— Знаешь, мне все это кажется подозрительным, — сказала она честно. — Я не понимаю, зачем тебе это нужно.
Макс смотрел на Клею в упор, пока не поймал ее взгляд, в глазах его крылась угроза.
— Мне кажется, вчера я ясно объяснил зачем, — сказал он, медленно растягивая слова и так спокойно, что Клея почувствовала: настроение у него опять изменилось. — Я поставил перед собой цель — жениться на тебе. И если для этого мне придется пройти через несколько экзаменов, что ж, путь будет так.
Он отпустил ее волосы. У Клеи готов был вырваться возглас протеста, но она сдержала себя. Как же можно быть такой слабой, Клея! — упрекнула она себя. Этот мужчина твоя самая большая слабость.
— Мне нужно встретиться с твоими родителями и завоевать их доверие и уважение — это важный экзамен, — продолжал Макс.
— Ты все время говоришь о женитьбе, как будто от этого зависит вся твоя дальнейшая жизнь! — раздраженно сказала Клея, хотя в глубине души понимала, что не постоянные его разговоры о женитьбе, а совершенно другие причины вызывали ее недовольство.
Макс загадочно улыбался, совершенно по-новому. Клея была заинтересована. Он все время на что-то намекает, но на что?
— Ну так позволишь мне сопроводить тебя на вечеринку? — В вопросе Макса слышалось и легкое поддразнивание, и настойчивость.
— Нет! — отказалась Клея, быстро выйдя из-за стола. Она чувствовала, что больше не управляет ситуацией. Тело ее говорило одно, но разум подсказывал совсем другое. Макс что-то задумал, непонятно что, и все время насмешничает, чтобы усыпить ее бдительность. Она выпила слишком много вина, да и компания у него сегодня замечательная. Но хорошенького понемножку, нужно заканчивать все это, иначе она наделает глупостей и совершенно опозорится! — На этой неделе я поговорю с ними. Но мне кажется, если ты свалишься на них без предупреждения…
— Но ведь существуют телефоны, — сказал он наполовину устало, наполовину насмешливо — очень уж нелепая у нее была отговорка. Затем он тоже поднялся со стула: — Сегодня ведь только среда…
При этих словах Клея отвернулась. На некоторое время между ними воцарилось молчание. Наконец Макс подошел к ней и со вздохом встал рядом.
— Ну, хватит дуться. Я отвезу тебя домой. У тебя вид усталый.
Клея пошла за Максом в полном ощущении, что она сегодня его чем-то сильно разочаровала. Насколько проще для нее было бы позвонить Эми и предупредить ее, что вместе с ней приедет Макс. Насколько проще было бы уступить хотя бы одной этой его просьбе и прекратить всю эту изнурительную борьбу.
Что со мной? — устало подумала она. Почему она никак не может хоть немного шагнуть ему навстречу? Он делает все, чтобы доказать ей, что она ему небезразлична, что она никогда не была ему безразлична! И разве она сама этого не признала, разве не корила себя за то, что наговорила ему столько несправедливых и обидных слов?
— Извини меня, — еле слышно произнесла она.
— За что? — холодно осведомился он, открывая перед ней дверь из столовой.
Она неопределенно повела плечами, не зная, как ей высказать ему все то, о чем она сейчас подумала. Да, собственно, она и не особенно стремилась к этому. Макс показался ей вдруг огромным и царственным. Его смуглое замкнутое лицо излучало тепло, будившее в ней тайные воспоминания. Да, это был мужчина, которого она любила. Разве можно его винить в том, что он не разделяет ее чувств? Она понуро прошла мимо него, затем остановилась и обернулась, легко дотронувшись до его локтя. Глаза у нее были такие несчастные, что Макс вдруг ощутил к ней острую жалость.
— Извини меня, — начала снова Клея, хотя волнение мешало ей говорить.
На этот раз она решила признать, что ведет себя по отношению к нему несправедливо и грубо, и, чтобы как-то загладить свою вину, все-таки пригласить его на эту вечеринку к родителям.
— Извини, я не хотела…
Макс чертыхнулся и крепко схватил ее за плечи, не дав договорить.
— Клея, ради бога, только не начинай унижаться передо мной! — Макс почти кричал. — Я не хочу, чтобы между нами встало еще и это, у нас и так с тобой неприятностей предостаточно! — Он смотрел на нее сверху вниз, в глазах его горел какой-то странный огонь. Затем он глубоко вздохнул и сказал, совершенно теряя терпение: — Тебе не в чем каяться! Я не хочу входить в твою жизнь на таких условиях! Мне нужно от тебя совсем другое — и гораздо большее!
— Я не понимаю… — Клея дрожала в его объятиях, напуганная его неожиданным выпадом.
Но их неустойчивое настроение вдруг опять стало подниматься, у обоих немного закружились головы.
Незаметно для себя Клея пробралась рукой под его шелковый рукав и дальше, к груди, где начинался расстегнутый ворот. Пальцы ее невольно поглаживали мелкие темные завитки волос.
Но тут вдруг Клея замерла в ужасе от собственной смелости. Она чувствовала, как под ее ладонью колотится его сердце, сначала неровно, потом с бешеной быстротой. Их охватила истома — тяжелая чувственная истома, которая как бы зарядила электричеством тишину вокруг них. Макс глубоко вздохнул, так что грудь его высоко вздыбилась под ее рукой — Клея заробела, начала отступать. Макс остановил ее, накрыв ее руку своей, и еще крепче прижал к себе.
— Ты не должна была этого делать, Клея, — произнес он хрипло. — Ты не должна была так до меня дотрагиваться.
Ему не нужно было объяснять ей почему. Все и так было ясно. Она прикоснулась к нему невольно, подталкиваемая никогда не затухающей тоской по его телу. Она просто приоткрыла двери, которые были закрыты вот уже долгие месяцы, и освободила все те желания, которые оба они так старательно в себе подавляли.
Кончиком языка Клея нервно облизнула свои полураскрытые губы. Взгляд ее, казалось, замер на их сомкнутых руках, всем телом она ощутила его близость, от которой у нее немели руки и ноги.
— Я… — Клея попыталась что-то сказать, чтобы хоть немного смягчить напряжение, но слова застряли у нее в горле.
Макс зашептал что-то, притянул ее к себе, сжал в своих объятиях.
— Посмотри на меня! — резко приказал он.
Она взглянула ему в его голубые глаза и увидела в них такой пламень, что вся содрогнулась.
— Макс… — еле выдохнула она. — Ты хочешь…
— Да, я хочу, — отрывисто прервал он ее, угадав, что она имела в виду. — Я никогда и не переставал хотеть этого! Неужели ты действительно думаешь, что, если ты беременна, если внутри тебя наш ребенок, я не испытываю к тебе желания? — Он засмеялся — резко, с издевкой по отношению к самому себе. — О, я хочу, я очень многого хочу…
Неожиданно он наклонился и поцеловал ее в губы. Клея не успела пошевельнуться — только что он быстро и горячо говорил, а сейчас изголодавшимися губами раздвигает ей губы.
