! — запротестовала она, обретя дар речи.
— Ты выгнала меня из постели. Разве это не требует прощения?
При виде его поднятой брови и наряда, способного превратить любого человека в претенциозного монстра, Леона поджала пальцы ног в золотых туфлях с ремешками. Она понимала, что безмерно любит Хасана.
— Ты ушел по своей воле, — сказала она ему. — По-моему, ты просто на меня дуешься.
— Мужчины не дуются.
Ей хотелось сказать, что он не обычный мужчина, но этот комментарий только прибавил бы ему самоуверенности. Поэтому она спросила:
— Что же тогда делают мужчины?
— Отказываются от боя, если у них нет надежды на победу. — Он улыбнулся и сменил тему: — Вот, это тебе в знак примирения. — Он протянул ей плоский сверток, завернутый в черный шелк и перевязанный узкой красной лентой. Ожидая увидеть украшение, Леона, взяв сверток, поняла, что он слишком легкий.
— Что это? — осторожно спросила она.
— Открой и посмотри.
Дрожащими пальцами она развязала ленту и сняла со свертка черный шелк. Внутри оказалась плоская золотая шкатулка, которую можно было купить в любом сувенирном магазине. Ничего особенного. Но Леона затаила дыхание, когда открыла шкатулку и заглянула внутрь. И нахмурилась, пытаясь понять, зачем Хасан отдал ей коробку, полную обрывков белой бумаги. Затем она перевернула верхний клочок и узнала выбитые на ней знаки различия. Наконец она поняла, что перед ней.
— Ты знаешь, что это? — тихо спросил он ее.
— Да. — Она сглотнула.
— Все три копии контракта теперь в твоем распоряжении, — все равно объяснил он. — Все свидетельства того, что они когда-либо были составлены, стерты с жесткого диска компьютера Фейсала. Теперь мы с тобой можем помириться.
Не давая Леоне опомниться, он забрал у нее шкатулку и упаковку и бросил все это на кровать.
— Но это не отменяет того факта, что контракт составлялся, — заметила она. — И это не значит, что его нельзя снова напечатать за пять коротких минут.
— Так думаешь ты, а не я, — ответил Хасан. — Я отдал тебе эти копии, чтобы доказать, что они мне не нужны. Разговор окончен, Леона, — мрачно подытожил он. — Я не стану больше тратить свое время на то, что однажды задумывалось как отвлекающий маневр, чтобы выиграть время, пока я буду решать, как поступить с шейхом Абдулом и его амбициозными планами.
— Ты ждешь, что я поверю всему этому, не так ли?
— Да. — Ответ был холодным и недвусмысленным.
Она вздернула подбородок. Впервые за несколько дней их взгляды
