нашел, но не думаю, что это было сложно.
Как правило, он всегда знает, где нас искать, особенно по выходным.
Я готова, и мне не страшно.
Я слишком сильно хотела увидеть его сама, чтобы бояться этой встречи.
Поворачиваю голову и смотрю в его глаза, когда возникает в дверном проеме столовой. Жесткий, целеустремленный и настоящий. Та самая смесь, которую я так в нем люблю. На нем расстегнутая куртка, футболка и джинсы. За выражением глаз прячется злость. Я знаю это состояние Руслана Чернышова. Я видела. Множество раз. Всегда эта злость была направлена на кого-то другого. На кого угодно, только не на меня. До поры до времени. Но ведь я его не боюсь. Мне всегда можно было больше, чем другим.
– Руслан! – мама успела прихватить на кухне тарелки. – Проходи, поужинай с нами! – обойдя его, она принимается суетиться.
В секунду организует место для еще одной персоны, пока Миша скачет вокруг стола, а мой отец хлопает “зятя” по плечу, предлагая раздеться.
Все это время мы просто смотрим друг на друга, по крайней мере, я смотрю на него неотрывно. Подмечая детали, которые знаю наизусть, и от которых щемит в груди.
– Па, давай поиграем в приставку… – разворотив ящик под телевизором, Миша путается в проводах джойстика.
– Оля, сходи за грибочками…
– У нас с Олей дело, – объявляет Чернышов. – Присмотрите за Мишей, – повернув голову, смотрит на моего отца.
– Дело так дело, – отец кивает.
– Ну, как же… – мать поправляет волосы. – Сначала поесть, а потом дела!
— Спасибо, в другой раз. Пошли, – кивнув мне подбородком, Руслан ждет, не двигаясь с места.
– Оля, почему не предупредила, что Руслан придет…
Мне не приходит в голову сопротивляться. В конце концов, выйти из дома было моим первым желанием с тех пор, как я вошла сюда сегодня днем.
Отложив в сторону пульт от телевизора, встаю с дивана.
Мои движения медленные, несмотря на то, что вся сонливость испарилась еще пять минут назад.
– Можно мне с вами? – хнычет Миша за моей спиной.
Проходя мимо его отца, встречаюсь с ним глазами, предлагая самому решить эту проблему.
– Я за тобой заеду попозже, поедем на хоккей, – сообщает ему Руслан.
– Ура-а-а-а!
Морщусь от этого вопля, проходя в коридор. Неторопливо обуваюсь и снимаю с вешалки куртку, чувствуя пристальный взгляд, который сверлит мой затылок.
Руслан открывает входную дверь, толкнув ее здоровой рукой и пропустив меня вперед.
Нас окружает тишина и холодный ветер, когда выходим на улицу.
Его машина припаркована прямо напротив калитки. Мы садимся в нее молча, а потом уезжаем вниз по улице.
Все здесь изменилось с тех пор, как мне было девятнадцать. Улицы поменялись, дома тоже. Как и соседи.
Проезжаем пару километров, прежде чем Руслан тормозит на выезде с перекрестка. Долго сидим в тишине, которая не кажется гнетущей. Меня гнетет другое. То, что он, кажется, такой же опустошенный, как и я.
– Расскажи про тот день, — произносит металлическим голосом.
Тот день?
– Что? – смотрю на него непонимающе.
– Опиши мне тот день.
Он смотрит вперед, положив левую ладонь на руль. Повернув голову, смотрит в глаза, а я плаваю своими по его чертам, боясь того, как сильно хочется дотронуться.
– Чего ты хочешь? Я не понимаю…
– Просто опиши мне тот день.
– Руслан…
– Оля, – требует он. — Говори.
– Я не помню. Они все были одинаковые, – отвернувшись, смотрю в окно.
– Где был я?
– Ты был… – закрыв глаза, окунаюсь в чертов мрак. – В администрации. У тебя был… тендер…
– Продолжай.
Я молчу, мне это нужно.
– Я не хочу в него возвращаться, – говорю устало. – Я не хочу возвращаться. Мы не смогли тогда… и сейчас не сможем. Я больше никогда не стану ждать тебя, как… – ищу подходящие слова, а когда нахожу, они режут мой слух. – Дрессированная собака. Не смогу и не буду.
– Я не предлагаю что-то возвращать.
– А что ты предлагаешь?! – требую с горечью. – Что?!
Повернув голову, режет по моему лицу упрямым взглядом. Так он смотрит на мир, когда что-то решил. Он всегда решает за нас обоих. Всегда. Только не в этот гребаный раз!
– Я не предлагаю ничего возвращать. Я предлагаю создать что-то новое, – чеканит.
– Что-то новое?! – бросаю запальчиво. – Например? Может, мы станем любовниками? Будем трахаться, как дети, по углам?!
– У меня уже стоит.
– А у меня нет! Мне нравится моя жизнь, и я не собираюсь опять становиться домашним животным!
– Домашним животным?! – он делает вид, будто смеется. – Ты, пиздец, себя недооцениваешь.
– Знаешь, кого мне за это благодарить?! – бросаю ему в лицо.
На его скулах пляшут желваки. Крылья носа раздуваются. Я чертова психопатка, раз мне так нравится это зрелище.
– Ты самое охуенное создание на свете, – сквозь гнев сообщает он. – Ты лучшее, что случалось со мной в жизни. Я люблю тебя и нашего сына. Пожалуйста, блять, давай попробуем еще раз.
Несмотря на грубость его тона, я не могу произнести ни слова. Злюсь, мечусь внутри себя. Сжимаю кулаки, впервые за целую кучу лет не зная, что ему сказать!
Мне не было страшно, когда он был где-то в другой галактике. А теперь страшно оттого, что у нас просто ничего не выйдет. Снова. Только на этот раз будет еще больнее, потому что это будет навсегда…
Его близость. Его глаза. Губы. Его тело рядом с моим… нет ничего проще, чем броситься в этот проклятый омут…
Отвернувшись, утыкаюсь глазами в трещину на лобовом стекле. Въедаюсь в нее взглядом, чувствуя, как меня корежит от сомнений и его запаха. Щекочущий запах пены для бритья и мужского шампуня.
– Отвези меня назад, – складываю на груди руки.
Чернышов давит на газ, совершая очень неаккуратный разворот на перекрестке. Все два километра он молчит, а когда тормозит у дверей моего дома, открываю дверь и говорю, прежде чем выйти из машины:
– Мы можем сходить куда-нибудь завтра. Если ты придумаешь, куда пристроить Мишу.
Наши дни
Руслан
– Я буду у них ночевать? – спрашивает Миша.
Делаю потише городские новости, чтобы лучше слышать его голос с заднего сиденья машины.
В общем и целом это был бы идеальный вариант, но я знаю, что сын не любит ночевать где-то вне дома, исключение составляет моя квартира. В этом мы непохожи.
