— Помчались, — тихо выдохнул Слоун, и тут же его дыхание прервалось: Мелани одним быстрым, неуловимым движением стянула с него свитер, а затем и брюки. Обнаженный Слоун уложил горящую от нетерпения Мелани на сиреневые узорчатые простыни.
Она радостно всхлипнула и обвила лодыжками его дрожащие ноги, прислушиваясь к глухому бормотанию.
Властным жестом Слоун прошелся рукой по ее телу, словно оно уже давно — и навсегда — принадлежало ему.
— Иди ко мне, — тихо приказал он, внимательно глядя на нее из-под ресниц, и Мелани поняла: теперь дело только за ней.
Именно сейчас, в эту минуту, закладывается фундамент их дальнейших отношений, после чего они будут безвозвратно, мистически связаны друг с другом. Слоун, ждал ее решения, мускулы на его спине напряглись.
— Это утро станет для нас незабываемым, дорогая, — прохрипел он. — Все зависит только от тебя. Приказывай.
— Ставки сделаны, — прошептала Мелани, произнеся покерный термин, и тем поставила точку.
Слоун мягко улыбнулся и вошел в нее так, что она, вытягиваясь и уступая его силе, задохнулась от нечеловеческого изумления.
— Скажи, что ты хочешь меня, — настаивал он. — Покажи мне, Мелани… покажи, как сильно ты меня хочешь… — прерывисто прошептал он, и этот утробный всхлип мгновенно довел ее до безумия.
Подстраиваясь под его ритм, Мелани вцепилась в его шею, стремясь быть как можно ближе.
Они лежали рядом без движения, дополняя друг друга, женщина и мужчина, мягкий шелк и твердая сталь. Потом, чуть ли не век спустя, Мелани нежно приникла теснее к его бедрам, и Слоун на мгновение прикрыл глаза.
Вот он и стал наконец ее любимым, ее любовником, ее второй половинкой…
Очнувшись, Слоун набрал полные легкие воздуха и вздохнул. Они с Мелани лежали, сплетясь влажными телами, на ее огромной кровати, а вокруг витали цветочные ароматы их любви…
Еще не совсем проснувшись, Мелани гладила его спину, целовала бровь и шептала невнятные ласковые слова, о которых он мечтал целую вечность.
— Любимый, — шептала она ему тихо прямо в ухо, заставляя его мурлыкать от нежных покусываний. — Я не сломаюсь, я все выдержу.
— Ты такая маленькая, — проворковал Слоун, стараясь собраться с силами и подняться с ее хрупкого тела. — Я думаю, нам с тобой не надо торопить события.
Слоун, ткнувшись головой в ее грудь, нахмурился, восстанавливая душевное равновесие после того неимоверного взрыва, что только что произошел между ними. Никогда раньше в его сексуальной практике не случалось того, чтобы новое желание вспыхнуло прежде, чем он придет в себя после первого события. А вот сейчас гладкое, упругое тело Мелани так прекрасно отвечало его устремлениям, вместе с ним уплывая в розовые заоблачные дали…
Мелани шевельнулась под ним, и Слоун обнаружил, как быстро растет его желание. Горящими губами он обвел изящную, полную грудь, едва сдерживая восторг и жажду, но все больше воспламеняясь, стал облизывать ее затвердевшие соски, похожие на обточенную морскими волнами гальку; но больше всего его возбуждал розоватый отблеск, играющий на нежной коже.
Все. Он вознамерился заниматься с ней любовью до последнего. Даже сейчас, когда он мог бы уже и расслабиться, держать ее в своих объятиях и болтать на ушко нежные глупости, он по-прежнему хотел наслаждаться каждой клеточкой ее жаждущего, горячего, желанного тела. Слоун медленно шевельнулся, чтобы крепче пригнать друг к другу их разгоряченные тела.
Рука Мелани остановила его.
— Спасибо, дорогой, ты не сделал мне больно. Я достаточно вынослива. Не начать ли нам все сначала? Хотя твоя сдержанность и восхитительна, я… ну, видишь ли… я боюсь, что… — Легкие подрагивания ее бедер участились; Слоун поморгал, приподнимаясь, чтобы лучше ее видеть, но она, улыбнувшись любяще и кротко, легонько толкнула его обратно.
— Спасибо на добром слове, Мелани, — пробормотал он, внезапно ощутив неловкость за то, что овладел ею без изысканного ужина при свечах и длительных ухаживаний, которые столь тщательно планировал. — Я всего лишь хотел, чтобы ты запомнила нашу первую близость навсегда. К сожалению, все произошло иначе.
— Чушь и еще раз чушь. — Она провела рукой по его телу.
Возбуждение и желание в ее глазах немного напугали Слоуна. Вокруг них в беспорядке валялись смятые сиреневые простыни и подушки. Округлое плечо Мелани матово светилось в полутьме, и Слоун прикрыл его от ночного холода.
— Ты играешь с огнем, Инганфорде, — предупредил он. — Я стараюсь быть воспитанным. — Она была бесподобна, включая ее не проколотые уши.
Маленькие, изящные, они приводили его в восторг. Витая в приятных мыслях с том, что Мелани его хочет, Слоун слегка приподнял колено, и она потерлась о него изящным изгибом нежного бедра. Слоуну отчаянно захотелось сочинить когда-нибудь в обозримом будущем достойную «Оду ушкам Мелани».
Мелани посмотрела на него из-под длинных ресниц и соблазнительно пошевелилась под ним. Светлые волосы в прелестном беспорядке разметались по подушке, издавая тончайший аромат цветов и заставляя Слоуна терять голову. Она радостно встретила его первый осторожный толчок и принялась с жадностью облизывать его губы, как кошка сметану. Слоун гладил рукой шелковую поверхность ее бедер, нежно прижимая их к себе.
— У меня еще никогда не было случая доказать, что я вполне гожусь в распутницы. Оказывается, это чудесно.
— Мелани, — беспомощно выдохнул Слоун, когда она глубже вжалась в его тело.
— Черт, — тихо выругался он немного позже, когда Мелани наконец задремала, переплетя свои стройные ножки с его большими ногами. — Все не так.
Слоун на секунду прикрыл глаза, потом посмотрел на настольные часы. Приблизительно подсчитал время и простонал, чувствуя, как маленькая ручка скользнула вниз по его животу. С тех пор как он уложил Мелани на эту огромную кровать немногим меньше часа назад, они дважды отдавались друг другу.
— Дважды! — проворчал он, недовольный, что планы о красивой, полной романтики ночи любви рухнули.
— Ммм? — промурлыкала Мелани, уткнулась лицом в его грудь и забралась на него сверху.
Слоун снова закрыл глаза, упиваясь мягкостью ее тела, легкими, как крылья бабочки, поцелуями в шею и подбородок. Он потрогал ее бедра, нисколько не сомневаясь, что Мелани экспериментирует в поисках наиболее подходящей позы, чтобы полностью принять его в себя.
— Стоп! — воскликнул он прерывистым шепотом. — Любимая, тебе вредно… — Вдруг он широко открыл глаза: он понял, что забыл сказать ей самое важное. — Я люблю тебя, Мелани. Ты должна мне поверить… Прости меня… Я… О! — Слоун задохнулся и мгновенно забыл все, кроме сладкого, шелкового тела, полностью подчинившегося ему.
