Он говорит так, чтобы защитить свою истинную любовь, не веря ни единому его слову, с горечью подумала Диана. Никогда в жизни она еще не чувствовала себя столь потерянной и ненужной.
— Я ухожу отсюда, — решительно произнесла она.
Он ничего не ответил, просто стоял, сверля ее холодным взглядом серых глаз.
Ее сердце обливалось кровью, потому что ей совсем не хотелось уходить от Джона. Но она заставила себя развернуться и направилась к двери, ведущей в холл.
— Вернешься обратно к Гордону Чейзу? — вдруг прозвучал его голос. — К этому молодому ублюдку, который умеет обходиться с тобой лучше, чем я?
Диана замерла как вкопанная.
— Гордон, во всяком случае, заботится о моих чувствах.
— Подсыпая тебе в спиртное всякую дрянь, чтобы потом без особых усилий наслаждаться твоим телом?
— Я же сказала тебе, что это не Гордон!
— О, да! Вдруг появился еще один, — который по счету, подскажи, а то я сбился, — очередной ублюдок, — цинично протянул он, — о котором ты вспомнила только после того, как я пригрозил разорвать Чейза на кусочки.
Он все еще не верит мне, думая, что я лишь защищаю Гордона! — подумала Диана.
— Так знай, это был Питер Рассел. Он подсыпал мне в коктейль наркотик, — яростно прокричала она.
Питер Рассел!.. Услышь Джон любое другое имя, он рассмеялся бы ей в глаза, обвинив в очередной лжи. Но вдруг ему вспомнилось злобное выражение лица Питера в пляжном баре. Джону стало не по себе, когда он случайно наткнулся на жестокий взгляд этого подонка.
— Не понимаю, почему ты считаешь, что имеешь право попрекать меня моей личной жизнью, в то время как сам ведешь далеко не праведный образ жизни. Нонна…
— Не впутывай Нонну в свои бредни, — огрызнулся Джон.
— А ты перестань попрекать меня Гордоном, — отпарировала она.
Все, тупик! И оба признали это… Диана пылала от негодования и обиды, Джон — от ревнивой ярости. Он не верил своим ушам и глазам. Неужели такое происходит с ними? Всего за какие-то двое суток эта леди чуть не свела его с ума!
— Если хочешь уходить, иди… — произнес он, отгораживаясь от порожденных яростью мыслей.
Диана отвернулась, но Джон заметил ее розовый рот в форме сердечка, который дулся и дрожал, и глаза, полные слез. О, черт! Он проклинал себя, потому что знал, что сейчас произойдет. Неужели ему и на этот раз суждено проиграть ей? Желание клокотало внутри него, горячее, неконтролируемое, ненасытное…
— …однако если ты уйдешь, я уйду с тобой. — Это решение заставило его сделать первый шаг. Он шел к ней и видел подаренное ей кольцо, которое блеснуло на пальце, когда Диана подняла руку, чтобы вытереть слезу со щеки.
Это мои слезы, мое кольцо, моя женщина! — как сумасшедший твердил себе Джон. Он обнял ее за талию, схватил за руку и развернул лицом к себе, осушая губами мокрые дорожки на щеках.
— Куда угодно, — бормотал он. — В отель, на квартиру, в пекло, к черту, к дьяволу! Куда ты скажешь!
Предпочтения здесь не играли особой роли, беспомощно думала Диана. Сейчас она охотнее предпочла бы не любить его так сильно. Но она любит!
— Я хотела бы, чтобы Нонна аль-Фасси не существовала вообще, — глядя ему в глаза, честно призналась Диана.
— Забудь про Нонну, — нетерпеливо бросил Джон.
— А ты забудь Гордона.
Они смотрели в глаза друг другу. В них еще светилась злоба, потому что никто не хотел оказаться проигравшим. Но их телам нравилась схватка, они дрожали, как листья на ветру.
— Где мы продолжим это? — Его голос звучал нетерпеливо, его тело горело желанием.
С ней творилось то же самое. Вариант решения родился моментально. Диана привстала на носочки, прижалась к его мощному торсу и, приблизив свои губы к его жесткому рту, пробормотала:
— Здесь, по-моему, очень удобно, как ты думаешь?..
Подумать только, что вытворяет эта девчонка! Маленькая бесстыжая распутница! Сущая ведьма, посланная ему дьяволом, чтобы сжить со свету! — раздраженно думал Джон. Она вторглась в его жизнь, нарушив привычный ее ход, и в этом не было ничего хорошего.
Зазвонил телефон.
— Что такое? — проревел он в трубку.
Звонила его секретарша из Брюсселя. Джон сидел за столом и разбирался с текущими вопросами, важными и не очень, в то время как его свирепый взгляд был прикован к тому, что творилось под окнами его офиса. Зрелище, с точки зрения Джона, было возмутительным. Его женщина, его Диана, стояла там, в окружении целой оравы строителей. Больших, сильных, в облегающих рубашках и джинсах, в желтых касках и ботинках, покрытых толстым слоем пыли. А что было на ней?
Ну, конечно, все ярко-розовое! Это ее любимый цвет, за последние десять дней Джон уже успел это понять. Сегодня настала очередь розовых брюк, которые плотно облегали стройные бедра, и такого же топа, который даже не прикрывал ее покрытого золотистым загаром живота. Да уж, какое там, не прикрывал! Он даже не доставал до пупка!
— Синди, я ничего об этом не знаю, — невпопад отвечал он секретарше. — Лучше спроси об этом Марка. Он разберется. — А взгляд его, как прикованный, не отрывался от окна.
Волосы Дианы были аккуратно собраны кверху в пучок, и это визуально удлиняло ее шею. В профиль молодая женщина выглядела как самая совершенная античная скульптура. При каждом ее движении кольцо сверкало на солнце, отбрасывая лучи. А когда эта красотка смеялась, Джон видел, мужчины чуть ли не падали перед ней на колени.
— Синди, знаю, что им нужен я, но это невозможно… Я сейчас не могу приехать.
Потому, что теперь обручен с самой кокетливой женщиной на свете, мрачно продолжил про себя мистер Доу. — И которая не знает, какую одежду должна надевать, когда едет в такое место, как строительная компания. За прошедшие дни он с лихвой осознал значение слова «обручен».
— Слышно что-нибудь от Леона Пирса? — спросил он.
Кроме Дианы был еще один человек, который сильно бередил его нервы. Со времени их сурового выяснения отношений на Мальте, от него не было никаких известий. Заявление Джона, отклоняющего свою кандидатуру в реставрационном проекте, заказанном Пирсом, не было подписано. Обещанный контракт, подтверждающий, что Джон не запустит свои жадные руки в деньги старика, тоже не появился. Никто из сотрудников компании не мог связаться со зловредным стариком. И даже Барни жаловался, что Леон словно исчез с лица земли. Джон знал одно, старик отвечал только на звонки своей драгоценной внучки. Она болтала с ним каждый день, но даже ей не удавалось заставить его прояснить ситуацию с проектом. В ответ на все вопросы звучала фраза: «Увидимся через две недели».
