— С собой или вообще?
— Вообще. Мне пришлось ее оставить. В одном месте…
— А что еще ты там оставила? — Голос певички звучал на редкость саркастично, и Джейн неловко поежилась.
— Все…
Судя по всему, Френсис прекрасно понимала, как можно оставить в том самом месте не только гитару, но вообще все имущество, потому что взяла с туалетного столика пачку сигарет, вытащила одну и закурила, что-то прикидывая.
— Так, наши мальчики жутко не любят, когда берут их инструменты. Но попробуем.
Она встала, прошла в смежную комнату, где, как поняла Джейн, находилась мужская гримерка, и вынесла оттуда гитару.
Взяв ее, Джейн нежно погладила отполированный гриф и поняла, насколько ей не хватало музыки.
Но Френсис не допустила миндальничанья.
— Ну, давай скорее, а то появится Боб — греха не оберешься!
Джейн торопливо взяла пару аккордов и запела первую песню, что пришла в голову, — «Лунную ночь» Фрэнка Синатры. Попыхивая сигареткой, женщина выслушала ее, одобрительно помахивая рукой в такт песне. Как-то странно пожевав губами, что-то прикинула.
— Слушай, у тебя, наверное, и свои песенки есть?
Джейн в ответ кивнула головой, и Френсис скомандовала:
— Пой!
С трудом подавив в себе желание отказаться, Джейн коснулась струн. В конце концов, она здесь для того, чтобы ее пение оценил профессионал, о чем она давно мечтала. И она запела недавно сочиненную песню о неразделенной любви. Пока она пела, женщина слушала молча, опираясь на упертые в колени руки и чуть подавшись вперед. Едва затихли последние аккорды, она звонко шлепнула себя по бедрам и воскликнула:
— Здорово! Честное слово, здорово! Тебе не нужно петь чужие песни, тебе нужно петь свои. У тебя даже лицо меняется, становится таким… — Она долго искала подходящее слово и наконец выпалила: — Потрясным!
Это был весьма своеобразный комплимент, но Джейн все равно поблагодарила, не поняв, приняли ее или нет, но уточнить не успела — в комнату залетел здоровенный афроамериканец с диким воплем: «Где моя гитара?!»
— Заткнись, Боб! Если девушка взяла твою гитару, это еще не значит, что ты можешь орать во все горло! — Голос Френсис прозвучал с предостережением, которому парень внимать явно не собирался.
Испуганно поднявшись, Джейн принялась неловко оправдываться:
— Извините, пожалуйста, но мне нужно было спеть, а инструмента у меня нет…
Только тут Боб обратил внимание на гостью и несколько смягчился.
— Так ты новенькая?
Не зная, что ответить, Джейн вопросительно посмотрела на Френсис. Артистично выпустив из накрашенного рта колечко голубоватого дыма, та подтвердила:
— Ну да. Выступать будешь под своим именем или псевдоним придумаешь?
Джейн ни мгновения не сомневалась.
— Конечно, под псевдонимом. Но вот каким?
Боб весело предложил:
— А кого ты любишь?
— Мне очень нравится Эдит Пиаф…
— Француженка, значит. Ну, на француженку ты не тянешь, светленькая слишком. Может, все-таки что-то на английский манер? Мисс Энджел Смит?
Джейн озадаченно захлопала ресницами.
— Ангел с самой распространенной фамилией?
Френсис хрипловато рассмеялась.
— А что, забавно. Соглашайся!
Джейн растерянно пожала плечами.
— Ну, пусть будет ангел.
— Петь будешь сегодня? — Френсис деловито оглядела только что принятую певицу.
— А что, разве в таком наряде можно? — Джейн обвела рукой свой непритязательный серый костюм с голубой блузкой.
Одетый по случаю жары в майку с короткими шортами Боб только недоуменно пожал плечами.
— Нормально! У нас тут не кабаре, павлиньими перьями махать.
Джейн повернулась к все так же тянувшей сигаретку женщине.
— А вы не против? Я же буду у вас своего рода конкуренткой?
Та даже закашлялась от неожиданности и принялась разгонять ладонью сизое облако дыма, вырвавшееся из ее легких.
— Ну и ну! В первый раз слышу, чтобы кто-то старался мне не мешать. Ты и впрямь не из нашего круга, милочка. Но обо мне не беспокойся — я хозяйка этого балагана и буду только рада, если меня кто-то заменит на подмостках. Так что — вперед! Гитару Боб тебе на этот вечер одолжит.
Парень сморщился, но согласно кивнул, не забыв, однако, предупредить:
— Но только на этот вечер! Завтра имей, будь добра, свою!
Джейн хотела признаться, что завтра никак не сможет прийти с гитарой, но Френсис сказала глубоким басом, все еще покашливая:
— Не беспокойся. Если выступишь нормально, я выплачу тебе аванс за пару недель вперед. На средненькую гитарку вполне хватит.
В гримерку заглянул одетый в ярко-красную майку парень.
— Френсис! Ты идешь? Твоя очередь!
Ухмыльнувшись в ответ, та указала пальцем на онемевшую от страха девушку.
— Нет, сегодня выступает она!
Джейн так растерялась, что даже не возразила, когда ведущий взял ее за руку и повлек по коридору, на ходу давая инструкции:
— Выходишь на эстраду, садишься на стул и спокойненько играешь. Акустика в зале хорошая, можно петь и без микрофона, но я его на всякий случай включу. Если будет слышно плоховато, добавлю звук. Так что не робей — все будет на высшем уровне!
В последнее новоявленной артистке не очень-то верилось, и в голове билась одна только мысль: провалюсь, опозорюсь — и во что это я ввязалась?! Она и предположить не могла, что ее отправят на сцену без всякой подготовки.
Объявив о первом выступлении в их зале мисс Энджел Смит, ведущий галантно усадил Джейн на стул и ушел, оставив ее в одиночестве. Вокруг воцарилась ужасающая, давящая тишина. Негнущимися пальцами сыграв вступление, Джейн начала петь ту же песню, что только что спела Френсис, — просто потому, что боялась забыть слова.
Видимо, она была в полуобмороке, потому что, когда зазвучали аплодисменты и крики «бис» и «браво», вздрогнула, будто проснувшись. Огни рампы светили ей прямо в лицо, и она не видела, много ли ее слушало публики, но хлопали так громко, будто в зале было по меньшей мере несколько сотен человек. Все в таком же странном, нервическом состоянии она исполнила еще пару песен, не зная, когда ей можно будет покинуть зал, и ушла только после того, как тот же ведущий, выйдя на сцену, увел ее за кулисы, успокаивая недовольную ее уходом публику:
— Хорошего помаленьку, мои дорогие! Приходите завтра!
За кулисами ее встретили Френсис, Боб и еще несколько молодых парней с инструментами в руках. Придирчиво рассматривая ее, как невиданное доселе в этих краях диво, великодушно признали:
— Очень, очень недурственно. Но с тобой нужно заниматься. Кое-какие моменты ты провалила.
