— Я буду смотреть с тобой старые фильмы, любимая, — сонно предложил Слоун, прижимая ее к себе. — Ты можешь работать с Итти, ты это уже доказала. Он рекомендует тебя другим.
— Теперь он меня боится. Будет соглашаться на все, что я предложу, а это уже не так интересно, — рассуждала Мелани, положив руку на грудь Слоуна и прислушиваясь к ровному биению его сердца. — Без нее все будет по-другому. Она всегда была где— то поблизости — стоило позвонить ей среди ночи, и она появлялась.
— Я тоже хороший собеседник среди ночи. Это для меня лучшее время… — Большая теплая рука Слоуна ласкала ее спину. — Кстати, ты уже развелась со стариной Риком? — спросил он чуть позже.
— Он даже не был моим любовником в полном смысле слова… на самом деле мы были друзьями, которые поженились, потому что все вокруг так делали, — ответила она автоматически, давным-давно обдумав сложившуюся ситуацию. — Знаешь, вечные проблемы с аденоидами, насморк, храп, дряблое тело… Я не могла позволить себе иметь от него детей и не хотела провести остаток жизни без радости. Вдобавок ко всему ему не нравился мой яблочный пирог.
Слоун ткнулся носом в ее локоны, вдохнул их нежный аромат и погладил по плечу.
— Я безумно люблю яблочный пирог.
Мелани снова всхлипнула, чувствуя, как тепло Слоуна вселяет в нее покой и уверенность.
— Тебе не надо было говорить моей маме, что мы собираемся пожениться, Слоун. Ты ее не знаешь. — Мелани высвободилась из его объятий, встала с дивана и, подойдя к окну, стала глядеть в темноту дождливой ночи.
Внезапно она рассердилась. День выдался нелегкий, но ей вовсе не хотелось, чтобы ее утешали.
— Можешь уходить, Рейвентрол. Уходи, — сказала она спокойно, с достоинством, как в классической кинодраме.
С дивана не донеслось ни единого звука, но Слоун вдруг оказался позади нее у окна.
Мелани с досадой нахмурилась. В его присутствии она чувствовала себя маленькой и беззащитной девчонкой, и это ей не нравилось.
— Можешь быть доволен, что все обернулось так ужасно.
— Любимая, ты устала и перенервничала, — осторожно проговорил Слоун и обеими руками взял ее за плечи. — Не переживай. Может, принести тебе чашку горячей воды?
Она обернулась и впилась в него глазами.
— Как ты смеешь утешать меня, ты… ты шантажист… — Она помахала перед его носом своей маленькой ручкой. — Я тебе не амазонка. Не понимаю, почему тебе доставляет удовольствие мучить меня, но ты немедленно покинешь мой дом.
Слоун склонил голову и прошелся ладонью по волосам.
— К черту, Мел. Я просто пытаюсь успокоить тебя, ведь сейчас тебе это необходимо. Для этого и существуют возлюбленные, милая…
Она топнула ногой.
— Ты мне не возлюбленный… Ты мне никто, Рейвентрол. Мне и так хорошо!
— Дорогая, куда подевалась твоя логика? Просто сегодня у тебя был трудный вечер… — Слоун был в отчаянии, его лохматые волосы торчали во все стороны. Наконец он привел последний, окончательный аргумент, который пускают в ход в споре с раздраженной женщиной: — Может быть, у тебя сейчас… ну, такое время…
— Что?
Слоун неловко кашлянул и отвернулся.
— Ну, любимая, может быть, у тебя просто такое состояние, какое бывает у женщин, когда они набрасываются на всех…
— Набрасываются на всех? — Мелани сжала кулачки. — Ты определенно не в моем вкусе, Рейвентрол, — заявила она бесстрастно. — Ты, со всеми своими фигуристыми амазонками и повсюду разбросанными записями. Типичная звезда «Стэндардза». Кстати, что за гадкий на тебе галстук, что за дурацкий узор в горошек? Прямо как удавка!
Наконец-то ей удалось добиться своего. Слоун сощурился и, набычившись, двинулся на нее.
— Успокойся, дорогая, — сказал он сквозь зубы. — Ты непоследовательна…
Выпустив пар, Мелани пришла в себя; ее радовало раздражение Рейвентрола, нравилось его напряженное от злости лицо. Однако хотелось еще больше вывести его из себя — раньше она никогда не испытывала удовольствия от этого, но сегодня вечером она поняла, что пришло время довести Стоуна до белого каления.
Слоун снова провел рукой по волосам и хмуро уставился на нее. Мелани бросила на него бес-страшный взгляд и натянуто улыбнулась.
— Сегодня у нас не получится то, что я задумал, любимая, — низким голосом произнес Слоун, опасно растягивая слова. — По всей видимости, нам стоит продолжить дискуссию, когда тебе станет лучше… Вот сходим завтра в зоопарк с Даниэлой и тогда…
— Не пытайся примириться со мной, Рейвентрол, — приказала Мелани, чей внутренний голос радостно настаивал, что надо продолжать.
Глаза Слоуна сузились.
— Бросаешь мне вызов, Инганфорде? — спросил он тихо, прижав ее к своему напрягшемуся телу. Потом подхватил ее на руки и направился в спальню.
Мелани не успела опомниться, как Слоун бросил ее на стеганое бабушкино одеяло. Двуспальная старинная кровать жалобно заскрипела, когда он улегся рядом.
— Это ничего не решает, Рейвентрол, — храбро заявила она, в глубине души понимая, что вступила в опасную область, где царствовал вконец рассерженный Слоун Рейвентрол.
В полумраке его тело поднялось над Мелани и с изящной легкостью опустилось на нее. Когда она стала извиваться, Слоун закрыл глаза и резко выпалил:
— Остановись! Я теряю разум, когда ты так двигаешься. Я пытаюсь быть джентльменом.
И поцеловал ее — тихо, нежно, соблазняюще. Поцелуй искушал, успокаивал, ласкал, но Мелани хотелось большего. Она жаждала бури, на которую, как она догадывалась, был способен Слоун, хотела землетрясения, шквала огня, извержения вулкана, но в то же время понимала, что Слоун намеренно сдерживает свою страсть, стараясь не причинить ей боль и не напутать.
Впервые в жизни ощутив в себе проснувшуюся силу страсти, Мелани приоткрыла губы и куснула нижнюю губу Слоуна. Он напрягся, руки его задрожали, едва удерживая тело на весу, чтобы не придавить ее своей тяжестью.
Мелани легонько укусила его за ухо, и Слоун издал глубокий стон, нащупывая рукой ее бедра, и принялся ласкать мягкую плоть.
А потом он стал покрывать ее поцелуями так, как она хотела, — бурно и жадно, одновременно срывая с нее одежду и ловя губами полные груди.
Чуть погодя он снова приподнялся над ней, взял ее лицо в ладони и внимательно вгляделся в него.
— Ты этого хочешь, родная? — спросил он прерывисто, с искаженным от желания лицом.
Мелани ткнулась носом в его свитер, вдыхая терпкий запах мужского тела.
— Нет, не совсем, — пробормотала она, не отрывая головы от мускулистого плеча. — Я хочу все.
— Помчались, — тихо выдохнул Слоун, и тут же его дыхание прервалось: Мелани одним быстрым, неуловимым движением стянула с него свитер, а затем и брюки. Обнаженный Слоун уложил горящую от нетерпения Мелани на сиреневые узорчатые простыни.
