Она найдет графа мертвым на полу или в постели.
Однако граф, успевший снять только плащ, стоял у окна, раздвинув занавески.
Когда подгоняемая ужасом Минерва влетела в комнату, он недоуменно обернулся.
— Минерва! — воскликнул граф.
Не успел он замолчать, как девушка бросилась к нему на шею. Она так запыхалась, что не могла произнести ни слова, а только прерывисто дышала.
Граф обнял ее.
— В чем дело? Что случилось? — спросил он.
— Испанец… — смогла наконец произнести Минерва. — Он идет сюда… чтобы… убить вас!
Слова были едва различимы, потому что в промежутках между ними девушка продолжала судорожно глотать воздух.
— Я думала… что он уже… убил вас!
— Как видите, я до сих пор жив, — сказал граф. — Откуда вы узнали про испанца?
— Нет времени… он может прийти… в любой момент! — выдохнула Минерва. — Вы беззащитны… мне показалось, что я его видела… в кустах… а он расспрашивал в деревне… про вас… и про эту комнату.
Она умоляюще посмотрела на графа.
— Пожалуйста, сделайте что-нибудь! Он не должен убить вас!
Она все еще задыхалась и с трудом могла говорить. На смену возбуждению пришло отчаяние — граф не поверит ей и решит, что она выдумала какую-то несуществующую опасность.
Какой-то внутренний голос говорил Минерве, что эта опасность — совсем не плод ее воображения, что посол хочет отомстить, а значит, граф умрет.
— Пожалуйста… приготовьтесь! — прошептала она.
Минерва все еще прижималась к графу в поисках поддержки, и он осторожно усадил ее на кровать, а сам подошел к столу.
Выдвинув ящик, граф достал пистолет, который держал заряженным с того самого дня, как посол попытался утопить его.
После этого граф задул три горевшие в канделябре свечи, и осталась всего одна, горевшая за большими бархатными занавесями.
Большая комната наполнилась тенями.
Сквозь окно лился серебряный лунный свет.
Ничего не сказав, граф помог Минерве встать и подвел ее к окну.
Он встал за занавеску и прижал девушку к себе.
В лунном свете он разглядел тревожные глаза Минервы и понял, как она перепугана.
— Все в порядке, — тихо успокоил ее граф. — Вы предупредили меня, так что теперь я готов, и мы можем встретить этого человека во всеоружии.
— Я… я так боялась… что опоздаю! — прошептала Минерва.
— Но вы не опоздали, — заметил граф, — вы были очень храбры и спасли меня.
Эти слова напомнили Минерве о том, как тяжело ей было бежать, и она положила голову на плечо графа и закрыла глаза.
Граф почувствовал, как сильно бьется ее сердце.
Он подумал, что у немногих женщин хватило бы храбрости ночью бежать через парк и рисковать тем, что на них наткнется не успевший спрятаться убийца.
Конечно, подумалось графу, Минерва могла и ошибиться.
Человек, расспрашивавший о замке, мог быть обычным путешественником, которого деревенские жители спутали с иностранцем.
Однако, прижимая к себе девушку, он слышал, что ей все еще трудно дышать, и чувствовал сотрясающую ее дрожь.
В этот момент он понял, как сильно Минерва отличается от всех женщин, которых он когда-либо знал.
Эта мысль уже мелькала у него в голове, однако ее храбрый поступок просто потряс его и заставил поверить в ее необычность.
Граф и Минерва стояли очень тихо, поэтому сразу расслышали тихий звук, раздавшийся в спальне.
Они узнали звук открывающейся двери и застыли не шевелясь.
Граф чуть развел занавески, чтобы видеть комнату.
В открытой двери он разглядел тень человека, двинувшуюся к кровати.
Граф снял руку с плеча Минервы, и девушка словно обратилась в камень.
Она знала, что стоит хоть одному из них издать какой-нибудь звук, и их ждет смерть. Тогда убийца может выстрелить первым, и злодейский план посла осуществится — граф умрет.
Сквозь щель в занавесях граф наблюдал за тем, как фигура приблизилась к кровати.
Ночной гость поднял руку, и граф рванул на себя занавеску.
Будучи умелым стрелком, он выстрелил и попал человеку как раз туда, куда и намеревался, чуть пониже запястья.
Испанец вскрикнул и упал на пол позади кровати, стеная от боли.
Граф раздвинул занавески так, чтобы лунный свет падал в комнату, и шагнул туда, где висели специальные шнуры, удерживавшие занавеси открытыми.
Убийца все еще лежал там, где упал, рыча от боли и сжимая окровавленную руку.
Граф посмотрел сначала на него, а потом на длинный острый кинжал, который испанец обронил на кровать.
Он не произнес ни слова и только придвинул канделябр, чтобы при его свете связать ноги человека шнуром.
После этого граф вернулся к Минерве.
— Он… он умер? — спросила девушка.
— Нет, — ответил граф. — Он всего лишь ранен, и я запру его до утра, но перед этим я хочу, чтобы вы отправились домой.
Минерва непонимающе посмотрела на него, и граф пояснил:
— Теперь я в безопасности, но об этом мы поговорим позже.
Он снова обнял ее, приподнял ее подбородок и очень нежно поцеловал в губы,
Минерва не могла поверить в происходящее.
Затем словно удар молнии в ее душе поднялось ликующее чувство. Однако граф повел ее через гостиную, открыл перед ней дверь и тихонько подтолкнул.
— Иди домой, — приказал он. — Постарайся, чтобы тебя никто не увидел. Я не стану звонить слугам до тех пор, пока ты не выберешься из замка.
После поцелуя Минерва с трудом понимала, о чем он говорит, и смотрела на графа невидящими глазами.
— Иди! — повторил граф. — Обещаю, что приду как только смогу.
Она понимала, что должна слушаться его, и потому выскользнула в коридор.
Она вышла из замка через ту самую дверь, в которую прокралась когда-то, чтобы шантажировать графа.
Домой девушка шла не спеша.
Она была невероятно счастлива и вместе с тем взволнована поцелуем графа.
Она говорила себе, что это было просто минутной слабостью, вызванной облегчением — ведь убийца больше не мог причинить графу вреда. Однако теперь она поняла, что уже давно любит его и что даже если он не вернется, то ее сердце навсегда останется с ним.
Час спустя Минерва услышала стук лошадиных копыт.
Она сидела в гостиной, но не стала подходить к двери, потому что оставила ее незапертой.
Она подумала, что граф, если это он, привяжет поводья лошади к коновязи и войдет в дом.
Минерва не ошиблась. Через минуту в холле раздались шаги, и граф вошел в комнату.
Он был во фраке, и девушка подумала, что еще никогда не видела его таким счастливым.
На мгновение он остановился у двери, глядя на Минерву. Наконец она решилась спросить:
