— Ничего, понимаю. Все равно я рад был увидеться. И все еще надеюсь, что ты согласишься побыть моделью.
Его настойчивость нивелировалась обаятельной улыбкой, так что в итоге я даже не разозлилась. Только усмехнулась в ответ.
— Я подумаю.
Меня порадовало, что Виктор довольно спокойно отнесся к тому, что я решила уехать. Меньше всего мне сейчас нужны были очередные конфликты или выяснения отношений.
Он был глотком свежего воздуха — сдержанно реагировал на мой отказ, не сдавался и продолжал идти дальше без каких-либо обид, претензий или требований.
Но, тем не менее, после звонка Ника настроение гулять пропало. Несмотря на наши разногласия и наше противостояние, я почему-то скучала по нему. Или тосковала.
Поэтому и вернулась домой. Но вместо того, чтобы пойти к себе, свернула в другое крыло и остановилась возле двери в мамину мастерскую. В прошлый раз я попрощалась и уже не надеялась сюда прийти снова. Но сегодня…
Сегодня я чувствовала, что нуждалась в этом как никогда.
Комната встретила полумраком. Щелчок выключателя, и вокруг разлился приятный мягкий свет.
В памяти всплыл наш разговор с Ником, и теперь я посмотрела на все его слова иначе. Тогда я не знала, отчего он вел себя так странно, теперь же…
Теперь все было иначе.
Поддавшись порыву, открыла один из ящиков и достала новый блокнот для скетчей.
Мамин. Мы покупали его вместе. Незадолго до ее смерти. Она так и не успела им воспользоваться.
Там же рядом лежала нераспечатанная упаковка карандашей. Эти вещи манили меня, и в то же время я испытывала иррациональный страх — а вдруг я больше не смогу? Вдруг разучилась? Потеряла то, что связывало меня с мамой?
Чуть скрипнула дверь, и, вздрогнув, я обернулась назад.
На пороге стоял Никас. Он медленно прошел вглубь комнаты и, казалось, только тогда заметил меня.
Похоже, в этот раз мы с ним поменялись местами…
Глава 18. Никас
Отпустить Еву было все равно что вырвать часть себя. Я не лгал, когда говорил, что она — мое сердце. Именно это я и ощущал. Думал, что проживу и так, без нее. Глядя на нее издали.
И только сейчас, когда все вскрылось, я понимал, насколько ущербным было бы мое существование.
Больше всего хотелось рвануть за ней. Схватить и никому не отдавать. Я отлично помнил слова Алана. Нет, не думал, что Ева могла в него влюбиться. Но то, что она сказала, посеяло определенные сомнения.
Что, если Бес и правда ей нравился?
Что, если я опоздал?
Что, если мои шансы упущены?
Я не мог найти себе места, метался, словно тигр в клетке. Несколько раз порывался броситься вслед за Евой или позвонить водителю и узнать, где она.
Но каждый раз останавливал себя. Наверное, потому что была у меня уверенность, что сделай я это, и потеряю ее навсегда.
А я не имел права на ошибку. Только не сейчас, когда между нами все настолько хрупко.
Правда, в итоге не выдержал, все же позвонил ей. Старался сдерживать свои собственнические порывы, но услышав ее голос, понял, что легче не стало.
Засел за документы, пытаясь игнорировать часы, на которые то и дело падал взгляд, а в голове помимо желания подсчитывал, сколько времени Евы уже нет.
О том, что она могла попросту сбежать в аэропорт, я даже думать боялся. Старался доверять ей. Она ведь попросила время, чтобы побыть одной. Значит, я обязан был сдержаться.
Когда охрана позвонила и сообщила, что машина Евы вернулась, я едва не издал победный клич. С огромным трудом удержал себя на месте, чтобы не наброситься на нее с порога и не испугать, не оттолкнуть.
Стоя под аркой в коридоре, наблюдал, как любимая медленно вошла в дом, направилась наверх. Душа рвалась за ней. Но я буквально силой заставил себя подождать.
Что-то во внешнем виде Евы говорило, что пороть горячку не стоит. Осторожно поднялся вслед и успел заметить, как она зашла в мастерскую Лауры.
Был ли я удивлен? Не особенно.
Сейчас Ева была в раздрае и еще не оправилась от новостей. Это было видно в ее взгляде сегодня. И я понимал ее растерянность. Конечно, она захотела пойти туда, где чувствовала себя спокойно.
Возможно, мне стоило держаться подальше, дать ей побыть наедине с мыслями, но я не смог. Придумал идиотский предлог и последовал за ней в комнату.
Стоило мне войти, как Ева обернулась и испуганно посмотрела на меня. В руках у нее был блокнот и упаковка карандашей.
— Ты вернулась, — ляпнул я первое, что пришло в голову. Потому что как дурак замер на месте, не в силах оторвать взгляда.
Казалось бы, мы не виделись всего-то ничего, а я, оказывается, так сильно соскучился.
— Да вот…
Она отвела взгляд, а мне стало на порядок холоднее. Хотелось крикнуть — не надо, не отворачивайся, смотри на меня!
Повисшее молчание затягивалось. Я боялся произнести лишнее слово, но вместе с тем хотел сказать столько всего!
— Послезавтра оглашение завещания, — произнес я, когда молчать стало просто невозможно.
— Уже? — растерянно ответила она.
— Уже. И… ты тоже должна присутствовать. Даже если нет желания.
— Это обязательно?
Она говорила так тихо, что я едва различал слова. Но подойти ближе попросту боялся.
— Понимаю, почему не хочешь, но да. Так надо.
Ева все же посмотрела на меня и медленно кивнула.
— Хорошо. Если ты настаиваешь.
— Такова процедура. Наш адвокат уже связался со мной и дополнительно уточнил, что твое присутствие необходимо.
— Ладно. Я поеду.
Казалось бы, тема для разговора исчерпана, но я не мог сдвинуться с места. Так и стоял, молча смотрел на нее, впитывая образ каждой клеточкой.
— Думаешь, он правда меня любил? — неожиданно спросила она. — Отец… В смысле твой отец, он…
— Любил. Я готов чем угодно поклясться, — уверенно ответил я и все же рискнул сделать шаг к ней. — Он любил тебя. И он был и твоим отцом тоже. Дело ведь не в крови.
— Знаешь, я столько раз перечитала мамино письмо… Ты знал, что мама была беременна от… Антония?
Кажется, что-то такое было в письме. Правда, я в тот момент был поглощен другим фактом, а этот просто запомнил и пошел дальше. Возвращать же доказательство того, что между нами с Евой возможно все, я не рискнул. Понимал, что ей оно нужнее.
— Нет.
— Она написала так, будто… Будто он не родился, представляешь?
Ева продолжала говорить, сбивчиво, сумбурно.
— У нас мог бы быть брат. Или сестра. А мы даже не знали об этом…. Мы вообще ни о чем не знали, — с какой-то безысходностью произнесла она. — Даже о маминой болезни. Ведь наверняка можно было попытаться хоть что-то сделать. Спасти ее, излечить.
Я ее понимал. Мне тоже не хватало Лауры. Я и сам неоднократно задавался вопросом — можно ли было что-то исправить, что-то успеть сделать? И был уверен — отец так и не простил себя за то, что не заметил, не рассмотрел, не догадался.
— Мне тоже больно, — тихо произнес, осторожно подходя еще ближе. — Больно, что ее нет с нами, рыжик.
Ева вздрогнула от моего обращения и неуверенно посмотрела на меня.
— Что нам теперь делать? — беспомощно спросила она. — Как дальше? Ник, я… Я ничего не хочу.
— Совсем ничего? — казалось, внутри все мгновенно выстудилось от этих слов.
— Хочу вернуться обратно, туда, где мне было все понятно, где осталась моя учеба, друзья. Моя жизнь там. Не здесь.
— То есть ты хочешь уехать после всего, что узнала?
— Хочу. Но ты ведь не отпустишь, да? — обреченно вздохнула она.
Хотел ли я, чтобы любимая девушка была рядом? Да, черт возьми! Хотел! Мечтал! Но вместе с тем я хотел, чтобы она была счастлива. Улыбалась. Чтобы не чувствовала себя заложницей ситуации.
— То есть ты… — нервно сглотнул я. — Ты не дашь мне и шанса, верно?
— А у меня есть выбор? Ты, кажется, все решил за меня.
Она вздохнула и, отстранившись, убрала блокнот с карандашами в ящик шкафа.
— Или, может, ты рассчитываешь на своего фиктивного жениха?
