— Ты выглядишь так, как будто потеряла лучшего друга.
Бо оторвалась от бумаг и увидела, что у входа, уперев руки в бока, стоит хозяйка дома, и выражение лица у нее какое-то непривычное.
— Со мной все в порядке, миссис Ренфрю, — сказала Бо. Но ее голос прозвучал неубедительно даже для нее самой.
— Тогда почему ты такая мрачная, как будто твой последний парень удрал вместе с твоей собакой?
Такая своеобразная трактовка не могла не вызвать у Бо смешок.
— Я просто смотрю, нет ли письма.
— Должно быть, важное письмо, как я погляжу. От того красавчика, который крутился здесь не так давно?
— Да, мэм, — удивленно ответила Бо. Она не ожидала, что старая женщина знает о ее связи с Митчем.
Неужели для него это была просто «связь?» Волна отчаяния затопила Бо.
— Выкладывай все, как есть, девушка. Не может быть, чтобы все было плохо, — гудела миссис Ренфрю. — Иди-ка сюда, и давай сядем. Тебе нужно поговорить с кем-нибудь.
Бо кивнула, борясь с подступающими слезами. Она устала делать веселое лицо на работе и переживать в одиночку. Коннор подозревал, что у нее не все в порядке, но она не могла говорить с ним. Только не об этом.
Миссис Ренфрю уселась на скрипучие качели и похлопала по деревянному сиденью рядом с собой:
— Иди сюда. Садись. Ты расскажешь Эмме Джин, что тебя тревожит.
Бо опустилась на сиденье, не зная, что делать дальше. Убаюканная покачиванием и молчаливым соседством старой женщины, она вертела в руках конверты, держа их в руке веером, как карты. Затем сложила их и уронила себе на колени.
Необъятная грудь миссис Ренфрю со вздохом поднялась и опустилась.
— Вижу, плохо тебе, девушка.
— Да, мэм. — Бо хотела добавить что-нибудь, но добавлять было нечего. В горле стоял ком, он перешел в рыдание.
— Ты любишь его? — просто и прямо спросила старая женщина.
Слезы застилали глаза Бо, как она ни старалась удержать их. Она слабо кивнула.
— А он тебя любит?
Бо сомкнула веки, чтобы не дать пролиться слезам.
— Я не знаю. Я думала, что он тоже…
Миссис Ренфрю кивнула:
— Готова поспорить, он никогда не говорил тебе этого, не тратил много слов.
Еще одно вырвавшееся рыдание грозило разрушить попытки Бо овладеть собой.
— А не было ли между вами чего-нибудь кроме?..
Миссис Ренфрю не закончила предложение: зачем? Все и так яснее ясного. Может, не следовало начинать разговор? Ко времени, когда Бо появилась на свет, миссис Ренфрю была уже бабушкой. Как она может понять Бо?
Миссис Ренфрю наклонилась и изогнулась так, чтобы видеть Бо.
— Посмотри на меня, милочка. — Старческой рукой она дотронулась до опущенного лица Бо, приподняла его и заглянула ей в глаза. — Ты считаешь, ты единственная девушка, которая думала своими железами, а не своей головой? Когда я была молодой девушкой, шла настоящая война. Мне пришлось сказать гуд-бай моему дорогому Джимми. Я не видела его почти три года. Но готова поспорить на все, что у меня есть, я была уверена — он знал, что я люблю его. — Миссис Ренфрю улыбнулась, ее взгляд смотрел куда-то в глубокое прошлое. — Он знал, что его ждут. Я писала ему, я все время напоминала ему, так что он не мог об этом забыть.
Бо смотрела на свою соседку через пелену слез. Она не поняла, действительно ли миссис Ренфрю знает о ней так много, но зато поняла, что миссис Ренфрю не позволила своему мужчине уйти, не открыв своих чувств.
— Ты знаешь, что тебе надо сделать? Откройся ему, — втолковывала хозяйка дома.
Но в наши дни все гораздо сложнее. Нет войны. Бо и Митч не юнцы, не вчерашние тинейджеры, какими были Эмма Джин и Джимми.
— Мне кажется, я не смогу!.. — прорыдала Бо.
Миссис Ренфрю поднялась, отчего сиденье слегка качнулось назад. Она тяжело вздохнула:
— Может, ты найдешь другой выход из положения, но все-таки подумай над тем, что я тебе сказала. — Она открыла дверь и вошла в дом.
Да, хозяйка дома была права, Бо стоило подумать. И она подумает.
Если бы только она могла поговорить с Митчем!
За окном безостановочно грохотал генератор, и это выводило Митча из себя. Как можно изо дня в день жить в таком шуме? Он лежал в темноте, пытаясь отстраниться от раздражающих звуков. И когда ему это удалось, он понял, что не в шуме дело. Признав это, осталось признать другое — ему не давало уснуть чувство вины перед Мики… и Бо.
Он повернулся и заколотил по подушке.
Завтра День благодарения. Непрошеные мысли заставили Митча заскрипеть зубами.
Проклятие! Ему и раньше приходилось встречать праздники вдали от дома. Конечно, ему было нелегко, но он вполне мог это вынести.
Митчу представилась его семья, собравшаяся вокруг большого старого стола из вишневого дерева, отполированного настолько, что в него можно было смотреться, трещавшего под всеми потрясающими блюдами, которые мать готовила по праздникам и особым дням. Мама, Мики, брат, Трип Второй и его семья — все собрались за огромным столом. Даже его младшая сестра Рей с новым мужем.
От одной мысли о домашних блюдах, о потрошках индейки, источающих сок, рот Митча наполнился слюной. А еще ореховый пирог — фирменное блюдо матери.
Но не это влекло Митча домой. Не еда. Близкие люди.
Почему он решил, что для него и Мики будет лучше, если он примет это назначение? Почему он решил, что повышение по службе важнее, чем находиться рядом с теми, кого ты любишь? Мики уже почти взрослый. Через год он уедет в колледж. А после колледжа начнет самостоятельную жизнь.
А если совсем честно, ему не хватало еще одного человека.
Человека, которого не было бы за столом у Таггардов, но который будет сидеть за таким же столом в семействе Боханнон. Неподражаемые братья Боханнон с их библейскими именами, может быть, играют в футбол на лужайке. Отец Джек дает благословение. А Бо…
За последние две недели Бо не выходила из его головы более чем на пять минут. Он закрыл глаза и мысленно представил себе ее спортивную фигуру, загорелое лицо, большие карие глаза. И эти смешные торчащие волосы.
Он размышлял, и не в первый раз, не потому ли он принял назначение, что боялся снова оказаться связанным. Не обязательно с женщиной, а вообще… Могло показаться, что он здесь в силу сложных обстоятельств, но на самом деле, черт побери, он просто прятался от жизни.
Неужели он такой трус, что побоится снова рискнуть своим сердцем? Так поэтому он ушел от Бо, даже не сказав ей прощального «до свидания»?
Митч снова боднул подушку, перекатился на другой бок и закрыл голову руками. Он не позволял себе думать, что от Бо нет известий, потому что она забыла о нем. Не может этого быть! Наверное, она из тех людей, которые всегда собираются написать — и никогда не пишут.
