Гарлан мрачно кивнул.
— Уверен, так и было. Но теперь Купер здесь, и у тебя есть шанс все изменить.
— Ох, пап, боюсь, прошло слишком много времени. Я не нужна Куперу.
— Чушь! — возмутился Гарлан. — Он здесь, разве нет? Не думаю, что он приехал сюда поправить здоровье или привести в порядок ранчо.
Эмили вернулась к колыбели. Слегка дотронувшись до нее одним пальцем, она привела люльку в движение. Если Господу будет угодно, скоро здесь, рядом с ней, будет посапывать ее ребенок. Она будет очень сильно любить его. Она уже любит его.
— Купер пытался объяснить мне, что мужчина должен иметь что-то свое. Теперь я понимаю, что он имел в виду. Он говорит, что должен уехать, когда родится ребенок.
— Уехать? — изумился Гарлан. — Ради чего он уезжает? Все, чего он когда-то желал, здесь!
— Он до сих пор считает меня женой Кеннета — Она положила руки на свой живот. — И ребенок, что родится, не его, а Кеннета. Ему не нужен никто из нас. И я… не могу винить его за это.
— Ох, Эмили, — видя отчаяние на лице дочери, Гарлан прижал ее к груди. — Если все так, как ты говоришь, то почему ты все еще здесь? Почему не продаешь это чертово хозяйство и не возвращаешься? Мы с матерью были бы счастливы.
— Мне приятно знать, что вы с мамой готовы принять меня. Особенно если учесть, что Этан вернулся домой. Но я не хочу продавать свою половину «Алмазного». Ранчо было основано Даннами более сотни лет назад, и с тех пор оно всегда оставалось в руках семьи. Это наследство моего ребенка.
Гарлан молча изучал решительное выражение на ее лице.
— Твой ребенок может вырасти и стать врачом, ученым или еще кем-нибудь, но не фермером. Что тогда? Ты уже потратила десять лет жизни на это место, сколько еще отдашь?
— Что бы ни решил мой ребенок, это будет его выбор. Но я должна предоставить ему возможность выбирать. Я не хочу, чтобы он или она прошел через то, через что пришлось пройти Куперу. Я обеспечу хорошую жизнь своему ребенку. Мы будем счастливы.
Гарлан вздохнул и нежно погладил дочь по голове.
— Так и будет. Просто мне хотелось бы… я уверен, что ты была бы счастливее, если бы с тобой был Купер.
Эмили тоже уверена. Но что из этого? Выжав из себя ослепительную улыбку, Эмили взяла отца за руку.
— Папочка, обещай мне, что не скажешь Куперу ни слова о… том, чтобы он остался со мной и ребенком. Обещаешь? Он нахмурился.
— Обещаю. Но это не помешало бы…
Она отрицательно покачала головой.
— Ты не понимаешь? Если когда-нибудь Купер захочет стать частью моей жизни, это будет только его решение.
Прошла неделя.
Эмили готовила ужин, когда Купер возник на пороге кухни в окровавленной рубашке.
— Купер! — уронив деревянную ложку в кастрюлю, она бросилась к нему. — Боже мой, что произошло?
Он осторожно стянул с плеч куртку, и Эмили поморщилась — огромное красное пятно расползалось по ткани.
— Не о чем волноваться, — тихо ответил он, — просто мне в плечо воткнулся кусок проволоки. Вот и все!
— Вот и все?! Купер, столько крови! Садись, дай мне посмотреть. — Она схватила его за руку и потянула к столу. Как только он сел, она аккуратно расстегнула его рубашку и спустила ее на плечи.
— Майку придется снимать через голову, — сказал он.
— Не надо, я ее разрежу! — Она бросилась к тумбочке за ножницами. В считанные доли секунды Эмили разрезала ткань и обнажила рану.
Она наклонилась, чтобы рассмотреть рану, и взгляд Купера заскользил по ее светлым волосам. За последнюю неделю Эмили очень изменилась. Каждый раз, когда он появлялся, она бросала свои дела, чтобы чем-нибудь помочь ему. Она постоянно разговаривала с ним, спрашивала его совета по любому поводу. Но что удивляло Купера больше всего, так это отсутствие горечи в ее взгляде и словах. Похоже, она перестала ненавидеть его, простила ему ту боль, которую он ей причинил когда-то.
Он не знал, в чем причина столь разительной перемены, но вынужден был признать, что рад видеть ту Эмили, в которую влюбился много лет назад.
— Вот видишь, не о чем волноваться, — пробормотал он. Плечо болело ужасно, но ее присутствие тревожило его больше. Пожалуй, он сможет вытерпеть боль еще некоторое время, а сейчас так хотелось посадить Эмили на колени и поцеловать в теплые нежные губы.
— Кошмар! — заключила она. — Здесь необходимо поставить несколько скоб. Как ты умудрился?
— Протянул колючую проволоку, а она отскочила на меня, — объяснил он.
— Я должна была пойти с тобой и помочь. Чудо, что она не отлетела в лицо. Я знаю мужчину, который потерял глаз при строительстве забора.
— У меня хорошая реакция, я отпрыгнул.
— Нам следует съездить в больницу. Тебе нужно наложить швы и потом обязательно сделать противостолбнячный укол.
— Противостолбнячный укол! Да мне их за мою жизнь сделали столько, что уже до самой смерти не понадобятся!
Видя, какой упрямый пациент оказался у нее на руках, Эмили уперла руки в бока и нахмурилась.
— Невероятно, что такой взрослый и сильный мужчина начинает дрожать от страха при одном упоминании об иголке.
— Рана ведь небольшая. Просто промой ее, и мы стянем края пластырем.
— Конечно! Как это я не подумала о пластыре?
— Эмили, — начал было он, но она покачала головой.
— Не беспокойся, я не собираюсь звонить в Службу спасения. Сиди, где сидишь, я схожу за аптечкой.
За время ее недолгого отсутствия он почти не двигался, только стянул с себя окровавленную майку. Зрелище обнаженного до пояса Купера потрясло Эмили. Долгие годы она хранила в памяти красоту его мускулистого тела, но те воспоминания не шли ни в какое сравнение с реальностью.
Подходя к столу, она постаралась успокоить дыхание.
— Если бы я была поразумнее, то позвонила бы тете Джастине и позвала бы ее сюда. Она зашила бы рану.
— Ты делаешь из мухи слона. Положив одну руку ему на плечо, другой она приложила к его ране ватный тампон, смоченный перекисью водорода. Купер постарался не вздрогнуть, когда боль пронзила плечо.
— У меня и до этого было полно ран и царапин, — проговорил он сквозь стиснутые зубы, — заживет.
Ее пальцы чувствовали его гладкую и теплую кожу. Повернув голову, Эмили обнаружила, что его лицо всего в нескольких сантиметрах от нее. Она чувствовала на своих щеках тепло его дыхания, видела темно-серые крапинки на радужных оболочках его глаз.
— Тебе всегда везет, — хрипло пробормотала она.
— Единственное, в чем мне повезло, так это в том, что удается удержаться на лошади, — прошептал он, переводя взгляд на ее губы.
