— Что вам надо? — крикнула Мэри как можно строже.
Фигура повернулась, откинула капюшон, и ей открылось лицо Тони.
— Это я, дорогая. Зашел узнать, все ли в порядке.
— Тони! — с облегчением вздохнув, она распахнула дверь. — Извини. Я тебя совсем не узнала. Ведь ты должен был вернуться завтра.
Он улыбнулся своей великолепной улыбкой, осветившей его лицо, и на сердце у Мэри внезапно стало легко и радостно.
— Знаю. Но я удрал оттуда раньше. Конкурс завершился, а меня ждало одно неотложное дело.
Мэри неуверенно замерла, не успев сделать рукой приглашающий жест.
— О! Значит, ты не зайдешь, и не расскажешь мне о выставке?
Ее радость мгновенно сменилась разочарованием. Она поняла, что больше всего сейчас хочет, чтобы он остался.
— Все мое время в твоем распоряжении. — Он серьезно и внимательно заглянул ей в глаза. — Ты и есть та причина, из-за которой я вернулся раньше.
Мэри показалось, что она схватила руками провода высокого напряжения. Но тут по ее телу пробежала сладкая волна, вопреки всем разумным и здравым доводам рассудка, и она не сумела произнести ни слова ему в ответ.
Он тоже замер, глядя на нее. Затем тряхнул головой.
— Прежде всего, — он кивнул на темные комнаты, — у меня вырубило напряжение, и я вижу, что и у тебя то же самое. Скорее всего бурей повалило столбы с проводами, и, прежде чем их опять установят, может пройти достаточно времени. Хочешь, я взгляну на твой генератор?
Она кивнула, беря себя в руки и заставляя отвечать спокойно и осмысленно.
— Я ехала верхом и нашла совиное гнездо с птенцами.
Он понимающе кивнул.
— Вот почему ты такая мокрая. Надеюсь, что птенцы не пострадали?
— К несчастью, один был уже мертв, а второго я привезла домой. Похоже, что у этого бойцовский характер, так что надеюсь, с ним все будет в порядке.
— Ну и отлично. Мы займемся им, как только мне удастся наладить генератор. Он у вас по-прежнему в конюшне?
— Да, но вряд ли тебе стоит терять время. Я не смогла его включить.
Тони шутливо нахмурился.
— Ты не веришь в меня? Это нехорошо. А всем известно, что стоит мне прикоснуться к сломанным механизмам, как они сразу оживают.
Не только к механизмам, мелькнула у Мэри мысль.
Он окинул ее критическим взглядом и добавил:
— А ты между тем переоденься во что-нибудь сухое. Как ни великолепно ты выглядишь в мокрых теннисках, все же это может оказаться вредно для твоего здоровья.
Мэри испуганно взглянула на себя и чуть не застонала. Несмотря на то что на этот раз на ней был лифчик, мокрая блузка тем не менее откровенно прильнула к ее груди. Когда она снова подняла глаза, Тони уже под проливным дождем садился в свой автомобиль. Она увидела, как он вплотную подъехал к воротам конюшни, и, прикрыв дверь, побежала наверх переодеться.
Мягкий розовый свитер, который она быстро натянула на себя, был скорее теплым и удобным, чем женственным и элегантным, даже несмотря на то что его широкий ворот кокетливо соскальзывал с плеча. Мэри как раз собиралась заколоть его булавкой, когда случайно увидела себя в зеркале ванной. При тусклом свете, падавшем из открытой двери, она заметила, что ее влажные спутанные волосы совершенно выбились из обычно аккуратной прически, и это придавало ее облику неряшливый и диковатый вид.
Ужаснувшись, что предстала такой замарашкой перед Тони, Мэри вытянула из волос оставшиеся шпильки и, прихватив с собой щетку, спустилась вниз.
Пламя в камине уютно шипело и потрескивало. Мэри опустилась на старый мохнатый ковер. Она тщательно протерла полотенцем длинные пряди волос, и с трудом принялась распутывать их. Гнездо стояло рядом, и птенец по-прежнему продолжал издавать свои странные сосущие звуки. Но стоило Мэри попасть в поле его зрения, как он снова угрожающе зашипел.
Она почти привела в порядок волосы, когда Тони опять постучал в кухонную дверь. Мэри не хотелось отрываться от теплого камина, и она крикнула ему, чтобы он вошел. Мэри слышала, как он двигался по кухне, очевидно, снимая свое пончо и сапоги. Затем появился в дверях гостиной. На нем были черные брюки и голубой свитер под цвет его глаз. На лице у него было написано сильнейшее недовольство собой.
— Надеюсь, у тебя найдутся свечи. — Он пересек гостиную и тоже сел на коврик у камина. — Даже я не сумел справиться с этим генератором. Мне кажется, он уже давно проржавел насквозь.
Зачем нужно электричество, думала Мэри, стоило ему войти в комнату, как в ней стало светлее. Она порывисто коснулась его руки, ощутив под мягкой тканью стальную твердость мускулов.
— Ты пытался, и я тебе за это благодарна.
Он посмотрел на ее руку и накрыл ее своей ладонью.
— Значит, я заслужил право побыть здесь недолго? Не хочу рисковать и ехать домой в такой ливень.
Мэри задержала дыхание. Тони просил ее предоставить ему убежище на время грозы, но она знала, что, разрешив ему остаться, тем самым как бы дает согласие и на большее… Но принятие решения не потребовало от нее и минуты.
— Ты можешь остаться, — сказала она негромко.
Его рука слегка сжала ее руку, и она услышала, как он медленно перевел дыхание.
— Я надеялся, что ты это скажешь.
Он наклонялся к ней все ближе и ближе, и его взгляд стал мягким и мечтательным. Сердце Мэри бешено застучало в сладостном ожидании поцелуя, но тут раздался резкий звук — совенок решил выбрать этот момент, чтобы возобновить свои требования с новой силой. И еще не рассеявшаяся в душе тень сомнения заставила Мэри ухватиться за подвернувшийся предлог:
— Бедняжка, он, наверное, голодный.
Она мягко высвободила свою руку и кивнула в сторону гнезда.
Тони вздохнул и, придвинувшись к гнезду, заглянул в него.
— Несчастное создание, — пробормотал он. К удивлению Мэри, совенок на этот раз не зашипел. — Надеюсь, что его родители нашли себе убежище на каком-нибудь дереве. После грозы мы отнесем гнездо на место. Если они где-то поблизости, то вернутся к нему. А пока придется нам заменить ему родителей и придумать, чем его можно насытить. — Он весело посмотрел на нее. — Не завалялась ли где-нибудь дохлая мышь?
Мэри брезгливо наморщила нос.
— Нет! И в магазинах я тоже не встречала совиного корма.
— А как насчет куриных окорочков?
— Вот теперь угадал. Они всегда у меня есть.
Они вдвоем отправились на кухню, и Тони взял на себя труд по разделыванию цыплячьей тушки. Потом они отнесли все это обратно в гостиную, и Тони терпеливо, кусочек за кусочком, скормил мясо совенку, приговаривая что-то негромко и монотонно, и совенок совсем успокоился. Пока она наблюдала, как осторожно обращается Тони с маленькой птичкой, ее душу внезапно охватила пронзительная нежность, совсем новое чувство в вихре эмоций, которые возбуждало в ней его присутствие. Когда Тони внезапно обернулся и посмотрел на нее, Мэри почувствовала, что медленно тонет в глубокой лазури его глаз.
