Мгновенно ожили воспоминания минувшей ночи, и Мэри охватила сложная путаница чувств, из которых на первое место выступило одно — щемящее чувство одиночества. После всего, что произошло между ними, как мог он уйти и даже не сказать «до свидания»?
— Доброе утро, — произнес знакомый голос, выхватывая ее из глубин мрачного раздумья.
Мэри быстро обернулась и увидела его в кухонных дверях. На нем были только черные брюки, а в руке он держал небольшую миску. Его волосы были взъерошены после сна, а нижнюю часть лица затемняла легкая тень щетины. Но для неравнодушных глаз Мэри он был самым красивым из всех мужчин, которых она когда-либо встречала в жизни.
— Я… я думала, что ты уже ушел.
Она опустила глаза, устыдившись своих чувств. Тони босиком прошел по каменному полу и, опустившись рядом с ней на колени, поцеловал ее долгим и нежным поцелуем.
— Еще нет. Но мне надо домой — посмотреть, что там творится после вчерашнего ливня.
Он отставил миску в сторону и осторожно взял ее лицо в ладони.
— Как ты себя чувствуешь? Когда я проснулся, мне пришло в голову, что вчера ночью мы немного переусердствовали.
Мэри осторожно потянулась и поморщилась. Она ощущала непривычную боль в некоторых частях тела, на которые обычно не обращала внимания. Но обсуждать эту тему она не собиралась.
— Я чувствую себя прекрасно.
— Ну еще бы, — засмеялся он, дразня ее. А пока, я думаю, надо скорее накормить нашего ненасытного пернатого хищника.
Он приблизился к гнезду и достал из миски кусочек сырого цыпленка.
— Надо водрузить его домишко на место, и чем скорее, тем лучше. Ему следует быстрее вернуться к привычной диете.
Значит, очень скоро он уйдет, подумала Мэри, пытаясь справиться с новым приступом уныния.
— Но, может быть, ты сначала позавтракаешь? У меня есть яйца, ветчина, кофе, все что хочешь.
Он послал ей одну из своих самых обольстительных улыбок.
— То, чего я хочу, сейчас невозможно. Он мягко усмехнулся. — Придется пока довольствоваться кофе.
Мэри поднялась и собрала разбросанную одежду.
— Пойду оденусь и приготовлю кофе.
Она поспешно покинула гостиную, едва не запутавшись в одеяле.
Через какое-то время, уже одетая в джинсы и свитер, Мэри попыталась привести в порядок свои чувства. Погруженная в себя, она спустилась вниз и вошла в гостиную. Не увидев Тони, она настороженно замерла в дверях. Он стоял у отцовского бюро с пачкой бумаг в руке.
— Что ты делаешь?
Он виновато вздрогнул и неловко улыбнулся.
— Извини. Они упали на пол, когда я сворачивал одеяло, и я начал читать, не сразу разобравшись, что это за бумаги.
Он положил документы на стол и медленно направился к ней.
— Но то, что я успел увидеть, произвело на меня сильное впечатление. Очень плохо, что мы с тобой не заодно. Вместе мы в два счета вывели бы винный завод Голардо на ведущее место на внутреннем рынке.
Тревога Мэри сменилась внезапным подозрением. Он прочел ее письмо в банк? Она произнесла быстро и твердо:
— Но этого не может случиться, если только мне удастся сохранить за отцом землю, да? И тебе очень выгодно было узнать о моих планах, не так ли?
Вдруг ей стал ясен действительный смысл случившегося. Она провела ночь с врагом? И вслед за этой страшной мыслью последовала другая, родившаяся из леденящего осознания измены, закравшегося ей в сердце.
— Может быть, ты сделал такое заключение, решив, что если я позволила тебе получить от меня то, чего ты добивался, то, значит, я готова и предать моего отца?
Лицо Тони мгновенно потемнело.
— Одну минуту! Ты очень быстро делаешь выводы, Мэри. Но ты не права — абсолютно не права.
— Это ты так говоришь. Но я не могу не думать сейчас, что послужила тебе развлечением, так же как любая другая, из тех кто встречался тебе на пути, так же как лошади и совы. Но ты, конечно, в этом не признаешься.
Тони готов уже был ответить ей, но сдержался, провел рукой по лицу, делая над собой видимое усилие.
— Послушай, голубка, думаю, я знаю, откуда у тебя такое настроение. Сегодня утром ты была немного не в своей тарелке, и я вполне способен это понять. Того, что случилось у нас вчера ночью, достаточно, чтобы вывести из равновесия любого. Но все равно это еще не дает тебе права высказывать такие дикие обвинения в мой адрес.
— А то, что я стала твоей любовницей, не дает тебе права рыться в моих деловых бумагах! воскликнула Мэри.
— Я не рылся в них, — возразил Тони.
Из ее рта вырвался недоверчивый смешок.
— Лучше всего будет, если ты уйдешь.
Его губы сжались, но он сдержанно кивнул.
— Наверное, ты права. Сейчас нет смысла пытаться убедить тебя. Ты так напугана собственными чувствами, что не способна увидеть правду.
Он подошел к совиному гнезду и поднял его с ковра.
— Я зайду к тебе позже, и, может быть, тогда нам удастся разобраться…
— Не трудись. Пока между нами стоит эта спорная земля, я не думаю, что нам следует встречаться.
Он пересек комнату и остановился перед ней, удерживая гнездо на сгибе локтя. Его встретил враждебный взгляд Мэри, и он снова видимым усилием взял себя в руки.
— Я уверен, что на самом деле ты не имела этого в виду — после того, как вчера сама согласилась провести со мной ночь.
Мэри на секунду закрыла глаза, и перед ней вихрем промелькнули безумные видения прошлой ночи.
— Тогда я не могла рассуждать хладнокровно… а теперь могу.
— В самом деле? — Он прерывисто выдохнул. — Что же, значит, я навещу тебя через несколько дней, чтобы дать тебе время подумать.
Он сделал пару шагов по направлению к кухне, но в дверях помедлил и еще раз обернулся.
— Только когда будешь думать, вспоминай, что я сейчас скажу. Прошлой ночью, любимая, не ты одна забыла обо всем на свете. Ты — это лучшее из того, что я получил за многие годы, и я не собираюсь отдавать тебя без борьбы.
Тони вернулся домой поздно, замерзший, грязный и усталый. Ему удалось укрепить совиное гнездо с помощью рабочих, чинивших провода. Остаток дня он провел, исследуя урон, нанесенный грозой виноградникам. К счастью, он оказался не так велик, но это ненамного подняло его настроение. Несмотря на массу деловых забот, его не оставляли мысли о Мэри. Теперь он хотел как можно быстрее принять горячий душ, переодеться и, спокойно поразмыслив, прийти к какому-нибудь решению.
Но его настроение значительно ухудшилось, когда он, войдя через заднюю дверь, увидел Ханну, которая сидела за кухонным столом, явно поджидая его.
Кухня была бабушкиным святилищем, и он, верный ее памяти, восстановил прежний старомодный облик, отремонтировал старинные шкафчики, вернул им любимый бабушкой золотисто-желтый свет. Но с присутствием Ханны бабушкина кухня словно потускнела, утратила свою жизнерадостность.
