Хелен моргнула:
— Зачем?
— Затем, что нам нужно поговорить.
— Так говори! — Хелен впилась взглядом в несчастную Джулию, которая густо покраснела.
— Боже! — Хуан вздохнул и взмахом руки прогнал служанку. — Отлично. Мне не нужно тебе напоминать, Хелен, что я не доволен твоим продолжающимся общением с Александром Рашем.
Она посмотрела на Карлоса. Тот встретил ее взгляд в упор и неторопливо отпил из бокала.
— Это влияет не только на тебя, — серьезно продолжал Хуан, — но и на каждого члена семьи.
— Каким образом?
— Люди сплетничают, — натянуто произнесла Мария. — Твой отец, твоя семья должна поддерживать репутацию в обществе. Слухи и злонамеренные сплетни могут очень нам навредить.
— Так же как слухи о любовной интрижке Уильяма Раша разрушают его семью?
Хелен ждала не материнскую реакцию, хотя Мария с отвращением и презрением скривила губы. Нет, Хелен внимательно наблюдала, как на секунду прищурился Карлос, затем черты его лица разгладились.
— Да, — сказал Хуан. — Чем дольше ты общаешься с семьей Раш, тем больше вреда это наносит.
Хелен вздохнула и машинально погладила Беллу по спинке, когда девочка заерзала. Она устала, слишком устала от этих игр разума. Ответственность и честь семьи лежали на ее плечах тяжелым грузом.
— Мне жаль, что ты так считаешь, папа. Но «Беннетт и Харпер» подписала контракт…
— Тогда откажись от этого! Незаменимых нет. Неужели ты не можешь поручить свою работу кому-нибудь другому?
Его неосознанное оскорбление было сродни пощечине. Хелен почувствовала, как покраснели ее щеки.
— Нет, папа. Если бы я и хотела отказаться — а я не хочу! — от этого зависит мое повышение по службе.
Хуан прищурился:
— Я не просил, чтобы ты уволилась, Хелен.
— Значит, твои желания важнее моей карьеры и моей жизни?
— Мы говорим о чести семьи Валеро, — отрезал Карлос. — О нашей репутации, нашей…
— О, как мне осточертело об этом слышать! — прошипела Хелен. — Особенно от тебя. Ты каждый раз заявляешь о дипломатической неприкосновенности, когда тебя останавливают за превышение скорости.
— Хелен! — зловеще прорычал Хуан.
— Вы годами доставали своей репутацией Габриэлу, и где она теперь?
— Хелен! — в унисон крикнули Мария и Хуан.
— Она мертва. И все-таки вы так ее стыдитесь, что отказываетесь объявить о ее смерти. Несмотря на все, что она совершила, несмотря на то, как она вас разочаровала, я ее любила.
Голос Хелен надломился, к горлу подступило рыдание.
— Конечно, любила. Мы все ее любили, — быстро сказал Карлос.
Удивившись, Хелен уставилась на него, а Мария прибавила:
— Но она была неконтролируемой и эгоистичной! — Мать недовольно поджала накрашенные красной помадой губы. — Даже когда мы сюда переехали, она вела себя опрометчиво. Я знаю, что тебе об этом известно.
— Тогда ей было шестнадцать лет! — сердито произнесла Хелен. — Да, она ушла из школы и стала работать моделью для сети магазинов распродаж. Но потом она бросила модельный бизнес и нашла постоянную работу. Она хотела забыть о прошлом, но никто из вас ей этого не позволял.
— Хватит, Хелен! — взревел Хуан.
Белла изо всех сил закричала.
Да, хватит! Хелен устроила Беллу на другом плече, продолжая поглаживать ее, успокаивая.
— Вам всем было удобнее держать ее в узде, напоминая о прошлых ошибках, использовать ее как пример. Но Габриэла заслуживала лучшего. Она была моей сестрой. И если в этой семье так принято обращаться с людьми, тогда я не хочу больше быть ее членом!
На лице каждого отобразилась собственная версия полного шока, и на несколько секунд Хелен охватило чувство торжества. Впрочем, оно быстро сменилось смущением, ее щеки горели от стыда. Повернувшись на каблуках, она торжественно вышла из гостиной и прошла по коридору. Ее шаги эхом отражались от блестящего пола.
Сильным рывком она открыла парадную дверь, и в ее разгоряченное лицо ударил холодный воздух.
«Что ты наделала?»
Ее охватила паника, сея в душе сомнения и неуверенность. Однако Хелен продолжала идти вперед, спустилась по лестнице, перешла дорогу и подошла к автомобилю, который ее по-прежнему ждал.
«У тебя получилось. Ты свободна».
Вместо сокрушительного ощущения потери Хелен почувствовала облегчение и радость.
Она прижала ребенка к груди. Теперь она действительно осталась одна. Да, Хелен страшится неизвестного, но она преодолевала этот страх и прежде. У нее снова все получится.
— Хелен!
Резко повернув голову, она увидела, как Карлос неторопливо приближается к ней. Он остановился и едва заметно улыбнулся:
— Слушай, я думаю, что обязан перед тобой извиниться.
От удивления у нее екнуло сердце.
— За что?
— За то, что произошло в субботу вечером. Я выпил лишнего и наговорил сгоряча.
Хелен молчала.
— Итак, я прощен, да? Да?
Он шире растянул губы в улыбке и очаровательно наклонил голову, как в прежние времена. Но теперь Хелен осталась равнодушной. Вместо того чтобы улыбнуться брату в ответ, она постаралась остаться бесстрастной.
— Вот, позволь мне. — Он открыл ей дверцу автомобиля и отошел в сторону.
«Чего он хочет?» — подумала Хелен, уложив Беллу в детское кресло и пристегивая ее.
— Так… ты по-прежнему с ним видишься?
Она напряглась всем телом, продолжая возиться с Беллой.
— Он мой клиент.
Когда Хелен выпрямилась, Карлос стоял, засунув руки в карманы.
Идеальная картинка сплетника поневоле.
— Тогда тебе следует знать, что сегодня утром Алекс мне звонил и угрожал.
Угрозы? Это не в стиле Алекса, но Хелен слишком устала, чтобы говорить об этом Карлосу.
— И зачем ты мне об этом говоришь?
— Затем, что мне нужна твоя помощь.
— Какая?
Для эффекта Карлос выдержал паузу. Не знай Хелен его лучше, она подумала бы, что он говорит с неохотой и даже смущен.
— Я думал… Я знаю, что о многом прошу, и я обычно этого не делаю… Если ты будешь с ним говорить, может быть, ты убедишь его не…
— Нет!
Выражение лица Карлоса стало напряженным.
— Значит, ты позволишь этой глупой вендетте продолжиться в суде? А ты подумала, как это на нас повлияет? На наших родителей? На нашу фирму?
Сохраняя хладнокровие, Хелен уселась в автомобиль, опустила оконное стекло, затем решительно захлопнула дверцу.
— Карлос, — сказала она, растягивая слова и надевая солнцезащитные очки, — я скажу тебе в первый и последний раз. Я слышала твой разговор с Алексом у бассейна в субботу вечером. Хотя ты мой брат и я люблю тебя, я больше не стану — не могу — тебе доверять. Ты обидел слишком многих, включая меня. Поэтому мы уже не сможем ладить.
