— Обещаю, — ответил он и вышел.
Либби сидела, оглядывая в ожидании доктора Элмса открытую дверь, лестницу, холл, и поспешно вскочила на ноги, увидев его.
Он подошел к ней быстрыми шагами:
— Все в порядке, моя дорогая, я дал ему успокаивающее. Он спит.
— Я не знала, что он болен, — произнесла она резко.
— Мало кто знал, но в детстве он перенес инфекционный ревматизм и с тех пор страдает от сердечной недостаточности.
— Никогда раньше не видела его в таком состоянии.
— Он слишком много работает. Никогда не щадил себя. Не собирался сдаваться. Переутомление и беспокойство — вот настоящие убийцы. — Он внимательно посмотрел на нее своими проницательными глазами, и она поняла, что он знает об Адаме.
— Я позабочусь о нем, — заверила она тихим голосом.
— Ты хорошая девушка, Либби.
Она проводила его до двери, и не успела его машина скрыться из виду, как из подъездной аллеи показался Ян.
— Пойдем в дом, — сказал он, прежде чем она успела произнести хоть слово.
— Ты видел его? — Ян кивнул, ведя ее через холл в гостиную. — Ты сказал ему?
— Да.
— Что? Повтори мне, что ты ему сказал и что ответил Адам.
— Я сказал ему, что у твоего дяди сердечный приступ и что ты свяжешься с ним как только сможешь. Он сказал, что очень сожалеет.
— Ничего больше?
Едва скрывая раздражение, Ян воскликнул:
— А чего еще ты ожидала? Что он передаст тебе любовное послание или добрые пожелания? Он был не очень-то расположен много говорить, тем более понимая, что ему придется все это передать через меня. Ты понимаешь это?
— Прости. Я требую от тебя слишком многого, Ян. Думаю, что я требую слишком многого от всех.
— Нет, это не так, — поспешил он опровергнуть ее, — ты никогда не сможешь попросить от меня слишком многого, ты знаешь это. И тебе не стоит переживать за дядю. Он наверняка скоро поправится.
— Думаю, мне лучше пойти посмотреть, как Эми справляется с этим, — решила Либби.
Эми поднялась наверх с горячим напитком и увидела, что Грэм Мэйсон спит. Затем она спустилась вниз и сидела за кухонным столом с чашкой чая, когда Либби с Яном заглянули к ней.
— Это все из-за этих треволнений, в этом вся причина, — проговорила она ворчливо.
— Доктор Элмс сказал, что у него с самого детства слабое сердце. Теперь, когда мы знаем об этом, мы позаботимся о нем, — заверила ее Либби.
— Больше никаких треволнений? — бросила Эми на нее острый взгляд.
Они с Яном смотрели на нее в ожидании ответа.
— Больше никаких, — твердо пообещала Либби.
Грэм Мэйсон оправился быстро. После крепкого ночного сна, хотя и под воздействием успокаивающего, он порывался встать. Но Либби приказала:
— Ты не сделаешь ничего подобного. Доктор Элмс меня за это убьет.
И Мэйсон улыбнулся ей, оставаясь в постели:
— Ты тиран. Ты знаешь об этом?
— Пусть буду тираном, но ты все равно никуда отсюда не выйдешь.
К ним звонили по телефону, наведывались, желая узнать, как он себя чувствует, и Либби понимала, что большинство этих людей винят в этом ее.
Пока дядя Грэй был болен, ей необходимо было быть рядом, ухаживать за ним. Адам поймет это. Она надеялась, что он позвонит, и была несколько удивлена, не дождавшись от него звонка. Все остальные звонили беспрестанно.
Голос Дженни был таким сочувствующим и встревоженным, словно Грэм Мэйсон внезапно умер.
— Либби, это правда, что у твоего дяди сердечный приступ? Как ужасно! Как он себя чувствует?
— Сидит, диктует письма, — ответила Либби.
Дженни продолжала говорить, как она огорчена, причем в каждом ее слове слышался укор.
Мэйсон быстро поправлялся, но теперь Либби знала, что в его высоком сильном теле помещается «предатель». Он казался таким мощным, таким колоссом, но у него было уязвимое место, которое могло низвести его на нет. «Беспокойство — это убийца», — сказал доктор Элмс, и это означало только одно: она должна прекратить встречаться с Адамом. Она столь многим была обязана дяде и сейчас должна была поступиться этим ради него.
До конца недели она ухаживала за ним так же заботливо, как он за ней на протяжении всего ее детства. Она ни разу не вышла из дому, и в конце концов он сам начал упрашивать ее пойти прогуляться.
— Я же не инвалид, ты же знаешь. Это просто неприятная штука, с которой я научился уживаться еще много лет тому назад. Заверяю тебя, я проживу до ста лет.
— Нисколько не сомневаюсь. Я лично прослежу за этим.
В понедельник Грэм Мэйсон вновь приступил к работе, и Либби отправилась на поиски Адама. Она знала, что скажет ему, и была не настолько уверена в себе, чтобы решиться пойти в Сторожку лесника. Там, именно там и может состояться решительный разговор. Он может прикоснуться к ней, заключить ее в свои объятия, и, стоит ему только сделать это, она погибла.
Ей было известно время обеденного перерыва на стройплощадке, а также то, что большинство строителей обедают в столовой напротив. Там она и дождется Адама. Тогда она и скажет ему все, стоя на улице или сидя в машине.
Она приехала раньше, припарковалась в таком месте, откуда можно было наблюдать за стройплощадкой, не привлекая к себе внимания. Она видела рабочих, проходивших мимо по двое-трое, но Адама среди них не было. Наконец вышла из машины. На стройплощадке оставалось еще несколько человек. Некоторые, видимо, питались сандвичами, игнорируя столовую, а у других, возможно, перерыв был в другое время. Она обратилась к одному из них:
— Не скажете, Адам Роско здесь?
— Нет, — ответил тот. — Он ушел.
— Ушел? Куда?
— Почем я знаю, мисс. Но он больше здесь не работает.
Она могла бы обратиться к десятнику. Может, он знает. У Адама должны были быть здесь друзья. Возможно, он сказал им. На мгновение ее охватила паника, комок подступил к горлу. Она поблагодарила рабочего и вернулась к машине.
Ей придется идти в Сторожку.
Либби торопилась всю дорогу. Ей часто приходилось так делать, но тогда она стремилась добраться туда как можно скорее: повесить на стену картину или привести в порядок цветы. Для нее это было равносильно игре в кукольный домик, как сказал об этом Адам. По-видимому, он был прав. Но сейчас она спешила туда потому, что страшилась того, что ей предстояло сделать.
Дверь была закрыта. Ну так это в порядке вещей, разве не так? Его могло и не быть дома — на работе или на прогулке. Трудно было ожидать, что в такой день он будет сидеть за закрытыми дверями. У нее был ключ. Она принесла его, чтобы вернуть. Она вставила его в скважину и повернула. Не успела она отворить дверь и войти внутрь, как ей все сразу стало понятно. В доме было холодно, хотя на улице светило жаркое солнце. Мебель была на месте, занавески — на окнах, но Адам здесь уже не жил. Исчезли все вещи, которые путешествовали вместе с ним.
