Кессиди не удивилась, когда Пол прорвался в ее кабинет. За ним спешил Тони.
— Я сказал ему, что ты не хочешь его видеть, но он, как обычно, не послушал, — ворчал Тони.
Тряхнув плечами и руками, Пол избавился от цеплявшегося за него паренька.
— Мне надо поговорить с тобой.
Кессиди продолжала заниматься своим делом, завязывая коробку с костюмом.
— Пол, мы давно уже сказали друг другу все самое важное. — Она быстро взглянула на него. — Ты не тот человек, что мне нужен.
— Все изменилось.
— Не настолько, чтобы это меня заинтересовало.
— Дорогая, послушай меня. Я ни от чего не отказываюсь и остаюсь с тобой. Моя семья…
— Это ты сейчас так говоришь, — перебила она. — В прошлый раз ты говорил другое.
— Прошлой ночью…
— Не прошлой ночью, Пол, а в прошлый раз. Ты сказал совершенно ясно, что такой человек, как ты, не для меня. Я решила, что ты прав.
— Это было до того, как я понял, что просто не могу отказаться от тебя! Это было до того…
— Итак… — Кессиди поднялась из-за своего стола и подошла к телефону на стене, — я звоню в полицию, — и подняла трубку.
— Что?
Она повернулась к нему и прижала трубку к уху.
— Я сказала, что, если ты не уедешь, я позвоню в полицию.
— Ты с ума сошла? Я хочу только поговорить с тобой и объяснить…
Кессиди повернулась к телефону и притворилась, что набирает трехзначный номер. Одновременно она посмотрела на Тони и еле заметно кивнула. Как и было условлено, Тони из милосердия нанес последний удар.
— Не понял? — почти закричал он в лицо Полу. — Кессиди сделала свой выбор. Она провела эту ночь со мной.
Гробовое молчание свидетельствовало о том, что слова Тони достигли желаемого результата. Она закрыла глаза и закусила губу, понимая, что, если он не уйдет тотчас же, она признается, что спала одна, на кушетке. Пряталась, на случай, если Пол будет искать ее дома. Кессиди не знала, что у нее столько сил. Она повернулась к Полу, стараясь не замечать его мертвенной бледности, и очень отчетливо произнесла в трубку:
— Я хочу сообщить о хулигане, который забрался в мой магазин…
Больше ничего не требовалось сообщать. Пол повернулся и вышел.
Он сидел в своей гостиной и невидящими глазами смотрел на решетку камина и сосновые шишки, которыми его экономка украсила камин. Нарядная елка в углу казалась темной и холодной, под стать его настроению. Он, конечно, знал, что мальчишка влюблен в Кессиди, но Кессиди никак на это не реагировала. Значит, он сам толкнул ее прямо в объятия Тони. Или нет?
Пол выпрямился на диване и сцепил руки. Она всегда была с ним такой нежной, теплой, отзывчивой, любящей. Двадцать пять лет Кесси ждала единственного мужчину, чтобы подарить ему себя, и выбрала его, а не Тони. Из-за любви он отказался принять этот бесценный дар, но ничто на свете не значило для него так много. И его отказ привел ее к Тони?
Внезапная уверенность подняла его на ноги. Нет! Кессиди, его любящая, очаровательная, такая спокойно-сильная Кессиди не могла обмануть себя и его. Что же происходит? Господи! Пол чуть не рассмеялся. Позвонила в полицию! Нет, он должен найти способ убедить ее.
А если он не прав? Если по какой-то невообразимой иронии судьбы она действительно сделала это?
Пол закрыл лицо руками, пытаясь найти ответ. Он не может жить без нее, это был единственный вывод. Но как заставить ее понять, выслушать? Нужно найти того, кого она будет слушать. И тут он понял, что надо сделать.
Гром грянул в три сорок: Вильям и Бетина ворвались в магазин. Кессиди не могла поверить собственным глазам: Вильям привел сюда эту женщину? Несмотря на то, что магазин был переполнен, Кессиди прекратила работу и вышла из-за прилавка. В глазах брата она увидела прежний холод и презрение, но не собиралась мириться с этим. Она указала на дверь и сказала:
— Убирайся!
Лицо Вильяма приняло решительное выражение, он приблизился, схватил ее за руку и повернул к себе:
— Не раньше, чем перекинусь с тобой парой словечек, дорогая сестренка.
Она выдернула руку и бросила взгляд поверх его плеча на Бетину, которая чувствовала себя неуютно из-за посетителей, пожиравших их глазами.
— Как ты посмел привести ее сюда?
— Давай уединимся, и я объясню тебе все.
— Не сейчас. Ты же видишь, что я занята!
— Это не может ждать.
Снова схватив ее за руку, Вильям повел ее к подсобке, одновременно кивнув Бетине, чтобы та шла за ними.
Едва переступив порог, Бетина обрушилась на Кессиди:
— Ты разрушила мою жизнь! — Сегодня она была очень элегантна — в золотых широких брюках, свитере с высоким воротом и шоколадном пиджаке с замшевыми лацканами. Она была совсем не похожа на женщину, чья жизнь разрушена, и вообще на женщину, чью жизнь можно разрушить.
Кессиди помотала головой.
— Ничего подобного.
— Да как ты смеешь так говорить? Ты забрала у меня единственного мужчину, которого я хотела получить.
Хотела получить, но не любила. Кессиди улыбнулась, подумав: «Понимает ли Бетина, что выдала себя?» Она скрестила на груди руки и вздернула подбородок:
— Мне жаль тебя.
— Что ты себе позволяешь? — накинулась на нее Бетина, подступая ближе и сжав кулаки.
Вильям аккуратненько втиснулся между ними и поспешно заговорил:
— Насколько может быть честен человек, нарушающий свои клятвы?
— Клятвы? — эхом отозвалась Кессиди. — О чем ты говоришь?
— Пол публично поклялся, что женится на Бетине. Он подписал бумаги. Но теперь сделал ловкий пируэт: отказался и убедил всю семью встать на его сторону. Он очернил Бетину перед ее родителями. Ты не должна допустить этого, Кессиди. Если не ради Бетины, то ради себя самой! Как ты сможешь доверять ему после этого? Как ты сможешь жить с ним, зная, что он сделал?
— Вы сумасшедшие, — медленно произнесла Кессиди. — Вы оба. Я не знаю, что случилось, но уверена, что Пол никогда не нарушил бы клятвы. Он не мог бы жить с такой виной. Он бы сразу отстранился от дел.
— Это он перед тобой притворялся таким благородным, — настаивала Бетина. — А в действительности готов на все что угодно, лишь бы получить то, что хочет.
— Тогда зачем он тебе? — сделала ответный выпад Кессиди. — Объясни! Если Пол такое чудовище, зачем ты так долго стараешься заставить его жениться на тебе?
Рот Бетины задергался, как у рыбы, выброшенной из воды. Наконец она нетерпеливо посмотрела на Вильяма и зашипела:
— Скажи что-нибудь! Убеди ее!
— О Господи! — выдохнула Кессиди. Они оба одержимы, и эта обоюдная одержимость свела их вместе. Одержимость не в любви, даже не в склонности друг к другу, а в жадности и гордыне. Они организовали заговор и сплели интригу. Вильям! Подумать только — она испытывала чувство вины перед ним. Она сама позволила ему взвалить на нее всю вину. — Это правда, — прошептала она. — Это правда.
