class="empty-line"/>
Безумная идея — но разве нас с ним когда-нибудь посещали другие, адекватные и соответствующие взрослым умным людям? Я что-то не припомню. Быть ненормальными — у нас в крови. Артем с молчаливой улыбкой отправляется в ванную комнату отмывать пальцы от ядреной и пахучей уксусной кислоты, а я тем временем вытягиваюсь поверх одеяла, обнаженная и горячая, то ли от температуры, то ли от подступающего возбуждения. На мне только трусики, а соски давно затвердели в предвкушении ласки, и хотя у меня нет никаких сил для активного и агрессивного секса, которым мы обычно занимаемся, я невыносимо хочу этого мужчину… и почему-то верю, что он все сделает правильно, что он не заставит меня сегодня вставать раком и не будет шлепать по и без того раскаленной жаром заднице… Кто-то скажет: это неправильно — заниматься сексом, когда болеешь! А я скажу вам: да вы ханжи, ребята. В конце концов, я же не умираю. И не марафон собираюсь бежать.
— Закрой глаза, — говорит Артем, наконец появляясь на пороге и прислоняясь плечом к косяку, а я хмыкаю:
— Мне следует ждать от тебя сюрприз?
— Возможно, — он улыбается.
— Это будет больно? — я замечаю, что болезненный голос окончательно сел, и пытаюсь прочистить горло.
— Нет, — обещает он мягко, и тут уже улыбаюсь я, покрываясь неожиданно мурашками, закрывая глаза и доверяясь мужчине.
Видимо, он специально мыл руки холодной водой, потому что моего лица касаются прохладные пальцы, и я тянусь к ним, подставляя горячую кожу ласковым прикосновениям. Но это только начало: через мгновение на мои приоткрытые сухие губы опускается кубик льда, и я вздрагиваю, сглатывая сразу же оттаявшие и скатившиеся в рот капли воды:
— Что ты, блин, делаешь, сумасшедший?
— Сбиваю твою температуру, — шепчет Артем хрипло, и я фыркаю:
— Черт побери, ты только повышаешь градус…
— Спорим, к утру тебе станет лучше?
— Тоже мне, доктор, — я улыбаюсь, но не успеваю ничего больше сказать, потому что он целует меня в губы, запуская внутрь бессовестный язык, и перехватывает пальцами наполовину растаявший кубик льда, скользя им по моей коже вниз, вдоль пульсирующей на шее вены. Я задыхаюсь, захлебываюсь нарастающим внутри жаром, уже не понимая, где болезнь, а где болезненное возбуждение, и выгибаюсь в пояснице, сильно запрокидывая голову и закусывая нижнюю губу… Пальцы впиваются в простыни, из горла вырывается первый, еще тихий, но уже полный чувственности стон. Что же творит со мной этот мужчина?
Один кубик льда растворяется, оставаясь на моей коже каплями воды, и Артем, позвякивая, словно хрусталем, тут же вытаскивает из холодного, запотевшего стакана второй, опуская его в ямку между ключицами, а потом медленно скользя вниз. Живительная прохлада стекает по моему горячему телу, касается затвердевших сосков, обводит вокруг розовых ореолов, ныряет в ложбинку между грудей, катится еще ниже, к солнечному сплетению, впалому животу и пупку, чтобы там снова растаять.
Артем цепляет пальцами резинку моих трусиков и медленно стягивает по ногам ненужный лоскут ткани, тут же отбрасывая его в сторону. Я послушно раздвигаю бедра, предвкушая обещанное проникновение и чувствуя, как изнывает от зуда горячее влагалище, но Артем не торопится и вместо этого берет следующий кубик льда, повторяя свои мучительно-сладкие манипуляции и снова рисуя холодной водой узоры на моей груди и вздымающемся от тяжелого дыхания животе. Время словно застывает, сосредотачивая весь мир на телесных ощущениях.
— Вот же черт, — шиплю я нетерпеливо, ерзая под его руками.
— Что такое, козочка? — Артем усмехается и наклоняется к моему лицу, касаясь дыханием раскрытых губ.
— Не знала, что ты можешь так.
— Как именно? — я не открываю глаз, но знаю, что он улыбается, как довольный кот, объевшийся сметаны.
— Так нежно…
— Хочешь, чтобы я был более грубым? — спрашивает он, и я мотаю головой:
— Нееет… Мне нравится.
Артем хмыкает, но больше ничего не говорит и только спускает кубик в самый низ моего живота, касаясь им косточки на левом бедре, а потом на правом, и наконец ныряя между распахнутых ног. Кусочек льда добирается до вспухшего клитора, и мужчина принимается втирать его в чувствительную кожу мягкими круговыми движениями. Я не могу сдержаться и хрипло стону, бесстыдно подставляясь этой ласке.
Лед быстро тает, и тогда Артем, заставив меня еще шире развести ноги, спускается между ними, касаясь горячего, истекающего лона шершавым языком. В его зубах оказывается еще один кубик льда, и меня захлестывает от перебивающих друг друга ощущений холода и жара. Я вцепляюсь пальцами в его спутанные, все еще влажные после вечернего душа светлые волосы, не позволяя отстраниться, но он и не собирается, вместо этого принимаясь старательно вылизывать меня и одновременно перекатывать от клитора к влагалищу холодный кристалл. Лед снова тает, и только тогда Артем запускает в меня один палец, погружая его медленно, но сразу на все три фаланги. Я глубоко вдыхаю, чтобы в полной мере ощутить его внутри, и тут же на выдохе мучительно стону, потому что Артем всасывает губами клитор, а потом трется о него носом, то ли шутя, то ли издеваясь надо мной.
— Сумасшедший, — шепчу я сдавленно.
— Я придурок, мне можно, — отзывается он и запускает внутрь второй палец, начиная медленно скользить в густой смазке. Хлюпающие звуки заполняют пространство, окончательно выбивая из меня обманчивую мысль, что между нами может быть только грубый трах.
Я развожу ноги так широко, как только могу: даже мышцам больно. Я чувствую, как Артем вбивает в меня третий палец, скользит всеми сразу, разъединяя и соединяя их внутри, щекоча нежные стенки влагалища, заставляя меня громко стонать и выписывать бедрами восьмерки. Для оргазма тут не надо много времени: я уже близка. Но Артем не позволяет мне кончить, прерывая сладкую пытку и теперь вместо пальцев вторгаясь в меня мокрым, похабным языком. Это другое ощущение, но тоже охуенное. Я отдаюсь ему, боясь только одного: ненароком сжать бедра и придушить своего безумного любовника.
К утру жар действительно спадает, температура тела опускается до тридцати шести и девяти. Артем довольно ухмыляется и шевелит ловкими пальцами перед моим носом, намекая на свою заслугу, а я пихаю его локтем в бок и смеюсь, потому что этот мужчина совершенно отвратителен… особенно потому, что сильно мне нравится. Он перехватывает мою руку и подносит к губам, чтобы поцеловать запястье, а потом укусить туда же и зарычать:
— Я пиздец как не выспался! И все из-за тебя!
Впрочем, в его голосе нет ни грамма обвинений или угрозы, это просто шутка.
