– Тогда как насчет того, если я поеду домой, переоденусь и подъеду к тебе около семнадцати тридцати?
Я кивнула:
– Ага. Пойдет.
– Отлично. Увидимся!
Я проводила ее взглядом и вернулась к работе.
– Привет, малыш, – я подняла щенка на руки и, пытаясь увернуться от его слюнявых поцелуев, поспешила в спальню, чтобы переодеться. Хейли должна была появиться с минуты на минуту, и я хотела быть готовой.
Динь-дон.
Как раз вовремя!
Я натянула майку, застегнула шорты и поспешила к двери.
– Привет, – улыбнулась мне Хейли.
Я едва раскрыла рот, чтобы ответить, но тут же его захлопнула. Хейли подняла голову и принюхалась. Все еще опираясь рукой на дверь, я глядела, как она, втягивая в себя воздух, мелкими шажками пошла на запах.
– Брауни…- промурлыкала она, продвигаясь в сторону кухни. Я услышала скулеж и посмотрела вниз.
Там сидел страшно разочарованный Бунзен, не понимая, почему эта веселая леди на этот раз обошла его стороной, не уделив никакого внимания. Я взяла его на руки и поспешила вслед за Хейли, которая, все еще принюхиваясь, сворачивала за угол в кухню.
Хейли прошла прямо к столу рядом с духовкой. На нем ее ждала целая тарелка столь обожаемых ею брауни. Она повернулась ко мне с невероятно широкой улыбкой на лице:
– Можно?
Я кивнула, и она со счастливым стоном вгрызлась в печенье, как пиранья.
– Ну а фильм ты все еще хочешь посмотреть? – пробормотала я, качая головой.
Неделя промелькнула очень быстро, и во многом благодаря Хейли. Мы виделись почти каждый вечер, либо чтобы посмотреть фильм вместе, либо чтобы выпить кофе после работы. В пятницу я даже выбралась из лаборатории на ланч.
Мы с Бунзеном шли по дорожке, направляясь в парк. Было субботнее утро, в девять у меня была тренировка, а пока я думала о времени, которое мы провели вместе с Хейли, и о том, насколько я, оказывается, в этом нуждалась. Дружба с ней вытаскивала меня из мглы, в которой я, оказывается, пребывала. Это было так же, как и двенадцать лет назад. В ней было что-то такое, отчего окружающий мир делался ярче. Как будто она отбросила задернутый мной некогда занавес, и в мою жизнь снова хлынул свет. Каким удивительным даром она обладала!
Мы прошли мимо парка и свернули на уводящую влево дорожку. Бунзен важно вышагивал рядом со мной.
Я шла, и все сильнее погружалась в мысли о Хейли. Ее столь недолгий брак, ее муж… каким он был? Что она в нем нашла? Что она вообще искала? Почему она вернулась домой? Я не верила в совпадения. Конечно, все происходящее было легко объяснить с точки зрения логики, но, воля ваша, было что-то странное в том, что она вернулась с другого конца страны.
Я осмотрелась и удивилась, обнаружив, что мы забрели в район, где жила Хейли. На какое-то мгновение мне стало неловко – как мы могли здесь оказаться? А главное, так далеко от дома… Я посмотрела на Бунзена.
– Ох, маленький мой!
Он лежал на тротуар возле моих ног, высунув из пасти язык, и тяжело, отрывисто дышал. Ну, раз уж я так далеко зашла, то не отступать же! Я ухватила своего уставшего мопса на руки и пошла вниз по улице. Вот и дом Хейли… Я взлетела по ступенькам и внезапно осознала, что я стою у нее под дверью и снова чувствую себя ребенком. В животе что-то переворачивалось, ладони вспотели и прилипли к короткой шерсти Бунзена.
Да что ж это такое? Почему рядом с Хейли я чувствую себя так, будто мне снова семнадцать?
Вытерев ладонь о шорты, я сжала пальцы в кулак, трижды постучала в дверь и стала ждать, поглаживая Бунзена по голове. Его дыхание замедлилось, но его все еще нужно было напоить. Мы прошли почти две мили (2 мили = 3.22 километра), и это было чересчур для такого малыша.
Я услышала шум внутри дома, и бабочки в моем животе снова развернули крылья и замахали ими изо всех сил. Она рассердится из-за того, что я нагрянула к ней без приглашения? Господи, Энди, повзрослей уже! Ты больше не ребенок.
Дверь отворилась, и передо мной предстала Хейли – в халате, полы которого она придерживала руками, с сонными глазами и спутавшимися волосами. Я посмотрела на часы и оцепенела, когда поняла, что сейчас всего-навсего десять минут восьмого.
– Энди?
Я подняла глаза на нее и попыталась прикрыть свое смущение улыбкой.
– Привет, эээ… с добрым утром! Мы тут гуляли, и, – я посмотрела на своего пса, а потом в ее смущенные, усталые глаза. – Воды дашь?
Она посмотрела на меня и ее бровь медленно поползла вверх.
– Для Бунзена. Он не привык к таким долгим прогулкам.
О да, вот теперь я почувствовала себя полной дурой.
– Конечно. Заходите.
Хейли отошла от двери, позволяя нам пройти.
– Может, тебе тоже дать воды? Или предложить что-нибудь бодрящего, горячительного?
– Горячительного? Ты предлагаешь мне алкоголь?
– Ну не совсем, – Хейли подтолкнула меня в направлении кухни.- То, что я тебе предлагаю, оно странного цвета, со странным вкусом и запахом, и делается из бобов. Из кофейных бобов, если быть точным.
Она улыбнулась мне, и я заулыбалась в ответ:
– Хорошо. Пусть будет горячительное.
Пока она готовила кофе, я осматривалась. Местность была красивая, просторная и открытая. Эти таунхаусы были построены совсем недавно, лет пять назад. Сводчатый потолок кухни переходил в световое окно, и лучи утреннего солнца согревали комнату, играя на стенах кремового цвета. На черных поверхностях кухонной техники не было ни единого пятнышка. Такими же безупречно чистыми были и развешанные по стене кастрюли и прочие кухонные принадлежности.
– Славно тут у тебя.
– Спасибо. Хочешь, покажу квартиру, пока кофе варится?
– Ага.
– Бунзен без нас не заскучает?
Мы обе поглядели на моего пса, который нашел себе уютное местечко прямо посреди гостиной и прилег.
– Ох, вода!
Она схватила миску, наполнила ее водой из-под крана, и поставила перед мопсом.
– Попей, малыш, – негромко сказала она, нежно приподнимая его голову.
Бунзен жадно напился, потом рухнул обратно и мгновенно уснул, похрапывая.
Хейли провела меня через гостиную ко второй спальне, расположенной в задней части дома. Там у нее стоял компьютер и наполовину заполненные книжные шкафы. На стенах висело несколько картин и фотографий, но этим украшения исчерпывались.
Хозяйская ванная была большой, в углу размещалась красивая полноразмерная ванна, рядом – отдельная душевая кабинка. Узкая лестница вела на верхний этаж, который и являлся, собственно, хозяйской спальней. Центр комнаты занимала красивая кровать с балдахином, у стены стоял одинокий комод.
– Какой красивый набор, – сказала я и пробежалась пальцами по гладкой, темной поверхности вишневого дерева.
